Лидия Жайворонок: "Выйдя из телестудии и увидев героев следующей передачи, я чуть не закричала: "Люди, бегите отсюда!"
— Когда в начале сентября мне позвонили из Киева и предложили поучаствовать в телепередаче, у меня сердце подпрыгнуло в груди: «Это шанс!» — вспоминает Лидия. — Только журналисты могли меня спасти: доказать, что мой сын, который до сих пор находится в СИЗО, невиновен.
Два года назад мой 32-летний сын Тимофей у случайного продавца на рынке купил телевизор, ноутбук и телефон, куда сразу же вставил свою сим-карту. А вскоре за ним пришли. Как оказалось, купленные вещи принадлежали мужчине, задушенному два дня назад в собственной квартире. Логика милиции была такова: раз у покупателя -- моего сына, вещи убитого, значит, он и убил.
Убитого мужчину, Эдуарда (имя изменено), обнаружила его жена. Он, абсолютно голый, лежал на диване лицом вниз. Рядом валялся презерватив. Казалось бы, картина преступления ясна: убийство на сексуальной почве. Правда, присутствовал один нюанс: погибший хоть и был женат, но … любил мальчиков. Местные газеты тут же раздули сенсацию: «Женатого гея задушил любовник» и все в таком духе. Убийцей, к тому же геем, по версии милиции, оказался мой сын.
*Тимофей с женой Яной и дочерью Вероникой. Фото из семейного альбома
Тима отрицал причастность к убийству. Но после пыток в милиции и угрозы подбросить жене наркотики, а годовалую дочку сдать в детдом, он сделал видеопризнание, что познакомился с Эдиком, пришел к нему домой, а когда тот стал к нему приставать, задушил. Потом сын пожаловался в прокуратуру, что он себя оговорил под пытками. Прокуратура состава преступления в действиях работников милиции не нашла, дело о жестоком обращении работников правоохранительных органов закрыли, но видео, как главное доказательство вины сына, осталось.
— Ну прямо как в сталинские времена: «Признание — царица доказательств», — говорит старший брат Тимофея 36-летний Павел, менеджер одной из крупнейших торговых корпораций Украины. — Главное — выбить у человека признание, после чего остальные доказательства не принимались в расчет. Похоже, с тех пор ничего не изменилось. Милиция не стала принимать во внимание, что на месте преступления среди 50 (!) отпечатков пальцев других людей отпечатков Тимы не обнаружили, что не было его биологического материала ни под ногтями, ни на теле погибшего. Не было и свидетелей, которые когда-либо видели бы моего брата в доме жертвы. Разве может убить человек, который… отсутствовал на месте преступления?
Это был настоящий детектив. С кучей подозреваемых и большим количеством загадок. К примеру, милиция в качестве доказательства вины Тимофея предъявила распечатки sms-ок и телефонных переговоров, которые якобы происходили между потерпевшим и Тимофеем накануне убийства. Мы же заподозрили фальсификацию и начали разбирательство в суде.
Телевизионщики сразу схватились за эту бульварную новость: 32-летний гей-сталевар убил 56-летнего гея-железнодорожника. И подозревать здесь можно было и Тимофея, и скупщика краденого с приметными татуировками, который продал Тиме вещи убитого, и интимного друга убитого, с которым в тот день у него была назначена встреча, и залетных гастролеров, которые могли по наводке попасть в дом, и, наконец, членов семьи погибшего. В районе поползли слухи, что Эдуарда «заказали» жена и взрослый сын, которые устали от его образа жизни, а разойтись не могли: как делить маленькую «двушку», записанную на главу семейства? В общем, журналистам оставалось только раскопать правду и найти настоящего убийцу.
Как только группа поддержки Тимофея приехала на съемки ток-шоу, наша журналистка Жанна, проводившая в Кривом Роге расследование, резко к нам охладела. Раньше, приглашая нас на передачу, девушка была с нами очень мила, обещала золотые горы, а в Киеве как-то сразу отстранилась. На все наши вопросы Жанна стала отвечать ледяным тоном. По прибытии на телеканал сразу же нас бросила, ничего не объяснив. Никаких инструкций перед шоу с нами не провела. В общем, в воздухе запахло чем-то нехорошим. Это я уже потом понял: она знала, что нас на передаче растерзают и уже не церемонилась.
— И только одна девушка, молоденькая глазастая журналистка, которая тоже находилась в гостевой комнате, нас поддерживала, — вспоминает Лидия. — Сказала: «Не ждите, пока вас кто-то что-то спросит. Говорите сами. Боритесь до конца».
Минут за семь до эфира всей нашей группе принесли договор и сказали: «Быстрее подписывайте. Начинается передача. Договор — это формальность. Он действует только до вечера. И ничего серьезного за собой не влечет». Ну, раз действует до вечера, я быстро его просмотрела и подписала. Второй экземпляр никому из нас не дали. За участие в передаче по договору было предусмотрено вознаграждение. Но еще раньше Жанна сказала, что нам ничего не положено, кроме 80 гривен на завтрак. «А гонорар платят только тем, кто отказывается участвовать в передаче, чтобы они приехали», — объяснила она.
На ток-шоу должна была состояться битва двух групп — группы поддержки убитого и обвиняемого. Но со стороны убитого Эдуарда на съемки прибыла лишь его двоюродная сестра. Ни жена Эдика, которая была убеждена, что убийца Тимофей, и требовала 200 тысяч морального и материального ущерба, ни ее сын, ни милиция, ни адвокаты не приехали. Казалось, какой может быть поединок, если один из бойцов не вышел на ринг? Но журналистов это не смутило. Они «любезно» взяли на себя роль стороны потерпевшего.
Поначалу диспут казался вполне объективным. Особенной находкой шоу стал бывший рецидивист, выступивший в роли одного из экспертов. Посмотрев видео, где перепуганный Тимофей признается в преступлении, он сразу определил: «Человек говорит под диктовку, это видно невооруженным глазом». Но потом, перечислив все версии, эксперты внезапно обрушились на Тимофея, подтверждая его виновность вырванными из контекста фразами и фактами. Мы пытались показать опровергающие их доводы документы, тянули руки, как первоклассники на уроке, но нам не давали даже двух слов сказать. Приходилось громко спорить, перекрикивая экспертов, чем, наверное, мы производили впечатление не совсем воспитанных людей.
— Лида, мать троих детей, дралась как тигрица, — вспоминает свидетельница Галина Токарь, которая знала семью обвиняемого. — Когда она сказала, что сделала все, чтобы вырастить сыновей хорошими людьми, эксперт-криминалист начала ехидно улыбаться. Засмеялась и наша журналистка Жанна. И только когда Лида возмутилась: «Почему вы смеетесь? Я пришла к вам с болью», Жанна, продолжая хихикать, прикрыла лицо рукой и опустила голову.
— Я очень надеялась, что мне дадут высказать мое главное подозрение: смерти Эдика могли желать близкие, — говорит Лидия. — Когда пошли слухи, что с Эдиком расправилась семья, я стала думать: если это так, какой же мотив? Может, Эдик в детстве обидел собственного ребенка, может, он его домогался? Судя по рассказам соседей, которые говорили, что в семье были скандалы, это мог быть конфликт, длящийся десятилетиями. Я начала рассказывать это в студии. Но мое выступление резко оборвали: «Не будем об этом». Потом мои слова из шоу вырезали. А ведь это был момент, который мог повернуть весь ход журналистского расследования!
— Но самой «шикарной» была концовка, — рассказывает брат обвиняемого Павел. — Спросив, как я отношусь к гомосексуалистам, ведущий в студии открыл на экране мою страницу «ВКонтакте» и уличил меня в том, что я подписан на криворожскую группу, которая очищает город от разврата. Он продемонстрировал видео, где какие-то парни бьют геев и бреют им головы. Оно было подписано: «Тесак против педофила». Это видео я видел впервые. Потом специально посмотрел в Интернете, кто такой Тесак. Это московский неонацист, который «очищает» Россию от гомосексуалистов и педофилов. Видео оттуда. В Кривом Роге такой организации нет. Налицо была грубая подтасовка. Но меня решили превратить в гомофоба ради остроты сюжета. Я ночь мучился, не спал: «Откуда это видео?». Потом вспомнил, как пытаясь вычислить убийц и спасти брата, где только не регистрировался, к каким только группам не присоединялся.
На этом меня и подловили журналисты. За несколько дней до съемок ко мне попросился в друзья некто неизвестный. Только сейчас понял: это были телевизионщики, которые рылись на моей странице в поисках компромата.
— Но к чему вел этот сюжет?
— К нагло сфабрикованной версии: раз ты, Паша, гомофоб, то твой брат — скрытый гей боится признаться в убийстве другого гомосексуалиста, поскольку опасается, что ты можешь от него отречься. В студии стояла гробовая тишина. Тут и убийство, и интрига, и «голубая тема», и брат-гомофоб, и убийца-гомосексуалист с жуткой внешностью: снимая Тимофея в СИЗО, телевизионщики выбрали такой ракурс, что Тима, несмотря на свою привлекательность, выглядел монстром. И потрясающий вывод: Тимофей случайно убил Эдика во время сексуальных игр, перетянув ему шею серебряной цепочкой, причем в этих играх участвовал третий, которого нужно еще найти. И журналисты стали искать его прямо в студии.
«Возможно, Тимофей прикрывает кого-то?» — вопрошал ведущий, в упор глядя на меня. Я, «брат-гомофоб», сидел в это время как на иголках. Вот это попал!
Словом, шоу состоялось. Домохозяйки будут смотреть его с открытыми ртами. Только мы чувствовали себя жестоко обманутыми. Хотели добиться справедливости, а из нас сделали дураков. Вместо того чтобы поставить под сомнение сфабрикованную версию обвинения, найти настоящего убийцу и оправдать Тиму, телеканал схватился за «жареную» тему — гомосексуализм — и, наоборот, добавил обвинений в адрес Тимофея.
— Когда съемки закончились, участники следующей передачи, сидевшие в гостевой комнате, спросили нас: «Ну как?», — вспоминает Лидия. — Мне хотелось закричать: «Люди, бегите отсюда!»
Мы ждали, когда нам привезут билеты на поезд. Мимо пробегала журналистка Жанна. Увидев нас, она удивилась: «А что вы до сих пор здесь делаете? У нас уже другие герои. Дверь — там».
По приезде домой я обратилась к Уполномоченному по правам человека Валерии Лутковской, в правозащитные организации и к руководителям канала с требованием запретить передачу, которую считала тенденциозной. Вскоре с телеканала пришло письмо: «Если вы хотите, чтобы ток-шоу сняли с эфира, заплатите 300 тысяч гривен штрафа». В тот же вечер передача… вышла в эфир. Правда, после моих жалоб и заявлений она стала выглядеть мягче и благороднее, чем сами съемки. Ну, это, скажем, как расстрел поменяли на пожизненное заключение. Спасибо и на этом. Наверное, поэтому я и не буду называть телеканал. С точки зрения неподготовленного зрителя, посмотрев шоу, можно было бы решить, что журналисты докопались до правды. Если бы не безжалостно выброшенные из эфира наши возражения и аргументы, которые могли заставить зрителя усомниться в выводах телепередачи.
Корреспондент «ФАКТОВ» позвонила адвокату обвиняемого Тимофея Александру Шролику.
— Я сразу был против участия родственников моего подзащитного в этом шоу, — сказал Александр Шролик. — Похоже, я оказался прав. Взять хотя бы эпизод с братом-«гомофобом» Павлом, который якобы охотится по Кривому Рогу за педофилами и может быть причастен к преступлению. Полный бред. Поэтому на шоу и не поехал. Ведь у телевизионщиков свои цели. Им нужно сделать коммерческий продукт, который был бы интересен простому обывателю.
— Лидия жаловалась: ее версию о том, что родные могли отомстить домашнему тирану и насильнику за поруганное детство сына вырезали из эфира. Адвокат потерпевших мне сказал, что это «абсолютно бесперспективная версия». В семье якобы были прекрасные отношения, а у жены и сына стопроцентное алиби. При этом свою фамилию в газете он просил не называть.
— Да у сына вообще нет алиби! Парень говорил, что за несколько дней до смерти отца он отправился на Эльбрус, забыв дома телефон, поэтому мать не смогла к нему дозвониться и он не приехал на похороны. Журналистка на передаче предъявила фотографию и видео, где сын убитого в горах, и заявила, что друзья парня подтвердили: «Он путешествовал с ними в августе, когда был убит отец». Минуточку, а где само видео этого разговора журналистки с друзьями-туристами? Где доказательство, что фото и видео были сделаны именно в августе 2013 года? Я ходатайствовал, чтобы суд дал запрос в Госпогранслужбу, пересекал ли границу сын убитого в августе 2013 года, отправляясь в поход, и когда вернулся обратно. Мое ходатайство было почему-то отклонено. Но об алиби сына убитого можно говорить, только имея официальный ответ Госпогранслужбы, а не фото на фоне гор, которое можно сделать в любой момент в любой похожей местности. И это не единственный спорный момент в ток-шоу. Самое страшное в том, что такие шоу, которые не имеют юридической силы, могут создать ложную картину преступления и повлиять на результат принятия решения судьями. Кстати, все судьи шоу посмотрели.
— Телевидение предложило выплатить Лидии 300 тысяч гривен штрафа в ответ на ее требование снять передачу с эфира. Такой штраф законен? — спрашиваю у управляющего партнера киевской адвокатской компании «СЕАРТ» Сергея Чапляна.
— Если это прописано в договоре, то да. Но можно было, к примеру, попытаться признать договор недействительным вследствие обмана или существенного заблуждения при его заключении. Скажем, в нашем случае участников убедили, что договор действует до вечера, а на самом деле его действие распространяется на значительно больший временной промежуток. При этом возможности как следует изучить текст договора у героев телепередачи не было, так как они получили его за считанные минуты до начала съемок. Участникам телешоу я бы советовал всегда требовать договор заранее и обязательно с ним ознакомиться, а еще лучше — проконсультироваться перед подписанием с независимым юристом.
— Подписать договор на телевидении — это все равно что продать душу дьяволу: ты становишься полностью бесправным, — считает журналист одного из телеканалов Анастасия, которая на условиях анонимности согласилась дать интервью. — Шоу отменить нельзя: герои всегда подписывают договор, в котором передают все права на использование и трактовку отснятого материала каналу. Есть там пункт, где сказано: участники передачи, эксперты и публика в зале могут иметь иное мнение, и герой может испытывать повышенное эмоциональное напряжение. Участник не может требовать пересъемки интервью, исключения его участия из истории, запрета передачи. Некоторые телеканалы, конечно, могут прописать такой пункт: снятие передачи с эфира при оплате затрат на съемку в сумме 200−300 тысяч гривен, но такая цифра сразу отбивает желание что-либо запрещать.
Участник передает все права на освещение в шоу своей личной жизни и потом не вправе требовать закрытия шоу на основании того, что передача вмешивается в его частную жизнь. Кстати, эпизоды шоу телеканал может использовать потом как угодно: в других передачах, в рекламе, в разных фильмах. Много лет. Никаких отчислений по контракту «за эксплуатацию образа» участник не получает.
На шоу может работать не каждый. Тут дилемма. С одной стороны, карьера, с тебя требуют рейтинги, и семья привыкла к достатку (зарплаты «на телике» высокие), с другой — тяжело осознавать, что ты вытягиваешь простых, зачастую не очень образованных людей на передачу, заведомо зная, что некоторых из них там будут «мочить». И не всегда по делу, а для красоты картинки. Вот ты улыбаешься людям, входишь в доверие, пьешь с ними чай с вареньем у них на кухне, «сторожишь птичку», чтобы не улетела, зная, что сценарий уже готов, завтра их порвут на куски эксперты и добьют ногами зрители в зале.
Когда я стала работать журналистом на таких шоу, первое время даже хотелось предупредить героев, что их ждет. Как-то раз сказала о своих сомнениях руководителю проекта. Она удивилась: «Не бери дурного в голову. Это выбор героев. Они смотрят наши передачи. Понимают, как может быть. Да, иногда мы поступаем не очень красиво. Но это ради справедливости. Одних топим на передаче — других спасаем».
— Существуют ли какие-то внутренние стандарты создания телешоу?
— Главное требование, чтобы история была подлинной, а герои реальными людьми, а не актерами. Ну, есть еще неписаные правила: оплатить гостям приезд (билеты на обратную дорогу выдаются только после передачи: дополнительная гарантия, что человек не сбежит), выдать суточные, накормить, снять отель, постараться при любом раскладе остаться с участниками друзьями, не высказывать своего отношения к человеку, дать подписать контракт еще в его родном городе, хотя чаще всего контракты дают на подпись за 10 минут до съемок. Заманивая героя на передачу, не обещать ему материальную или юридическую помощь, если не можешь ее оказать .
О гонораре журналисты сами первыми не напоминают, но если герой поднимет этот вопрос, он обсуждается.
10645P.S. Судебный процесс по делу Тимофея, который третий год находится в СИЗО, продолжается. «ФАКТЫ» и дальше будут следить за этим делом. Вчера Лидия сообщила: «Передача, обвиняющая моего сына, возымела неожиданный эффект. Посмотрев ток-шоу, коллеги Тимы с конвертерного цеха предприятия „Арселор Миттал Кривой Рог“, где он работал с 19 лет сталеваром, подняли вопрос о взятии его на поруки. Также они решили помочь нам собрать деньги: еще в июле суд вынес постановление о том, что сына отпустят под домашний арест, если за него будет внесен денежный залог 97 440 гривен».
Читайте нас у Facebook
