"Доктор Стеблюк достал удостоверение Красного Креста и пошел к русским. Они же могли его расстрелять!"
3 мая, накануне 48-го дня рождения анестезиолога Всеволода Стеблюка, который вывез из Иловайского котла более восьмидесяти раненых, в Киеве собрались спасенные им бойцы. Это был самый трогательный и одновременно мужественный праздник, на котором мне приходилось бывать. Мужчины в форме с нашивками разных подразделений обнимались, жали друг другу руки и спрашивали: «А Док где?» После чего перехватывали Всеволода Владимировича, который нес к мангалу то тяжелые пакеты, то мясо на шампурах, то кастрюлю с картошкой… Все говорили ему одно и то же: «Вы мне жизнь спасли»… А он с блестящими от тщательно скрываемых слез глазами не мог и слова произнести. И несколько раз просил: «Не пишите обо мне — только о ребятах. Они настоящие герои!»
Третьего мая во дворе аптеки-музея на киевском Подоле собрались бойцы, раненные в Иловайском котле. Многие из тех, кто хотел бы побывать в этой компании, не смогли приехать из части или из зоны АТО. Но я точно знаю — когда наступит победа, все, кто обязан жизнью доктору Стеблюку, непременно приедут поблагодарить его.
«Воздух шевелился от пуль, летающих над моей головой»
— Часто вспоминаю, как лежал в этой плоской машинке «Жуже»,— боец батальона «Миротворец» Игорь, приехавший из Винницы, похлопал боевой медицинский автомобиль доктора Стеблюка, который находился во дворе аптеки-музея. — Как же я из нее кувыркнулся, когда мы ехали по тому самому коридору… Стрелял в ту сторону, откуда шла пальба по нам. Внезапно раздался взрыв, Док резко повернул вправо, и я вылетел. В бронежилете, с автоматом. Ребята говорят, 15 кульбитов сделал точно. Кто-то крикнул, что нужно меня подобрать. Метров семьдесят я бежал с поломанной ногой. Потом ввалился в «Жужу» лицом вниз. Примерно триста метров мы не доехали до ближайшего села, когда поняли, что дальше не пройдем. Все вокруг обстреливалось. Остановились в поле, за скотомогильником, когда нашу машину подбросило взрывом. В машине находилось восемь человек, трое из которых были тяжело ранены. Вскоре к нам прибился еще один пострадавший. Док оказывал помощь, а мы наблюдали, как сепары в упор расстреливали наши танки и БМП. Затем они начали ездить по полю и достреливать живых… Когда направились в нашу сторону, мы собрались дать отпор. Боец с позывным «Грек» приготовил пулемет, я соединил между собой гранаты. Но нас не заметили. Камуфляж сливался с травой, и зеленая «Жужа» тоже стала незаметной.
Вскоре у Дока закончились обезболивающие. Бездействовать он не мог. Вспомнил, что у него при себе есть удостоверение, полученное от Красного Креста. Решил с ним идти к русским. Я был потрясен, но не имел права отговаривать. Все же он полковник Министерства внутренних дел, а я майор. Но я бы не смог так поступить. Отстреливался бы, сколько мог, залег бы, но подняться во весь рост и идти к врагу… По Доку просто могли открыть огонь без лишних вопросов. Но не открыли. И я очень благодарен Стеблюку за такое решение. Тем самым он спас всех нас. Иначе мы бы вряд ли выбрались… После того как Док поговорил с русским майором, нас, раненых, не связывали и не обыскивали. К тому моменту мы закопали оружие, чтобы оно не досталось врагу. Русские дали нам воду, тушенку, ведь мы не ели четыре дня. Позже Док делился водой, привезенной из села, и с ними. Русский майор сказал Доку, что неподалеку есть яма с ранеными украинскими бойцами, и разрешил оттуда всех забрать.
Сам Игорь — милиционер, который во время Майдана стоял на Институтской напротив митингующих.
— Мы были безоружными, и мои друзья, которые поддерживали все происходящее на Майдане, приходили ко мне, видели это, — говорит мужчина. — Они знали, как сложно в той ситуации нам было. Мы оказались между молотом и наковальней. В тот день, когда в центре города начали гибнуть люди, мы выходили со смены уже под пулями. Я уверен, что по нам стреляли для провокации, надеясь, что силовики не выдержат и начнут палить в митингующих. Недооценили… У меня нет сомнений, что огнестрельного оружия у людей на площади не было. А стреляли и в нас, и в них специально обученные люди. Когда я пришел добровольцем в «Миротворец» и меня назначили командиром роты, я перед строем сказал: «Я — милиционер. И на Майдане стоял с другой стороны. Если у кого-то есть ко мне вопросы по этому поводу, готов ответить». Ни у кого их не было. Война и окопы нас всех примирили.
После того как кости ноги у Игоря срослись, он уволился из батальона. Сейчас обучает мобилизованных правильно вести себя под огнем, пользоваться разными видами оружия.
— В Иловайск зашли 80 человек из батальона «Миротворец», — продолжает мой собеседник. — При грамотном руководстве мы с другими подразделениями, которые находились рядом, могли зачистить город. Котла можно было не допустить. А в итоге при выходе оттуда у нас погибли 11 ребят. Я помню, как воздух шевелился от пуль, летающих над головой… И с тех пор не переношу железнодорожные станции, мы же почти две недели прожили в депо.
«Подвиг доктора Стеблюка неоспорим, но он до сих пор не получил никакой награды»
Наш разговор с Игорем несколько раз прерывали телефонные звонки. Приветы Всеволоду Стеблюку передавали его друзья-побратимы. «Обниму, конечно», — говорил мужчина в телефонную трубку. А когда наш фотокорреспондент предложил всем подойти к «Жуже», мужчины облепили машину. Каждый стал вспоминать, как лежал в ней.
— Сашу Христиченко из города Рубежное Луганской области вы знаете, — говорит Всеволод Стеблюк. — Он был одним из самых тяжелых моих пациентов: разбитая голова, полубессознательное состояние, под обломками костей черепа виден пульсирующий мозг… Я боялся лишний раз его побеспокоить.
Статья об этом пациенте вышла в «ФАКТАХ» 1 ноября 2014 года. Мы встречались с Сашей и его мамой в киевской больнице, где он проходил реабилитацию после сложных нейрохирургических операций.
— Честно говоря, думал, что Сашка не перенесет дорогу до Днепропетровска, — говорил тогда доктор Стеблюк. — И как же обрадовался, узнав, что он выжил, в реанимации пришел в себя, все вспомнил и заговорил! Это было настоящее чудо. Я теперь считаю Сашу младшим сыном. Его мама Инна не против.
— До конца своих дней буду молиться за Всеволода, — говорит Сашина мама. — Он помогает моему сыну в лечении, оформлении документов, постоянно звонит, интересуется, что нужно. Сейчас мы вместе с доктором ищем информацию о возможной реабилитации за границей. Саша еще не полностью восстановился. Правда, ходит уже без палочки, но еще не очень уверенно. Левая нога не всегда его слушается. Кроме того, время от времени у сына случаются приступы раздражительности, гнева. Самим нам с этим справиться очень сложно. Я слышала, что в Литве таким раненым эффективно помогали. Но не знаю, как туда попасть. Может, есть информация у волонтеров или врачей, которые читают вашу газету? Пусть звонят мне по телефону (097) 083−13−28.
От себя скажу, что Сашина семья продолжает нуждаться в деньгах. Бойца, ставшего инвалидом, выхаживают три женщины — мама, сестра и бабушка. Бывают дни, когда в семье нет денег на самое необходимое…
Приехал на встречу и Андрей Добровольский из Днепропетровска, о котором мы рассказывали 27 марта этого года. Еще месяц назад боец батальона «Днепр-1» постоянно пользовался тростью. Но уже отказался от нее. «Я обещал Всеволоду, что буду ходить, и слово свое сдержал», — улыбаясь, сказал мужчина. А ведь у него был перебит позвоночник. Пятьсот метров он полз до села под минометным обстрелом… Уже в населенном пункте местный дедушка отдал его Стеблюку. Андрея лечили за границей, но он поднялся и начал ходить после операции в столичном Институте нейрохирургии. Ему вживили специальный стимулятор, позволяющий сигналам проходить по нервам к ногам. Правда, ступни у мужчины до сих пор как ватные, но специалисты надеются, что со временем чувствительность все же восстановится. Во дворе столичной аптеки-музея Андрей активно помогал побратимам, жарящим шашлык. Он еще немного прихрамывает.
— С кем вы еще не знакомы? — Всеволод ненадолго отвлекся от мангала. — Дима был в КРАЗе, за который я пытался спрятать «Жужу». А это заместитель командира батальона «Свитязь». Уже после Иловайска Игорь держал в Углегорске оборону с 38-ю бойцами против двухсот противников. И не потерял ни одного из своих подчиненных. Раненых выносили на руках… Там, под Иловайском, Игорь вместе со мной собирал раненых.
— Я был тяжело контужен, — добавляет Игорь. — Док нашел меня в селе, переодел в гражданскую одежду, которую ему дали местные жители. И сказал русскому майору, что я его фельдшер-волонтер из Красного Креста, теперь мы вместе будем собирать раненых и возить воду. Помню, кручу под палящим солнцем ручку колодца и понимаю, что следующий виток сделать не смогу. Просто нет сил. «Сева, я сейчас отпущу», — говорю. А Док уверенно отвечает: «Не отпустишь. У тебя еще есть силы. Давай». И они откуда-то появлялись. Так и крутили по очереди, выбирая до песка воду из колодца. Потом и Доку стало плохо, прихватило сердце. Я положил его в тени кустов, поливал водой. А через 20 минут мы снова двинулись за ранеными.
— Несколько раз мы столько раненых находили, что для Игоря в «Жуже» места просто не было, — продолжает Всеволод Владимирович. — Так я оставлял его в кустах, отвозил ребят и возвращался за ним. Многое вместе пережили.
— А я находился в той самой яме, в которую спускали раненых, — говорит боец батальона «Донбасс» Александр Бондаренко. — У меня было три пулевых ранения: в бедро, правое плечо и ребра. А когда я выпал из КРАЗа, еще и палец на руке сломал. В яме было около восьмидесяти человек. Нас всех забрал и перевез доктор Стеблюк. Думаю, он вывез из котла не восемьдесят человек, а гораздо больше. Просто сосчитать было сложно…
— Всеволод спас и моего мужа, — говорит Ирина Коновалова. — Он сейчас воюет, а я приехала сказать доктору спасибо. То, что тогда сделал Всеволод, невозможно оценить. А две недели назад он открыл в Ирпенском военном госпитале отделение реабилитации, которого раньше не было. Привлек к его созданию канадских специалистов, лучшие методики собирал по всему миру. Невероятный человек.
— И при всем этом Всеволод до сих пор не получил никакой награды! — удивляется Игорь. — Его подвиг неоспорим. Но почему-то такого человека не отметили…
При этом сам доктор Стеблюк даже не упоминает о том, что чего-то не получил. Когда ребята начинают говорить об этом, отвечает словами римского императора Марка Аврелия: «Если ты сознательно делал доброе дело и насладился его результатами — какой еще награды тебе надо?» В первую очередь Всеволода Владимировича волнует восстановление раненых бойцов, ведь в мирной жизни он — специалист по медицинской реабилитации.
— Это был самый замечательный день рождения в моей жизни, — сказал доктор на прощание. — Но уверен: когда мы победим и война окончится, погуляем еще лучше.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
Читайте нас у Facebook
