Военные и волонтеры пытаются собрать 30 тысяч евро на лечение 9-месячной дочери бойца АТО
«Хочу рассказать вам об особенном для меня человеке, герое нашего времени, бойце 93-й бригады старшине Сергее Кирике, — написала координатор волонтерского движения Светлана Воротило с просьбой распространить это сообщение. — Он настоящий защитник нашего государства! Почти год провел на передовой, побывал в самом аду, защищая Донецкий аэропорт, хоронил своих побратимов. Был ранен, контужен. Сергей награжден медалями „Захисник Вітчизни“, „За оборону рідної держави“, „За оборону Донецького аеропорту“. Выжив в неистовом хаосе войны, вернулся домой, к любимой жене, сыну. Со временем у семьи появился второй ребенок — крошка Николь, долгожданная доченька. А потом в семью пришла беда. В четыре месяца у девочки поднялась высокая температура. У малышки выявили острый пиелонефрит… Видимо, лечение привело к потере ребенком слуха. Вернуть слух девочке можно, максимально быстро сделав кохлеарную имплантацию. Но такая операция лишь на одно ушко стоит 30 тысяч евро. Вместе мы можем помочь Николь услышать этот мир, а в нем — голос отца!»
«Вместо бронежилета попросил коллег купить нам шесть радиостанций»
Мы сидим за кухонным столом в доме Сергея, говорим о войне на востоке Украины и о его маленькой дочке Николь.
*"Дочка родилась здоровой. А в четыре месяца заболела и потеряла слух", — говорят Сергей и Анна Кирик. Фото автора
— Знаете, есть люди, которые меня укоряют: «Вот ты воевал, страну защищал, а что получил? Государство ничем не помогает», — замечает 37-летний Сергей Кирик. — Государство — это все мы, простые люди. Я шел ради своей семьи, ради тех людей, которые в нас верили и поддерживали, чтобы нам здесь не добавилось проблем в виде «русского мира». Я благодарен всем, кто оказал и продолжает оказывать мне помощь. Конечно, хотелось, чтобы и государство помогло. Вроде как я могу требовать от державы, потому что для нее что-то сделал. Но мне неприятно делить: это атошник, это простой человек. Значит, мне надо, потому что я атошник, я же Родину защищал, а вы там как-нибудь? Я так не умею.
В 2014 году повестка в военкомат к запорожцу Сергею Кирику, менеджеру фирмы, торгующей электроникой, пришла в его день рождения — 19 марта. Сергей сразу сообщил об этом на работу и явился в комиссариат, тем более что за плечами была служба в армии. Как и тогда, его назначили командиром боевой машины пехоты.
— Когда нас мобилизовали, речи о возможной войне не было, все считали это чем-то вроде переподготовки, — вспоминает Сергей. — Даже военкомы не знали, как себя вести. Это же не срочников собрали, а взрослых мужиков… Я попал служить в 93-ю отдельную механизированную бригаду ВСУ. Командир нас успокаивал: «Яблоки уже дома кушать будете», то есть считал, что к осени ситуация стабилизируется. Но 23 мая возле села Золотой Колодец в Добропольском районе Донецкой области моя рота понесла первые потери: ребята отстояли позицию, выдержали бой, однако двое сразу погибли, а еще один скончался в госпитале.
— Слышала, что вы отказались от бронежилета, отдав предпочтение покупке раций?
— Тогда у нас еще не было радиостанций и мы связывались друг с другом по мобильному телефону. Представьте: начался обстрел, и я пытаюсь дозвониться командиру, чтобы узнать, не попаду ли в своих, если дам «ответку». Включаю телефон — свет от монитора подсвечивает лицо, раскрывает позицию, и ты среди ночи становишься отличной мишенью для снайпера. Тогда запрыгиваю в окоп, а там связь не берет… И тут позвонил мой тогдашний начальник с фирмы Дмитрий Вертинский: «Сережа, коллектив собрал шесть тысяч гривен, давай мы тебе купим хороший бронежилет, ты только скажи, какой именно». Я попросил купить мне на эти деньги шесть радиостанций. Объяснил, что ни у кого из побратимов броников нет, что ж я один в нем буду? А если у нас будут рации, сможем держать круговую оборону. И коллеги вручили нам радиостанции. Они потом не раз выручали. Позже и бронежилет появился, волонтеры о нас позаботились…
— Раз была рация, значит, был и позывной?
— Позывной у меня «Ложка», и с этим связана такая история. — Сергей (на фото) выходит из кухни и возвращается со старой алюминиевой ложкой. — Это ложка еще времен Второй мировой войны. Я ею практически не ел, разве что пару раз в экстренных случаях, но она прошла со мной все АТО. Когда я уходил служить, ее мне вручила мама жены Галина Михайловна: «Сережа, возьми с собой эту ложку. Дед прошел с ней всю войну и остался живой». Я отнесся к этому серьезно, с пониманием. Достал шнурок, примотал его изолентой к ручке и носил на шее все время. Сначала ребята посмеивались:
«О, взрослый дядька ходит с ложкой». Ведь у бойцов обычно в качестве оберега крестик или амулет. Но меня на самом деле каким-то чудом берегло от обстрелов. Только из лагеря выехал — его обстреляли «Градами». В аэропорт заехал — вроде все тихо, выезжаю оттуда — его начинают «Градами» крыть…
— А что это за бой был на 10-м блокпосту?
— Это был первый танковый бой для 93-й бригады. Он произошел ровно три года назад, 4 июля 2014 года, когда мы с боевой машиной пехоты и автоматами оказались против танка и минометов. Нас подставили местные жители. Они сказали, что началось время уборки, ночью на полях будут работать комбайны, и попросили не стрелять на шум техники. Мы поверили, командир сказал не стрелять. А тем временем к нашей позиции подвезли на лафете танк и подошла пехота с минометами. С трех сторон нас взяли в кольцо. Наша артиллерия была в 15 километрах отсюда. Тогда я вызвал огонь на себя… В том бою семь ребят погибли, несколько были тяжело ранены, но человек 40 уцелели.
«Я видел взрослых мужиков, которые рыдали, как дети, но помочь раненым не могли»
— Многие ребята благодаря Сергею были спасены — он давал наводку нашей артиллерии, чтобы она уничтожила танк противника, — рассказывает волонтер благотворительного фонда «Підтримай армію України» Елена Безединова. — Сережа получил тогда контузию, но отказался от лечения, сходил к врачу, получил медикаменты и уехал с ними на передовую, так как обещал командиру вернуться после похорон побратимов. Выезжал в Авдеевку, в Донецкий аэропорт… После двухмесячной ротации ребята вернулись на передовую в Пески и Тоненькое под Донецк. Там во время проведения операции возле села Жабье они попали в окружение, вели бой, Сергей получил вторую контузию…
Мне даже пришлось звонить командиру, чтобы его чуть ли не в приказном порядке направили на лечение. Десять дней Сергей отлежал в госпитале, а затем вместо положенного отдыха дома решил подучиться на тренинге по оказанию первой врачебной помощи и эвакуации раненых с поля боя по стандартам НАТО.
— Я на собственном опыте убедился, что большинство ребят гибнут из-за несвоевременно оказанной помощи, — так объясняет Сергей свое решение сменить постельный режим на интенсивный курс обучения. — Я видел взрослых мужиков, которые рыдали, как дети, а помочь раненым не могли. Надо пытаться спасать, а не наблюдать в бессилии, как гибнет твой боевой товарищ.
— Пригодились знания, полученные на натовском тренинге?
— Конечно. Меня попросили тренировать четвертую волну мобилизации, и я передал эти знания бойцам. Ребятам это пригодилось, они все живы.
Наш разговор прерывается. С очередных лечебных процедур возвратилась супруга Сергея Аня с маленькой Николь. Если не знать о тяжелом недуге, то можно и не догадаться о том, что девчушка не слышит: она улыбается незнакомым людям, агукает.
— Если бы не война, второй ребенок у нас появился бы раньше, — говорит Анна. — Мы хотели, чтобы у детей была небольшая разница в возрасте.
Николь родилась здоровой. А в четыре месяца у нее поднялась высокая температура, никаких других симптомов не было. Когда за три дня болезнь не прошла, мы поехали в больницу. После анализов нам сообщили, что у дочки пиелонефрит — воспаление почек. Хотя теперь этот диагноз уже под вопросом. Возможно, причиной могла стать и вирусная нейроинфекция — менингит. Но спинномозговую пункцию у нас тогда не брали…
Двенадцать дней Николь находилась на антибиотиках. А когда температура снизилась, нас выписали домой. На второй день я заметила, что дочка не поворачивает голову на звук, на старшего брата не реагирует, хотя до этого все время следила за ним глазами: он смеется, и она смеялась в ответ, копируя его. Теперь даже голову перестала держать… После запорожской больницы мы попали в Днепр, в больницу имени Мечникова, где дочке сделали компьютерное исследование слуха и поставили диагноз тугоухость, глухота четвертой степени. Но если десять лет назад на нас просто махнули бы рукой, то теперь есть возможность вживить уникальное электронное устройство, невидимый внутриушной слуховой аппарат.
Пока же дочка постоянно носит слуховой аппарат. Это подготавливает слуховой нерв к имплантации. Операции делают и в Киеве, и в Днепре, и за границей. Мы пока не решили, где делать, но съездили в Киев, встали на очередь. Цена вопроса — 30 тысяч евро с операцией.
— В очереди на кохлеарный имплант, который нужен Николь, мы… 350-е, — с болью в голосе говорит Сергей. — А на этот год выделено всего лишь 70 имплантов. Получается, нам надо ждать пять лет. Но эту операцию лучше всего сделать до двух лет, самое позднее — до пяти, потому что потом ее делать не имеет смысла. 30 тысяч евро — это такая сумма, которую я, возможно, и соберу, но через сколько лет? Я не боюсь работы, но сейчас не могу даже уехать за границу на заработки. Ведь надо находиться здесь и помогать семье. Жена и так крутится как белка в колесе, все время возит дочку к врачам и на процедуры… Я думал, что сам справлюсь с проблемой, но ради дочки пришлось унять свою гордость и просить помощи у людей…
«Друзья, Сергей „Ложка“ — один из тех, кто остался живым на том 10-м блокпосту, где наших ребят расстреливали из танка в упор, — призвал в соцсетях запорожский волонтер Умид Джуракулов. — Помогите, пожалуйста, нашему защитнику. Каждая гривня может помочь, а нас — 45 миллионов!»
2350Средства можно переводить на счет 5168 7555 1540 8371 в «ПриватБанке». Получатель Кирик Анна Васильевна.
Читайте нас у Facebook
