"Моргунов как-то сказал: "Не будь Степана Олейника, не было бы и нашей с Никулиным и Вициным троицы"
Юморески Степана Олейника стали классикой украинской литературы. Их блестяще читали на сцене сам автор, Андрей Сова и многие другие исполнители.
Именно по фельетону Степана Олейника режиссер Леонид Гайдай снял знаменитый фильм «Пес Барбос и необычный кросс», где роль Балбеса сыграл Юрий Никулин, Бывалого — Евгений Моргунов, а Труса — Георгий Вицин. В 1961 году картина номинировалась на «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале как лучший короткометражный фильм.
Судьба отмерила поэту-сатирику 73 года.
О том, каким Степан Иванович был человеком, «ФАКТАМ» рассказала его дочь, проректор Национальной музыкальной академии Украины имени
— Уже после папиной смерти Евгений Моргунов, с которым он дружил, сказал: «Не будь Степана Олейника, не было бы и нашей с Никулиным и Вициным троицы», — рассказывает Леся Олейник. — Сюжеты своих произведений отец не придумывал, брал из жизни. И в основе истории о Барбосе и необычном кроссе лежал реальный факт. Долгое время отец был членом редколлегии знаменитого сатирического журнала «Перец». В редакцию приходило много писем. Часто на конверте значилось: «Киев, журнал „Перец“. Степану Олейнику». В одном из писем и были описаны злоключения шайки браконьеров. В действительности собака погибла. В своем же произведении отец решил сохранить ей жизнь. А сам фельетон стал очень популярен и был напечатан во множестве изданий.
— Как Леониду Гайдаю пришла идея снять по произведению вашего отца фильм?
— Газета с отцовским фельетоном случайно попала в руки Гайдаю. Леонид Иович решил снять фильм. И получился он замечательный. Как мне рассказывал Моргунов, в советское время этот фильм показывали дипломатам в посольствах перед сложными переговорами. И это всегда имело эффект. А Никита Богословский, когда приезжал в Одессу, говорил, что музыку к этому фильму считает лучшей своей работой. Отец общался и с Никулиным, и с Вициным, но ближе всех был ему Моргунов. Евгений Александрович не раз навещал нас дома, мы ездили к нему в Москву. В Киеве артисту очень нравилось. Но однажды произошла вот какая история. Моргунов, гостивший у нас, неожиданно заторопился. У него был билет на другой день, но он почему-то резко поменял планы: «Поеду сегодня». Я отговаривала его, но переубедить Евгения Александровича было невозможно. Уезжая, Моргунов попросил меня позвонить его младшему сыну Коле и сказать, что он завтра уже будет дома. Звонила много раз, но никто не брал трубку. А через день набрала Евгения Александровича, поинтересовалась, как дела. И в ответ вдруг услышала: «Плохо!» Подумала, как обычно, шутит. Но он произнес: «Умер Коля…»
Потом, спустя время, Евгений Александрович рассказывал мне, якобы когда-то гадалка предсказала сыну, что в 25 лет он погибнет в автокатастрофе. Так и случилось. Моргунов считал, что она будто запрограммировала Колю. А сам Евгений Александрович словно что-то предчувствовал…
Моргунов был интересным человеком. В Киеве обычно останавливался в бывшей гостинице «Украина». Он очень любил творог и молочный кисель. Для него, кумира миллионов, этот кисель варили специально, а за творогом сотрудницы бегали на Бессарабку.
— А как вы дома его принимали?
— С папой Моргунов писал сценарий к фильму, который, к сожалению, так и не был снят. Приезжал он в Киев довольно часто. Когда заходил к нам, всегда говорил моей маме: «Клавдия Ивановна, я приехал специально на ваш борщ». И очень любил вареники. Общаться с Евгением Александровичем, человеком умным, эрудированным, интеллигентным, было одно удовольствие. Дома у нас бывали и очень популярные в то время Юрий Тимошенко и Ефим Березин (известные как Тарапунька и Штепсель), и датский карикатурист Херлуф Бидструп. Он подарил папе свой альбом с дарственной надписью. Но больше всего отец дружил с талантливейшим актером Андреем Совой, который блестяще читал папины фельетоны на сцене. Также их исполнял Игорь Ильинский, ведь многие произведения переводились на русский язык.
— Какая из отцовских юморесок у вас любимая?
— Многие, особенно те, что связаны с народным юмором. Чрезвычайно популярной была юмореска «Дорога дама». В ней высмеивались жены ответственных работников, которые дорого обходились государству, поскольку они разъезжали на служебных машинах мужей на рынки и в магазины.
Проти саду видно дім.
А в красивім домі тім
Ходить дама по кімнаті
У панбархатнім халаті.
Мов та пава проплива
(В туфлях номер сорок два!).
На щоці дві мушки-цятки,
На панчохах чорні п’ятки.
Ну, не дама — а реклама!
Раптом: — Ах, — сказала дама,
— На обід до поросяти
Слід би хрону ще дістати!
А як треба, то чому ж.
Є на те у неї муж.
Муж солідний, роботящий,
Головне ж — «руководящий»!
Дама крутить телефон
І, підвищуючи тон,
Вимага по телефону:
— Шли машину, треба хрону!
Вірний муж, прийшовши в раж,
Довго дзвонить у гараж.
Все відклав заради дзвону,
Бо забагла жінка хрону.
З гаража йому в одвіт:
— Саме в шофера обід!
— Все хай кида і притому
Швидко мчить до житлодому!
І натиснув шофер газ,
Бо наказ то є наказ,
Бо сніжок і трохи слизько
Й добиратися ж не близько!
Через місто через все
Мчить, мов біс його несе.
Підлетів під саму браму
І почав… чекати даму.
Вже з годину, мабуть, жде.
Дама бачить, та не йде.
(Щоб питали всі в будинку:
«Це ж чию чекають жінку?»).
Врешті вийшла, підійшла,
Сіла важно й попливла
На машині на прекрасній,
На державній, мов на власній!
Ще й не взяв шофер розгін
— Як приїхали по хрін,
Як приїхали і стали,
Бо ж базар за два квартали.
А тим часом в мужа — ох!
— Ну, цілий переполох:
У міністра треба бути,
Жінки ж з хроном щось не чути.
Він до друга Рогози:
— Будь ласкавий, підвези!
Залишаються хвилини
І, на гріх, нема машини.
Одмовляє в трубку бас:
— Рад би, друже, та якраз
Сіла жінка до «пікапу"
Й десь помчала мірять шляпу.
Прикусив муж язика,
Чимчикує пішака.
Аж каміння б'є з розгону,
Бо забагла жінка хрону…
— Как-то из газеты, где была опубликована эта юмореска, отцу прислали выписку из стенограммы, — продолжает рассказ Леся Степановна. — Выступавший на областной партконференции обратился к делегатам: „Товарищи, заканчивая свое выступление, в порядке самокритики хочу признать, что меня совершенно справедливо покритиковала газета в стихотворении „Дорога дама“ за то, что моя жена использовала служебный автомобиль в личных целях“… Правда, были и другие реакции. Как рассказывала мама, одна из таких „дорогих дам“ позвонила отцу и сказала: „А мы ездили и будем ездить!“
Было много интересных ситуаций. В „Перце“ напечатали папину юмореску „В клубе“. В ней говорилось о том, что в сельском клубе во время киносеансов постоянно рвалась пленка. Это так надоело киномеханику, что он сам стал рассказывать зрителям содержание фильма. Работая над юмореской, отец подобрал к слову „громадяни“ рифму „село Роксоляни“ — просто придумал название. А спустя несколько недель после публикации стихотворения в „Перец“ пришло письмо из Одесского областного отдела кинофикации. В нем сообщалось, что по следам критического выступления Степана Олейника в село Роксоляны направили комиссию. Проверка установила, что описанные факты имели место. И, что важно, трест кинофикации выделил для села Роксоляны… новую стационарную киноустановку.
— Правда, что „крестным отцом“ в литературе для Степана Олейника стал Остап Вишня?
— Да, это так. Он написал очень теплое предисловие к первому сборнику отца. Мы с Остапом Вишней жили в одном доме. Он не раз делал мне подарки. Отец, как и Остап Вишня, поддерживал талантливых молодых людей. Например, высоко оценил писательские способности молодого тогда сатирика Олега Чорногуза.
— В семье вашего отца не было литераторов?
— Нет. Более того, бабушка с дедушкой были неграмотны. Но, что поразительно, рядом с иконами в их доме висели портреты Тараса Шевченко и Ивана Франко. А еще в семье у всех было потрясающее чувство юмора. К слову, любимым писателем отца был Шолом-Алейхем.
— Какая отцовская черта вас поражала?
— Он был невероятно добрым человеком. Когда мы втроем (мама, папа и я) переезжали из коммуналки в собственную квартиру, одновременно с нами получил жилье и писатель Юрий Збанацкий. Папе как лауреату Государственной премии предоставили самую просторную в доме квартиру. Но он сказал Збанацкому: „Юра, у тебя семья больше — трое детей, давай поменяемся ключами“… И они поменялись.
— А какой самый запоминающийся подарок отец сделал вам?
— Каждое лето мы колесили на машине по всему Советскому Союзу. Ездили в Прибалтику, Белоруссию, Грузию… А на мое двадцатилетие папа повез меня в Болгарию, где у него вышла книга. И весь свой гонорар отдал мне, чтобы я потратила деньги на свое усмотрение. Это было чудесное путешествие: море, солнце…
*"Папа всегда меня поддерживал, — рассказывает Леся Олейник. — Он был добрым, надежным и мудрым». Фото из альбома Леси Олейник
— Вашему отцу удалось мир посмотреть?
— Как депутат двух созывов Верховного Совета СССР в составе делегаций он ездил в Венгрию, Чехословакию, Испанию, Китай, США… В Испании был на приеме у короля, в Америке — на завтраке у Рокфеллера. И был поражен, что столы ломились от яств, а миллиардер заказал себе лишь… вареное яйцо. В Китае у папы заболело сердце, и его направили к местному врачу. Тот измерил отцу пульс и сказал: «Это у вас от страсти». «Может, от старости?» — улыбнувшись, переспросил папа у переводчика. Действительно, вышла ошибка. Доктор дал отцу лекарства — и проблемы с сердцем быстро прошли.
— Вас отец брал с собой в зарубежные командировки?
— Очень хотел, но это было тогда нереально. Папа знал, что я люблю путешествовать, и однажды сказал мне: «Ты еще поездишь». И его слова оказались пророческими. Я объездила полмира. К слову, моя дочь Оксана живет в Лондоне, работает в университете. Ее муж — Андрей Вийтович — концертмейстер оркестра Лондонской Королевской оперы, у них есть дочь, моя любимая внучка Аня. А сын Степан, которого я назвала в честь отца, живет в Киеве, он программист.
— Чем увлекался ваш отец?
— Рыбалкой и футболом. К слову, последнее в своей жизни стихотворение папа посвятил своим кумирам динамовцам.
— Каким человеком Степан Олейник был в быту?
— Неприхотливым. Больше всего любил чай. Знаете, даже умирая, попросил чаю. Но вспоминать о том, как он ушел, тяжело. Тридцать пять лет прошло, но я чувствую и сейчас, что отец мне помогает. Папа всегда меня поддерживал. К примеру, мама была против, чтобы я стала музыкантом, хотела, чтобы связала будущее с литературой. А папа поддержал мое стремление заниматься музыкой. Я до сих пор живу в родительской квартире. И практически ничего в ней не меняла. Родители познакомились совсем молодыми, когда учились в Одесском педагогическом институте, и вместе прожили счастливую жизнь. Папа пережил маму на четыре года.
— Что бы вы сказали своему отцу сегодня, если бы он мог вас услышать?
— Сказала бы, что лучшего человека в своей жизни не встречала. Он был очень добрым, надежным и мудрым. Бывало, я, студентка, приду из консерватории чем-то расстроенная. Он выслушает и говорит: «Ну что ж? Делай вывод». Эту его заповедь я и сейчас часто вспоминаю. А еще папа говорил: «Ищи в людях хорошее, а плохое проявится само» и «Хочешь помочь человеку, поставь себя на его место». За все, что мне удалось, благодарю отца — он дал мне жизненные ориентиры.
3098Читайте нас у Facebook
