"Моя фамилия Грушевский. Центральная Рада где-то здесь?"
Февральские события 1917 года в Петрограде, завершившиеся отречением от престола императора Николая ІІ и крахом российского самодержавия, положили начало революционным акциям в Киеве и во всей Украине. Правда, до поры до времени город жил обычной спокойной жизнью. Командование Киевского военного округа контролировало поток телеграфных сообщений из Петрограда, дабы не будоражить население и не провоцировать беспорядки. Пресса также умело обходила острую тему, отдавая предпочтение новостям о событиях в соседних странах, вперемешку с потребительской информацией и рекламой. В Киеве ощущался дефицит угля и дешевого хлеба. Но такая ситуация была привычной для большинства городов империи, в которой третий год шла война. Поэтому киевляне спокойно занимались повседневными делами, а по выходным развлекались на ярмарках, регулярно проводившихся на Контрактовой площади, и не подозревали, что находятся на пороге эпохальных событий, способных изменить мировую историю.
Гром грянул 3 марта (по старому стилю), на следующий день после отречения царя. В управление Юго-Западной железной дороги пришла телеграмма из Петрограда от депутата Государственной думы Александра Бубликова, сообщившего, что власть перешла к Государственной думе.
«Телеграмма эта с быстротой электрической искры распространилась по городу, — вспоминал будущий член Центральной Рады Алексей Гольденвейзер. — Все были в этот вечер у телефона, читая, слушая, перечитывая и переспрашивая… Никто не знал, кто такой Бубликов, стали справляться по стенографическим отчетам Государственной думы, и пришлось удовлетвориться тем, что он — депутат, инженер и, если не ошибаюсь, член партии прогрессистов. Ни в подлинности телеграммы, ни в решающем значении происшедшего переворота не могло быть сомнений; порукой служил включенный в телеграмму текст воззвания Родзянко (председатель временного комитета Государственной думы. — Авт.) к населению. Опасались только одного: как бы ход событий не повернул обратно. Все в эти дни ждали известий, жаждали узнать подробности. Получаемые в редакциях газет телеграммы переписывались и распространялись по городу — чаще всего в перепутанном и невразумительном виде. А по утрам мы выбегали на улицу и часами простаивали в очередях у газетных киосков. Настроение было праздничное. Да и как было не радоваться? Грандиозный переворот, осуществление вековой нашей мечты, мы получили как бы в подарок, без борьбы и усилий, без крови и стонов…»
Об активной общественной жизни в Киеве в первый месяц революции «ФАКТАМ» рассказал кандидат исторических наук Александр Алферов:
— Чтобы предотвратить анархию и беспорядки, при содействии начальника Киевского военного округа генерала Николая Ходоровича в городе создали совет объединенных общественных организаций. В него вошла часть депутатов Городской думы, а также представители различных общественных, культурных и национальных сообществ. Был избран исполнительный комитет совета. Местом заседания «новых властей» стало здание Дворянского дома (снесено в 1976 году. — Авт.) на Думской площади (сейчас — Майдан незалежности. — Авт.).
В городе одномоментно были ликвидированы все местные государственные органы управления, а также ведомства, отвечающие за безопасность. Фактическую власть в учреждениях получили новоназначенные комиссары. Долгое время не было желающих управлять делами губернской тюрьмы (нынешний Лукьяновский изолятор. — Авт.), так как заключенные, почуяв воздух свободы, ожидали скорейшего освобождения. Дальнейшее их содержание под стражей грозило тюремными беспорядками.
Тогда же остались без работы и средств к существованию многие сотрудники силовых структур. Мало того, им приходилось даже оправдываться перед новыми хозяевами положения. Так, к примеру, были допрошены и арестованы руководители и сотрудники «черных кабинетов» — секретных государственных органов, занимавшихся тайным изучением пересылаемой личной корреспонденции граждан и ее расшифровкой. Правда, в ту пору революция еще не успела развернуть кровавый маховик репрессий, и уже в апреле задержанных отпустили.
«То была — в Киеве — эпоха приветствий, и я тогда уже от души жалел председателей всех этих приветствуемых учреждений и искренно удивлялся их долготерпению. Ведь каждый из нас — членов депутаций — приходил по одному разу; но каково было им всех нас выслушивать и каждому отвечать!.. — писал Алексей Гольденвейзер. — Киевский „исполнительный комитет“ буквально осаждался желавшими его приветствовать. И особенно любопытно было наблюдать, как самые благонамеренные правительственные учреждения — губернское правление, консистория, суд, учебный округ и так далее, — одно за другим извлекали из своей среды своего самого либерального, а потому наиболее затертого сочлена, и его устами выражали пред исполнительным комитетом свой восторг по поводу совершившегося переворота. В течение двух месяцев такие депутации являлись почти каждый день; говорились речи, и затем члены исполнительного комитета поднимались с мест, пожимали руки депутатам и благодарили их…»
— А что же проукраинские силы? Неужели они не пытались повлиять на процесс?
— Почему же? Параллельно с созданием исполкома представители ряда украинских политических партий и объединений провели в помещении клуба «Родина» (полуподвальное помещение в доме на Владимирской, 42. — Авт.) Всеукраинский съезд, где и провозгласили создание Украинской Центральной Рады. Лидером заочно избрали известного историка, профессора Михаила Грушевского, находившегося в то время в Москве. 14 марта ученый приехал в Киев и зашел в здание будущего украинского парламента (сейчас Дом учителя. — Авт.): «Моя фамилия Грушевский. Центральная Рада где-то здесь?». Стоит отметить, что в первый же день после создания в Центральной Раде обозначился раскол между сторонниками полной независимости Украины (под предводительством идеолога украинского национализма Николая Михновского) и приверженцами федерализации (во главе с Владимиром Винниченко и Дмитрием Дорошенко). В целом же на первых порах проукраинские силы практически не влияли на ситуацию в городе.
— Какие события в Киеве можно считать фактическим стартом украинской революции?
— С 16 марта 1917 года на Крещатике ежедневно собирались многотысячные проукраинские митинги. Среди участников были представители различных слоев населения — от ремесленников и торговцев до студентов и творческой интеллигенции. К акциям подключились также представители многочисленных политических клубов и кружков — от националистов до украинских эсеров, социалистов и даже анархистов. С импровизированных трибун не только провозглашали пламенные речи, но и читали стихи, пели песни. Апофеозом этих мероприятий стала стотысячная манифестация 19 марта, когда к митингующим присоединились тысячи солдат Киевского гарнизона и учебных полков.
«И не чудо, что наши национально-украинские манифестации выходили такими многочисленными и пронимающими не только своих, но и чужих зрителей. По сообщениям газет, украинская манифестация в Киеве 19 марта имела до 100 тысяч участников. Это был грандиозный взрыв национального чувства, демонстрация национальной радости, слава освободительной революции, — вспоминал этот день будущий первый глава Директории Украинской Народной Республики Владимир Винниченко. — И когда в этой манифестации не все сто тысяч участников были сознательные украинцы, когда здесь были и „малороссы“, и „югороссы“, и евреи, и, может, даже русские, то тем ценнее, тем более показательным было их участие. Потому что это было с их стороны признание вековой несправедливости в отношении украинского народа, признание его права на существование. Это было благородное, возможное только в такие высокие минуты, чистое, беспристрастное осуждение всей той неправды и преступности, которая совершалась веками здесь „на нашей не своей земле“ над хозяином ее — украинской нацией».
— Такое массовое собрание людей, единых и воодушевленных общей идеей, не могло не дать результат…
— Шествие манифестантов завершилось многотысячным митингом на Думской площади. Именно здесь находился памятник российскому министру Петру Столыпину, погибшему 18 сентября 1911 года в Киеве от руки террориста. Памятник, установленный в 1913 году при большом скоплении народа, киевляне воспринимали как символ самодержавия и российского шовинизма. И вот спустя всего лишь четыре года участники митинга приняли решение провести над покойным чиновником импровизированный «народный суд». Были избраны «судья», «адвокаты» и «обвинители», а для воссоздания полного антуража установили виселицу. После того как все «участники процесса» выступили перед собравшимися, «обвиняемому» зачитали «приговор». Статую Столыпина подняли над постаментом с помощью металлических лебедок и под ликующие крики толпы повалили на землю. Собственно, с этого момента на нынешней украинской территории стартовал «памятникопад» символов старого режима… На том митинге впервые выступил перед широкими массами Михаил Грушевский. Для этого люди на руках занесли его на балкон городской Думы. «Цель манифестации 19 марта была достигнута: она обнаружила наглядно, ярко и импозантно, что украинство — не фикция в головах кружка романтиков или маньяков-интеллигентов, а живая сила, которая имеет силу над массами, их двигает и поднимает», — позже дал оценку этому дню профессор Грушевский.
*19 марта 1917 года, Киев. Стотысячный митинг в поддержку автономии Украины постановил снести памятник защитнику самодержавия Столыпину
— Неужели не было сопротивления со стороны пророссийских сил?
— Как ни странно, сторонники официального Петербурга не особо препятствовали действиям «трибунала». Ведь это был период плюрализма мнений. Всем еще казалось, что наступила свобода. Да Столыпин и не пользовался популярностью даже среди монархистов, не говоря уже о российских кадетах и других оппозиционерах.
А вот вдовствующая императрица Мария Федоровна (мать Николая ІІ. — Авт.), занимавшаяся тогда организацией в Киеве медицинской помощи раненым солдатам, писала 18 марта 1917 года греческой королеве Ольге Константиновне: «Теперь все казаки уволены (охрана императрицы. — Авт.), и я не знаю, что с ними будет. Они еще пока здесь, и я здесь, но что дальше?.. Эти 14 дней прошли относительно спокойно. Народ очень благожелателен и приветлив. Как всегда, меня приветствуют на улице. Однако, можешь себе представить, памятник Столыпину снят. Все нелепо и не понятно, что означает. Как будто забыли, что идет война, и все делают, чтобы помочь немцам. Началось брожение в армии. Солдаты убивают офицеров и не хотят больше сражаться. Для России все будет кончено, все будет в прошлом…»
— Вероятно, история с манифестациями проукраинских сил имела продолжение?
— Уже на третий день после митинга 19 марта Центральная Рада опубликовала первое воззвание «К Украинскому Народу». Это был толчок к созыву Всеукраинского национального конгресса УЦР, превратившего ее из кружка по интересам в неофициальный парламент. С этого момента Центральная Рада становится фактически единственным представителем украинских сил в постреволюционной Российской империи.
Первые оценки революционной ситуации в Киеве в марте 1917 года появились несколько месяцев спустя. «Кто сам не переживал конца февраля и первых дней месяца марта сего года, тот не сможет даже представить себе того энтузиазма и радости, которые охватили все сознательное гражданство… В восторге переживались первые дни молодой воли, которая пьянила своим размахом и неограниченными перспективами, — писала киевская газета „Нова Рада“, тут же уточняя: — Среди самих революционных и социалистических организаций, которые стали фактически во главе не только народного движения, но и власти, появилось много людей безо всякого прошлого или с прошлым очень неуверенным, особенно среди тех, кто поспешили перекраситься… И объединение первых дней революции вскоре треснуло».
Никому этот пример из прошлого, не послуживший уроком для будущего, не напоминает наше настоящее?..
2221Материалы спецпроекта «К столетию революций 1917—1921 годов»
читайте здесь
Читайте нас у Facebook
