Ольга Бесперстова: "Никто из нас не знает, когда сможет вернуться. И будет ли куда возвращаться"
До войны Ольга Бесперстова работала в редакции газеты небольшого города в Донецкой области. После разгрома газеты сепаратистами, не смирившись с «дээнэровской» властью, она решилась покинуть свой родной город. Сперва оказалась в Днепропетровске, потом в Киеве. Сейчас Ольга активно участвует в работе столичной волонтерской организации «Сестри Перемоги». Сразу после выезда из оккупированного города она начала вести дневник, продолжает записи по сей день.
Часть 1
Часть 2
* * *
Покинуть зону АТО сложно и хлопотно. О чувствах давайте промолчим.
Кто-то выехал внезапно, кто-то загодя готовился. Не суть важно. Страшно, что огромное количество людей лишилось возможности жить дома. Это ни с чем не сравнимый стресс. Для всех без исключения. Но еще страшнее, что никто из этой многотысячной «армии» беженцев (официально нас деликатно называют внутренне перемещенными лицами или вынужденными переселенцами, а мы самые настоящие беженцы) не знает, когда сможет вернуться. И будет ли куда возвращаться.
Одни покинули свои дома, едва началась оккупация. В основном те, кому есть что терять. Быстро закрыли свой бизнес, заколотили двери и окна офисов и магазинов фанерой, повесили замки, распустили работников — и деру. Им хорошо, у них есть средства пересидеть хоть за границей, хоть в стране, хоть в горах, хоть на островах, хоть в джунглях.
Те, кто живет от зарплаты до зарплаты, в худшем положении. Уехать-то можно (сколько слышала, всех приглашали дальние и близкие родственники, знакомые и друзья из России и Украины), но за какие средства потом жить? Главное — сколько вся эта бодяга продлится. Оказаться в приживалах — та еще участь, которая большинство оправданно страшит. Кстати, многие, «погостив», вынуждены были вскоре вернуться — когда закончились деньги.
Третьи никуда не поехали. Не за что. Не к кому. Нет здоровья и сил. Годы уже не
Моя знакомая из Шахтерска говорила: «Ничего не боюсь, я уже чего только в жизни не видела». Когда там, по ее словам, «было все, кроме атомной бомбы», собралась за 20 минут. Жизнь дороже.
Я тоже хорохорилась. Даже «подвальную» сумку соизволила собрать чуть ли не в последний момент. Кстати, интересное дело. Ну, ладно, деньги, документы, побрякушки — не обсуждается. Теплые вещи, вода, еда, свечи, спички, лекарства — тоже. А фотографии? Им же цены нет. А диски, на которые я старательно записывала каждый этап взросления сына? А прабабушкина икона — намоленная, семейная? А книги моих прапра-кого-то — «Изготовление кремов и вакс» и «Очерки судебной психиатрии», изданные в середине XVIII века. А вазочка, в которой подавали икру в доме моих пращуров? А альбом Ван Гога, его мне подарили в Париже? А… В общем, рехнуться можно.
Мой знакомый каждый день спускает в подвал мать — на покрывале, поскольку она почти не ходит. А та еще и полдома велит с собой тащить, постоянно капризничает. Так каждый день и носит «ценности» туда-сюда. Говорит, врагу не пожелаешь. Спит он в бронежилете. В их поселок часто «прилетает».
Когда война докатилась и до нас, когда «бахать» начали совсем рядом, первый раз было и страшно, и любопытно, и странно. Потом привыкли. Больше удивлялись, когда тихо, — к чему бы это? «Час ожидания атаки», как писал поэт, изматывает и напрочь лишает сна.
Когда стало совсем невмоготу, поняли, что надо уезжать. Если называть вещи своими именами, мы драпали. Аж пятки сверкали.
Выехать чрезвычайно сложно. Маршруток нет вообще. Ни городской, ни междугородный транспорт не ходит. Его просто нет. А таксисты, понятное дело, взвинтили цены. Прикрепляют на окна машин со всех сторон листы с надписью «дети», на антенну — кусок белой ткани, и вперед.
Все дороги из города, кроме одной, заминированы. Самый безопасный путь для тех, кто хочет попасть в Украину (у нас-то «ДНР»!), — в Мариуполь. Цена вопроса — три тысячи гривен. От желающих нет отбоя, поэтому у водителей все расписано на несколько дней вперед. Работают немногие: одни давно смылись, другие боятся выезжать (боевики очень активно «отжимают» машины, могут и в чистом поле высадить), третьи надеются на авось.
Какой это риск, ощутили на себе. Проехав два блокпоста (нонсенс: в родном городе, где меня, извините, знает каждая дворняга, какие-то заезжие мужички требуют мой паспорт), а затем зону активных боев (таксист знал о паузе между перестрелками), расслабились и решили, что уже все о’кей. Ага, щас!
Спустя полчаса откуда-то сбоку начали работать «грады». Это, доложу вам, дело ну очень душевное. Не то что пригнуться, даже моргнуть не успеешь. От этих штук спастись нереально.
Водитель тут же дал по газам, скорость под 200: «Сейчас ответка прилетит». Вызволитель, спаситель, короче, молодец. Он отвез нас туда, где нет войны. Это главное.
…Попутчица, с которой мы выезжали (объединяются даже малознакомые люди), едва сев в машину, разрыдалась: не взяла ни ночную рубашку, ни полотенце. Зато прихватила две дыньки с собственного огорода. Еле успокоили. Зачем везет бахчевые, не знает. И у нее, и у нас на сборы был час.
* * *
Я русская по крови. Вроде неплохо разбираюсь в русской литературе, музыке, искусстве, истории, кино. Взращена на всем этом. Обожаю мой родной язык.
До определенного времени любила Россию-матушку. Теперь же сложно описать то, что испытываю к стране, спонсирующей терроризм и агрессию и развязавшей братоубийственную войну. Сформулировала для себя так: мягко говоря, не понимаю 85% россиян, которые в восторге от «Крымнаш» и оккупации Донбасса, и люто ненавижу всех этих чуркиных-шойгу-лавровых во главе с диктатором.
Я из очень приличной семьи, где даже слово «задница» считается непристойным. Сальные анекдоты, фривольные песни, разборки с непарламентскими выражениями — это не наше. Однако с восторгом и безоговорочно приняла хит харьковских ультрас. Не морщусь, не говорю, что это не комильфо. Такие вот метаморфозы.
Рассмешила моя пожилая мама. Единственный источник информации для нее — телевизор. Но лживая киселевщина не сбила ее с толку. Как-то раз деликатно интересуется:
- Давно хотела тебя спросить, что это там о Путине все поют?
На ТВ-то маты запикивают. Вот человек и не в курсе. Полагаю, что она одна в Украине не в теме. Но «просветить» не смогла, язык не повернулся. Хотя уверена, что издевку и стёб, она, безусловно, оценит.
А я в любом другом обществе, если придется, подхвачу хит всех времен и народов запросто и с удовольствием. Запевайте!
* * *
А теперь о русскоязычных, которых надо защищать. Неужели кто-то верит в этот бред?
Кому хоть раз запрещали в этой стране говорить, читать, писать, думать по-русски? Не знаю таких. И никто не знает.
В прошлом году была во Львове — в самом логове «бандеровцев». Провоцировала официантов, таксистов, экскурсоводов, продавцов, прохожих: «Я москаль». Слышала в ответ одно: «Ми чекали на вас», «Шахтар» — чемпiон" и прочие приятности, а главное — все переходили на русский.
И вообще, как сказал мой студенческий друг, «нужно быть дебилом, чтобы, живя в Украине, не выучить язык».
Подтверждение — моя мама. В 96-м я вывезла родителей из Средней Азии, когда там началось «русские, убирайтесь». Папа прекрасно знал украинский, потому что вырос здесь. Он заставил меня в детстве прочесть всего Шевченко, Лесю Украинку, Франко — полный «джентльменский набор». Кстати, его коллеги-учителя весьма прилично разбирались в украинской классике. Они постоянно просили присылать им книги Загребельного, Сковороды. В 70−80-х это воспринималось как само собой разумеющееся, как норма. Сейчас, наверное, вряд ли таких книгочеев найдете. Может, ошибаюсь.
Так вот моя мама, ни секунды не учившая мову, как только началась вся эта кампания, сказала, что у нее нет никаких проблем. И у тысяч таких, как она, то же самое.
Данная порядком надоевшая тема давно отдает нафталином. Но как лихо разыграли эту карту в России! Родственники, друзья, знакомые телефоны оборвали: убеждены, что мы даже на кухнях теперь боимся говорить на «великом и могучем».
А у россиян, которые оказываются в Украине, случается когнитивный диссонанс. Только один пример.
В очереди к командованию батальона «Днепр» сидит женщина. Она из Питера. Сын попал в плен, прилетела вызволять. Разговорились, и тут меня понесло:
- Я вам сочувствую. Но что он делал в чужой стране?
- Поймите, человек заблуждался. Когда осознал, во что вляпался, добровольно сдался.
Мой спич о российских наемниках, Путине — «Остапа несло»! — ребята из «Днепра» слушали с удовольствием. В иной обстановке, может, сорвала бы аплодисменты.
Даму отвели в столовую, обеспечили ночлегом, гарантировали встречу с сыном.
- Вы встречали здесь бандеровцев?
- Нет.
- Как? Вот парень из Львова.
- Он по-русски говорит! — аж подпрыгнула она.
- Мы все без проблем разговариваем, — подключился симпатичный «западенец».
У дамы шок. Представляете, что она предполагала увидеть? Тут же начала фальшиво частить что-то про Христа, мир во всем мире, терпение. Это невежливо, но слушать ее не хотелось. Неинтересно.
Спросила у хлопцев, часто ли приезжают родственники «заблуждающихся» россиян. «Хватает».
Продолжение следует…
Фото с сайта bsdp.org
4764Читайте нас у Facebook
