«Избивая мужа, сотрудники милиции заставляли его кричать «Слава «Беркуту»!
Когда Оболонский суд решал вопрос об избрании меры пресечения для задержанных участников автомайдана, под зданием суда собрались несколько сотен человек. Они требовали освободить из-под стражи 30-летнего киевлянина Александра Кравцова, задержанного в ночь на 23 января. Александр — участник автомайдана. Когда мужчину задержали, за него заступились не только его друзья, но и коллеги его жены — украинской писательницы и бывшего редактора интернет-издания «Телекритика» Олеси Мамчич. Маленькая хрупкая женщина сейчас делает все, чтобы освободить мужа из-под стражи.
— Вы спросите, почему моего Сашу поддержало столько людей, — грустно улыбается Олеся. — Просто все, кто с ним знаком, могут подтвердить: Саша не уголовник и не провокатор. Это знают и мои коллеги, которые тоже пришли в суд. Защищать кого попало они бы не стали. Муж никогда не лез на рожон и сам все время говорил: «Нам нужна только мирная революция. Не дай Бог, прольется кровь». Когда в ночь на 23 января Сашу избили и задержали сотрудники «Беркута», я долго не знала, за что. Но в суде поняла: чтобы задержать и бросить человека за решетку, уже давно никто не ищет причин.
«Таким образом нас хотят запугать. Чтобы сидели дома и никуда не ездили»
Щемящий рассказ Олеси о том, что пришлось пережить ее супругу, сейчас активно обсуждают в соцсетях. А те, кто лично знает Александра, пишут: «Это верх несправедливости. Такой же абсурд, как бросить в тюрьму 72-летнего дедушку, у которого нашли в кармане кусок сала. Какой из Саши, порядочного семьянина, хулиган и уголовник?!»
— Сейчас по этому поводу ходят разные слухи, — говорит Олеся Мамчич, симпатичная миниатюрная женщина. — Одни утверждают, что, когда Сашу задержали, он вез раненых с Грушевского, другие — что его просто преследовал «Беркут». Поговорив с мужем (в зале суда — мне наконец представилась такая возможность), я узнала, что его избили и задержали только за то, что он участвовал в автомайдане.
*Олеся Мамчич: «Какой из Саши, порядочного семьянина, хулиган и уголовник?!
В ряды автомайдановцев Саша вошел еще в ноябре, когда акции протеста только начинались. Я стояла на майдане Незалежности, а муж с несколькими активистами начал ездить по городу с флагами Украины и Евросоюза. Таким образом они призывали людей присоединяться к митингу. Мой Саша — человек очень спокойный, но в то же время решительный. Если видит несправедливость, будет бороться до конца. Без драк, без лишнего шума, но будет стоять на своем. Я это поняла еще во времена «оранжевой революции», когда он, имея квартиру в Киеве, даже на ночь не уходил домой и спал вместе со всеми в палатках. Я в тот момент была беременна нашей первой дочкой, бегала к нему с горячим чаем и теплыми обедами. Иванку, которой сейчас уже восемь лет, мы называем ребенком Майдана (улыбается). В ноябре прошлого года мы тоже вышли на Майдан одними из первых. И встретили там наших друзей — писателей, художников, журналистов. Смешно было слушать заявления российских журналистов о том, что на Майдане собрались одни бомжи. Там стояла едва ли не вся творческая интеллигенция! Несколько раз мы даже приводили с собой детей — восьмилетнюю Иванку и трехлетнюю Варю. Так делали многие. До того, как в ночь на 30 ноября «Беркут» жестоко избил студентов, мы чувствовали себя в безопасности.
Потом все изменилось. После разгона «беркутовцами» студентов стало понятно, что в нашей стране протестовать опасно. Ситуация накалялась, но мы не собирались уходить. А автомайдан, в котором участвовал муж, продолжал свою деятельность. Теперь они уже не просто ездили с флагами по городу, а пытались защитить митингующих от провокаторов и не пустить на Майдан «титушек». Были, как вы помните, и поездки в Межигорье. После этого большинству наших друзей, которые туда ездили, пришли… решения суда об изъятии у них водительских прав за какие-то нарушения. Других вызывали на допросы — как свидетелей по каким-то уголовным делам. «Таким образом нас хотят запугать, — говорил муж. — Чтобы сидели дома и никуда не ездили. Но не получится. Разве я не имею права на мирный протест?»
Потом начались противостояния на улице Грушевского, ситуация накалилась до предела. Саша пообещал мне, что даже не будет проезжать мимо. 22 января мне целый день было неспокойно. Узнав, что на Грушевского погибли два человека, я несколько часов проплакала. Стало по-настоящему страшно. Увидев, что муж опять собрался на акцию протеста, попыталась его остановить. «Почему ты плачешь? — спросил Саша. — Ты же знаешь: я на Грушевского не хожу, камни ни в кого не бросаю. Все будет хорошо». Но я не могла успокоиться. Появилось ощущение, что я провожаю его в последний раз.
«Избивая нас, они все время спрашивали, кто и сколько нам платит»
— Муж все-таки ушел, — глаза Олеси наполняются слезами. — «Ты должна меня понять, — сказал он. — Начали убивать людей, которые стояли за наше будущее. Ради них мы не имеем права сдаться». «Не имеем, — повторила я, вытирая слезы. — Обещай, что будешь осторожен». «Клянусь, — улыбнулся Саша. — Буду звонить тебе каждый час. Если хочешь, даже каждые тридцать минут». Муж сдержал слово. Поняв, что уже не смогу заснуть, я уложила детей, а сама не выпускала из рук телефон. Около четырех часов утра Саша сообщил: «У нас все спокойно, можешь не волноваться. Я уже еду домой». «Слава Богу! — вздохнула я. — Давай быстрее!» А буквально через несколько минут увидела в интернете сообщение о том, что «беркутовцы» напали на автомайдановцев: начали бить их машины и задерживать водителей. Тут же перезвонила мужу. «Не волнуйся, это не обо мне», — каким-то встревоженным голосом сказал Саша. — Но я… сейчас туда еду. Говорят, ребят ранили. Им нужно помочь". Это был наш последний разговор. С тех пор Сашин телефон не отвечал.
Продолжая ему названивать, я через интернет попросила активистов автомайдана помочь мне найти мужа. Сама тем временем обзванивала больницы и райотделы милиции. А потом увидела в интернете вот эту фотографию (Олеся показывает фото разбитого синего «Ланоса». — Авт.). Я сразу узнала нашу машину. На сиденье остались Сашины рюкзак и шапка.
Как я потом узнала, в Крепостном переулке «Беркут» устроил автомайдановцам западню: нескольких активистов остановили и начали громить их машины. Те успели позвать на помощь. И всех, кто приезжал, силовики останавливали и избивали. Громя машины, вытаскивали водителей, снимали с них верхнюю одежду и начинали бить. Уже не отличая, кто участник автомайдана, а кто просто проезжал мимо, останавливали абсолютно всех. Разгромили даже такси («ФАКТЫ» рассказывали об этом случае. — Авт.).
*Разбитую машину Александра Кравцова его жене Олесе в милиции отказываются отдавать, объясняя, что на нее наложен арест
Узнав, что большинство активистов автомайдана отвезли в Оболонский райотдел милиции, Олеся тут же туда приехала. Но дежурный ответил, что задержанного Александра Кравцова у них нет.
— Между тем мои знакомые ребята, выяснившие эту информацию по своим каналам, уверяли: Саша должен быть в этом райотделе! — говорит Олеся. — Я десятки раз просила дежурного уточнить. Закончилось тем, что меня выставили на улицу на двадцатиградусный мороз. В голову полезли страшные мысли. «А если они его убили? — подумала. — Может, поэтому и не хотят говорить мне, где он». Следующие два часа я простояла под райотделом. И только когда приехали народные депутаты, узнала, что мой Саша жив и действительно в Оболонском райотделе. Мне даже удалось издалека его увидеть. Все лицо было в ссадинах и гематомах. Но я… обрадовалась: живой и может ходить! Это самое главное.
О том, что произошло с ее мужем, писательница узнала уже в суде, где Александру избирали меру пресечения. Оказалось, с ним в машине была еще одна активистка автомайдана Екатерина.
— Не успели мы подъехать к месту, где стояли разгромленные милиционерами машины, как к нам подошли «беркутовцы», — вспоминает Катя. — Дальше все было очень быстро и страшно. Подойдя к машине, силовики несколько раз ударили по ней битой. Стекла разбились. После этого спецназовцы открыли двери и начали силой вытягивать нас на улицу. Вытащив меня из машины, бросили на снег. А с Саши сняли куртку и, пиная, отвели в сторону. Туда же силовики потащили еще нескольких активистов.
— Их начали бить, — говорит Олеся. — Как рассказывал муж, «беркутовцы» абсолютно себя не контролировали. «Казалось, они сами не понимают, что творят, — рассказывал Саша. — Избивая нас, они все время спрашивали, кто и сколько нам платит. Мы говорили, что нисколько. «Врете! — кричали они. — Ну хоть по двести гривен за свои майданы получаете?!» «Как вы там говорите? Слава Украине? Давай говори: «Слава «Беркуту»!». Но Саша сказал: «Слава тем, у кого еще осталась совесть». В ответ последовали маты и посыпались удары. Сашу и других активистов продержали на морозе два часа. Одному из участников автомайдана, стоматологу из Западной Украины, специально выбили пять зубов… Муж говорил об этом на суде. Но вскоре мы поняли, что это никого не интересует.
«Этот Кравцов представляет угрозу для общества»
Александра Кравцова обвинили в хулиганстве. По версии милиции, он неожиданно подошел к сотрудникам «Беркута» и один (!) начал их избивать.
— Смешно даже слушать, — качает головой Олеся. — Муж худенький, метр шестьдесят пять ростом. Это только по сравнению со мной он кажется высоким. И вдруг один решил сразиться с несколькими силовиками и, что самое парадоксальное, смог их избить! Одному из них якобы даже поломал ногу. Пострадавшие спецназовцы на суд не пришли. Выступали только свидетели, другие сотрудники «Беркута». «Этот человек грубо нарушал общественный порядок, — сказали они. — Нападал на милиционеров». Деталей ни судья, ни прокурор не уточняли. При этом в зале суда находилось несколько свидетелей — в том числе и Катя, которая в ночь его ареста сидела в машине мужа. Сашин адвокат просил суд ее выслушать. Но получил отказ. Следователь заявил, что настаивает на двухмесячном аресте. «Но он ведь не совершил тяжкого преступления, — заметил наш адвокат. — По новому Уголовно-процессуальному кодексу за хулиганство арестовывают в исключительных случаях». «Это и есть исключительный случай, — безапелляционно заявил следователь. — Этот Кравцов представляет угрозу для общества». Дескать, если мужа освободить, он опять может побить милиционеров. Прокурор, молодой мужчина, опустил голову. А судья, глядя куда-то в сторону, сказал: «Арестован».
Десятки человек, которые пришли нас поддержать, начали возмущаться. Но я уже этого не слышала. Через решетку крепко держала Сашину руку, боясь отпустить. «Не плачь, — прошептал мне муж, как и тогда, последний раз уходя из дому. — Мы со всем справимся». Когда меня заставили отпустить его руку, подошел адвокат и передал мне Сашино обручальное кольцо: «В тюрьме не положено. Пусть побудет у вас». Проглотив подступивший к горлу комок, я надела кольцо себе на палец. Видите, теперь у меня их два. Я буду бороться за нас двоих.
В милиции ситуацию с Кравцовым не комментируют. Его адвокат уже подал апелляцию на постановление об аресте. Четырнадцать народных депутатов выразили готовность взять Александра на поруки.
— То же самое готовы сделать наши друзья, — говорит Олеся. — В день, когда Сашу арестовали, суд должен был начаться в восемь часов утра. Но заседание состоялось только в половине первого ночи. Почти сутки люди простояли под судом на двадцатиградусном морозе, но не ушли. Не знаю, как их за это благодарить. Например, сегодня под Апелляционным судом в поддержку мужа пройдет литературный марафон с участием известных украинских писателей. Теперь постоянно чувствую, что я не одна. Мне все время звонят, спрашивают, как можно помочь мне и детям.
— Девочки знают, что произошло?
— Скрывать было бесполезно — о том, что Сашу арестовали, восьмилетняя Иванка все равно бы узнала из интернета. Я сама была в отчаянии и не знала, как ее подбодрить. Но Иванка неожиданно заявила: «Мама, с папой все будет хорошо. Он же у нас герой. А герои в конце книжки всегда побеждают». Я рассмеялась сквозь слезы. Для меня Саша — действительно герой. Знакомые женщины часто жалуются на мужей — мол, не помогают, не поддерживают. Мне это незнакомо. Когда десять лет назад мы с Сашей поженились, он был еще студентом, учился на физическом факультете. Но тут же устроился на несколько работ, чтобы обеспечивать семью. Благодаря ему я могла сидеть дома и заниматься творчеством — писать стихи и детские книги. За писательские гонорары в нашей стране детей не прокормишь. Но муж эти заботы взял на себя. Он все время старался оградить меня от трудностей, защитить. Теперь моя очередь его защищать.
Сегодня, 5 февраля, вопрос меры пресечения для Александра Кравцова будет рассматривать Апелляционный суд Киева.
Фото с сайта «Украинской правды»
16906Читайте нас у Facebook
