«Обстреливая дома мирных жителей, российские танкисты бахвалились: «Провокация в таких войнах необходима»
-- Галина Леонидовна, поздравляем вас с освобождением и желаем успешной реабилитации. Когда и как вас захватили?
-- 14 октября 2016 года сотрудники так называемого «министерства госбезопасности ДНР» пришли ко мне прямо на работу, потом повезли меня домой, где устроили обыск, -- говорит 58-летняя старшая медсестра роддома города Докучаевска на Донетчине Галина Гаевая, которую боевики больше года продержали в застенках. -- Забрали все мои телефоны (даже старые, поломанные) и ноутбук, по которому я связывалась со своими детьми по скайпу — они находятся на мирной территории Украины. После чего визитеры велели мне проехать с ними «на полчаса, побеседовать». Я уже понимала, что это надолго, и успела шепнуть супругу, чтобы не искал меня и уезжал из города. Мол, сама дам о себе знать, телефоны близких выучила наизусть.
Муж меня, конечно, не послушал, съездил в главк «МГБ» в Донецк, где ему сказали, что такой гражданки у них якобы нет. Они практически всем так говорят — издеваются над заложниками и их семьями.
Лишь к концу ноября «следователь» позволил мне позвонить, велев набрать номер сына и сказать, чтобы тот оплатил услуги адвоката, которого нам «подскажут». После чего дал свою мобилку и включил громкую связь. Сын меня выслушал и задал резонный вопрос: «Чем же может помочь адвокат, если всем в „ДНР“ руководит Кремль?» «Следователь» тут же прервал нашу беседу. Однако моя семья все же нанимала «рекомендованных» адвокатов. В какую сумму они обошлись, мне не говорят — вероятно, берегут мои нервы. Но подозреваю, что деньги «защитники» содрали немалые.
Первый адвокат, Валерий Витальевич Усатенко, взял гонорар и… перешел на работу в «МГБ» «следователем». Деньги не вернул.
Вторая, Елена Николаевна Шишкина, которую рекомендуют чуть ли всем «политическим», потребовала за услуги тысячу долларов. Однако на процессе она ни слова не сказала в мою защиту, лишь попросила судей о том, чтобы срок наказания «дали по минимуму», и все время утешала меня: «Вас обменяют».
Узники донецкого СИЗО говорят, что эту «защитницу» хорошо знают в Москве, куда она ездит чуть ли не еженедельно -- возможно, делится с кураторами гонорарами, добытыми благодаря оккупантам. А в Донецке «благодарные» клиенты оклеили все деревья и столбы в самом центре города, на бульваре Пушкина, листочками с текстом: «Адвокат Шишкина — взяточница». Весть об этой тихой акции протеста мгновенно разнеслась по следственному изолятору.
Тем не менее мои дети добились того, чтобы на вынесении приговора присутствовали представители ООН и фиксировали процесс на видео. Военный трибунал начал рассматривать мое дело 19 июля 2017 года. А 13 ноября мне дали десять лет лишения свободы за «шпионаж в пользу Украины». Хотя, какой может быть шпионаж на территории собственного государства?
-- Где вас содержали?
-- В разных местах. Первый месяц — в подвале «МГБ». В буквальном смысле слова в подвале. Затем на «базе» — так теперь политзаключенные называют тюрьму, которую боевики устроили в помещении бывшего завода «Изоляция», где еще до войны открылась известная в Украине платформа культурных инициатив с одноименным названием. Теперь в производственных ангарах находится ремонтная база для тяжелой техники, в заводской конторе — тюрьма, в которой сделали камеры с туалетами и даже с кондиционерами. В каждой из них содержатся до десяти человек, а если поставить еще один ярус нар, так и 20 человек поместятся. Я, помню, еще пошутила с «операми»: «Для себя места готовите?»
На «базе» меня первые дни держали в одиночке, в камере размером метр на метр. Там можно спать только сидя. Затем перевели в камеру, где находились и другие узники. А с 12 сентября и до самого освобождения я была в донецком следственном изоляторе. Побывала и на шестом, и на десятом посту, где в советское время селили приговоренных к смертной казни, а теперь — людей, не предавших Украину. Условия там скотские.
На время суда меня поместили в общую камеру. Женские камеры в донецком СИЗО более «густонаселенные», чем мужские. Подробнее свои злоключения описывать не хочу, чтобы не радовать своих недоброжелателей в Докучаевске.
25 декабря мне сообщили о том, что я включена в список на обмен. Всем, кто бы в этом списке, велели писать прошение «главе республики» о помиловании. Выбора не было -- написали.
-- Вы предполагали, что вас могут схватить?
-- Да, конечно. Я видела, что за мной следили, часто следом за мной ехала машина с номерами «ДНР». На «следствии» мне показали снимок — кто-то сфотографировал список поступивших в больницу раненых «рашистов», который я вручную переписала. Читала я и показания свидетелей. Все они написали обо мне: «Хороший специалист, отзывчивый человек, но — «укропка».
-- То есть ваши коллеги, соседи поддерживают «русский мир»? Или люди говорили так под давлением, опасаясь за свою жизнь?
-- Сколько именно в Докучаевске «укропов», станет понятно, когда город будет освобожден. Когда люди не будут жить «на мушке» у «рашистов». Далеко не все у нас приветствовали оккупантов. И пока 92-я и 51-я бригады украинской армии дислоцировались в окрестностях города, мы довольно большой группой — человек 15 -- помогали им, чем могли. Но затем в ночь с первого на второе сентября 2014-го года в город зашли «дээнэровцы».
Первым делом они, убив начальника охраны, захватили и разграбили склады Государственного резерва, где хранились продукты на случай чрезвычайного положения. Таких складов на территории Украины несколько, один из них — у нас в поселке Ясный, где и находится мой дом, в двух километрах от Докучаевска.
.JPG)
*"Свидетели по моему «делу» написали обо мне: «Хороший специалист, отзывчивый человек, но — «укропка»
-- Мои единомышленники постепенно разъехались на мирные территории, -- продолжает Галина Леонидовна. -- Мы с супругом тоже отправили своих детей и внуков к родственникам в центральную Украину. А сами остались, потому что на руках у нас были его престарелая больная тетушка и моя мама, которая переезжать никуда не хотела.
Тетка мужа умерла в декабре 2015 года. А жизнь моей мамы оборвала вражеская мина в декабре 2016-го, когда я уже была «на подвале». Оккупанты густо заминировали окрестности, особенно в Ясном, где разместили одну из своих частей. Мама наткнулась на растяжку на автобусной остановке. Один из осколков попал ей прямо в сердце. Мне сообщили о маминой смерти лишь спустя полгода.
-- Россиян много в Докучаевске?
— Раненые, поступавшие в больницу, — сплошь из России. Они ведь называли адреса, откуда прибыли, и это — населенные пункты Российской Федерации. В «МГБ», где тоже исключительно граждане северного соседа, я «правоохранителям» так и сказала: «Вы говорите, что россиян здесь нет. А я с кем сейчас разговариваю?»
— И что ответили?
— «Хоть вы и щира українка, но ничего не докажите! Это гибридная война». Правда, какой-то патлатый молодой человек, которого мне представили как «министра МГБ», заявил, что у него «пока еще» тоже имеется паспорт гражданина Украины. Мол, он местный убежденный приверженец «русского мира».
Именно «рашисты» стреляли по Докучаевску из танка, который поставили прямо перед нашим домом. Я вышла и спросила, зачем они это делают. «Провокация в таких войнах необходима», -- откровенно объяснили мне танкисты. Стреляли они, целясь туда, где нет их однополчан. Например, по четырехэтажному дому, который, к счастью, уже покинули почти все жильцы.
А пока они наводили орудие, в Докучаевск мчались съемочные группы телеканалов «Россия-24» и «Лайф-ньюс» («Лайно-ньюс», как я их называю). Проезжая через наш поселок, российские журналисты притормаживали, спрашивая у жителей Ясного адреса, на которые должно было «прилететь»: «Где в городе магазин „Мелодия“ и заправка?» Снаряды как раз и приземлились по этим ориентирам.
Кстати, когда в феврале 2015-го снаряд угодил во двор нашей больницы, российская съемочная группа уже сидела наготове в корпусе лечебного учреждения. Ждали, чтобы оперативно снять картинку о разрушениях, убеждая зрителей в том, что это «укропы» обстреливают мирных жителей.
— Как живет Докучаевск в оккупации? Заметны хоть какие-то успехи в развитии, о которых лидеры «ДНР» бесконечно вещают на своих телеканалах?
-- Успехи — налицо! У самого известного в городе бизнесмена «отжали» все торговые точки, а его самого не выпускали из СИЗО до тех пор, пока не переписал свой бизнес представителям «младой республики».
В городе ничего, кроме магазинов, школ, больницы и детсадов, не работает. Сразу же остановилась добыча в карьерах градообразующего предприятия — флюссо-доломитного комбината. Склады Госрезерва, как я уже говорила, разграблены. Передохла большая часть животных в местном зверинце, который стал никому не нужен. Выросло количество людей, страдающих болезнями, передающимися половым путем. И они рожают детей, которым передают эти недуги.
В Докучаевске активно работает только центр занятости: на учете там состоит чуть ли не все трудоспособное население. За пособие размером в пару тысяч российских рублей люди метут улицы. А затем ветер снова разносит эти кучи мусора по городу, потому что их не вывозят.
* «В оккупированном Докучаевске активно работает только центр занятости: на учете там состоит чуть ли не все трудоспособное население»,-- рассказывает Галина Гаевая
-- А как изменились зарплаты медперсонала? Приверженцам «русского мира» обещали, что они станут большие -- как в Москве…
-- У меня зарплата существенно уменьшилась. Все докучаевцы стараются зарегистрироваться на мирной территории как вынужденные переселенцы, чтобы оформить себе пенсии и пособия и получать более-менее приемлемые суммы. А потом приезжают оттуда с неподъемными сумками, затаренными продуктами. Правда, когда рассказывают землякам о том, что в Украине повысили зарплаты и пенсии, многие делают вид, что не верят — наверное, им просто неловко признаться в том, что они завидуют.
-- После лечения планируете еще поработать или будет жить на пенсию?
-- Медсестра — профессия востребованная, надеюсь найти работу. Насущный вопрос для вынужденного переселенца — съемное жилье, а оно недешево. Поэтому и я, и муж собираемся работать. Дети тоже трудоустроены, снимают одну квартиру на две семьи. Но эти неудобства, испытываемые миллионами украинцев, которых оккупанты согнали с насиженных мест, стали платой за свободу.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
3685Читайте нас у Facebook
