Елена щербицкая: «в день нашей свадьбы с валерием щербицким мой свекор владимир васильевич попросил: «давайте сначала посмотрим по телевизору футбол, а потом уже сядем за стол»
«Когда Валерий сказал, что маме 64 года, я была потрясена — выглядела она на 45!»
- Моя первая встреча с Владимиром Васильевичем в 1987 году произошла совершенно неожиданно, — вспоминает Елена Щербицкая. — Естественно, она планировалась, но как бы в светлом будущем. А тут вдруг Валерий заехал ко мне домой (я тогда немного приболела) и сказал: «Собирайся быстрее, поедем с папой знакомиться». Владимир Васильевич всегда много работал, свободного времени у него оставалось мало, поэтому назначил встречу, чтобы познакомиться со мной, в не очень удобное для меня время. Несмотря на недомогание, я собралась за 15 минут, надела платье, хотя люблю спортивный стиль одежды, даже губы тогда не красила — и мы с Валерием поехали на дачу к Щербицким в Межигорье под Киевом. Я очень волновалась — в то время была всего лишь первокурсницей исторического факультета Киевского госуниверситета имени Шевченко, и первый секретарь ЦК был для меня, как и для всей Украины, настоящим кумиром.
Владимир Васильевич прогуливался по дорожке вдоль озера. Он был одет в пальто мышиного цвета (стоял сентябрь), под которым виднелся темный деловой костюм. Сразу без особых церемоний подошел, поздоровался и сказал сыну: «Ты пойди погуляй, а мы с Леной пообщаемся».
Улыбка у него была очень обаятельная, а такое лицо может быть только у очень хорошего человека. Поэтому Владимир Васильевич сразу же расположил меня к себе — поинтересовался студенческой жизнью, занятиями, почему не поехала в колхоз (раньше ведь в сентябре первокурсники обязательно помогали колхозникам собирать урожай). Пришлось признаться: «Тяжело даже с вами сейчас разговаривать, потому что болят почки». Владимир Васильевич забеспокоился: «Пошли скорее в дом» — и попросил, чтобы принесли таблетки. По-моему, это был баралгин. Подождал 15 минут, пока лекарство подействует, и почти сразу попрощался: «До свидания. Было очень приятно познакомиться».
И только когда я уже приехала домой, по-настоящему разнервничалась, поняв, с каким человеком мне пришлось познакомиться и общаться.
С Радой Гавриловной я познакомилась чуть раньше. Мы с Валерием шли по улице Институтской, а первая леди Украины как раз возвращалась с работы (Рада Гавриловна Щербицкая преподавала русский язык и литературу в киевской школе N 57. — Авт. ). Встретились мы случайно. Конечно, Рада Гавриловна произвела на меня неизгладимое впечатление — статная красивая женщина, с эффектной прической, в туфлях на каблуках. А когда Валерий сказал, что маме 64 года, я была потрясена — выглядела она на 45!
Рада Гавриловна просто мне улыбнулась. Никакого неприятия в ее взгляде не было. Знаете, иная женщина может окинуть таким оценивающим взглядом с ног до головы, что не по себе становится… Но у Рады Гавриловны этого не было, только доброжелательность. Возможно, даже материнская доброжелательность.
«Свекор отговаривал: «Зачем вам ехать в Грецию? Там плохая экология»
- Как вы познакомились со своим будущим мужем?
- В кафе «Крещатик». Моя подружка была влюблена в друга Валерия, с которым там встречалась за чашечкой кофе. Иногда и я с ней приезжала. Так случайно и познакомилась с Валерой. Спустя месяц в этом же кафе я встретила Валеру, и он сказал: «Плохие у тебя друзья. Наш друг в больнице, прооперирован, а вы его ни разу не навестили!» Естественно, на следующий день мы с подругой поехали в Октябрьскую больницу. А там нас уже поджидал Валерий.
- Вы знали, что он сын первого секретаря ЦК КПУ?
- Нет, поскольку он представился только по имени. Конечно же, подозрения, что он не из простой семьи, были. Потому что Валерий угощал нас редкими в то время коричневыми сигаретами «Сент-Мориц». Ради такой диковинки мы даже научились курить.
Валерий был настолько скромным человеком, что старался скрывать свою принадлежность к украинской элите. В этой семье никогда не считали, что фамилия Щербицких несет какую-либо нагрузку, кроме той, что Владимир Васильевич работал с утра до ночи и его редко кто мог видеть отдыхающим. Даже в отпуске, на крымской госдаче в Мухалатке, я хорошо помню, руководитель республики постоянно находился в своем кабинете, лишь изредка позволяя себе искупаться в море. Загорающим на пляже я его вообще не видела. Постоянно читал какие-то сводки и документы, красным карандашом делал пометки, чтобы по телефону уточнить возникшие вопросы. Он вообще отдыхать не умел, полностью отдавая себя стране, поэтому, наверное, так рано и ушел из жизни.
- Родители одобрили выбор сына?
- Подозреваю, что у Владимира Васильевича и Рады Гавриловны моя кандидатура вызвала мало восторга, учитывая нашу с Валерием разницу в возрасте: мне было 18, ему — 40. Я же здравомыслящий человек и сейчас с высоты своего возраста (сегодня моему сыну столько же лет, сколько было мне в момент знакомства со Щербицкими, он тоже первокурсник университета имени Шевченко, но выбрал социологию) могу предположить опасения родителей, что наш брак заключается из-за фамилии или других каких-то благ… Но в последнее время Рада Гавриловна на семейных торжествах, например на моем дне рождения, во время тоста благодарит за то, что я повстречалась на пути Валерия. И по моему отношению к ней, к памяти Валерия и Владимира Васильевича ни один человек не скажет, что я вышла замуж из корыстных целей.
У нас действительно случилась любовь с первого взгляда. Валерий был очень интересный мужчина — высокий, с серыми глазами, казавшимися мне голубыми, с густыми ресницами, загибающимися кверху, как у девушки. Кроме того, очень обаятельный и эрудированный, книги буквально проглатывал. Мог спросить, какая у меня тема семинара, и с лета рассказать интереснее, чем преподаватель университета. Его можно было слушать часами.
- А где работал сын Щербицкого?
- Возглавлял один из инженерных центров в Институте электросварки у Бориса Евгеньевича Патона. Успел защитить кандидатскую диссертацию. Работа ему очень нравилась — занимался разработками деталей для крылатых ракет (но об этом я только недавно узнала). По тем временам получал приличные деньги — 400 советских рублей. Ездил на «Жигулях» восьмой модели.
Валера закончил Киевский политехнический институт, хотя обладал гуманитарными способностями. Возможно, родители хотели, чтобы сын получил техническое образование.
- Свадьбу как отпраздновали?
- В сентябре я официально познакомилась с мамой и папой Валерия, а расписались мы 24 октября. Как-то Валера прибежал ко мне на Березняки с колечком, одел мне его на палец и сказал: «Через три дня у нас свадьба!» Быстро купили платье — совершенно не свадебное, красное, нарядные туфли. Фаты не было.
Валера очень просил директора Печерского загса, что на улице Цитадельной, расписать нас в ее кабинете, без торжественной церемонии — настолько он был простым человеком. Но директор сказала: «Надо все сделать по-человечески. Чтобы для молодой девочки осталась хоть какая-то память» — и уговорила расписаться по обряду (для Валерия Щербицкого это был второй брак. — Авт. ). На церемонии были только наши свидетели и друзья.
Вечером мы собрались на Шелковичной, 26, где жили Владимир Васильевич с Радой Гавриловной. Перед застольем Владимир Васильевич попросил: «Давайте сначала посмотрим футбол по телевизору, а потом уже отметим семейное торжество». И мы все дружно смотрели трансляцию матча.
Мои родители очень волновались — впервые были в таком доме. Мой папа тоже высокий, седой, волосы зачесаны назад, как и у Владимира Васильевича. Когда сели за стол, маленькая Радуська (внучка Щербицких от дочери Оли. — Авт. ) подбежала сзади к моему папе и взяла его за руку. А дедушка Володя улыбнулся и сказал: «Радуся, я тут!» Напряжение за столом сразу же исчезло. К этому дню свекор со свекровью подарили мне красивую витую золотую цепочку. Я ее не ношу, а храню как память.
- Наверное, и билеты в свадебный круиз…
- Нам предлагали поехать в Грецию на пару недель, посмотреть Афины. Конечно, мне как будущему историку и Валерию, увлекавшемуся историей, это было бы очень интересно. Но Владимир Васильевич почему-то отнесся к этой идее с прохладцей. Помню, он сказал: «Зачем вам ехать туда? Там плохая экология! Там столько машин, такой смог!» А слово отца для Валерия было очень весомым, поэтому мы решили не дышать несвежим афинским воздухом.
«Мне так хотелось, чтобы кто-нибудь увидел, что я иду с самим первым секретарем ЦК!»
- Родители Валеры часто приходили к вам в гости?
- Владимир Васильевич был у нас дома лишь однажды. Зашел после работы на пару минут. Прошелся пешком по Шелковичной, и мне так хотелось, чтобы кто-нибудь увидел, что я иду с самим первым секретарем ЦК! Но поздним вечером улица оказалась безлюдной.
В выходные дни мы обязательно вместе обедали в доме Щербицких, а в будни почти всегда приходили к ним на ужин. Ужинали обычно чем-то легким — творогом, маленькими сырниками, варениками с вишнями. К чаю обязательно подавалось вкусное варенье.
Никаких излишеств на столе у Щербицких никогда не было. Конечно, я не могу сказать, что подавали только картошку в мундире и «докторскую» колбасу. Но нас сразу же предупредили: икру, красную рыбу и другие деликатесы можно заказывать только по праздникам. А Валерка был неприхотлив в еде. Мне кажется, была бы его воля, он ел бы только халву, запивая ее молоком. Наверное, по пять литров в день выпивал. Он и ночью готов был есть свою любимую халву.
Мне же нравилась кровянка. Она тогда стоила 80 копеек за килограмм, и мы покупали ее для нашего спаниеля. Кровянка оказалась настолько вкусной, что я решила оставить Цезарька без колбасы. Еще любила «оливье» и, наверное, целый год изводила Валерку этим салатом.
- Первый секретарь ЦК работал допоздна. Наверное, и к ужину не успевал…
- Владимир Васильевич приходил с работы обычно около девяти вечера. Радуська обязательно встречала его у дверей и ждала, пока дедушка Володя доставал из кармана гостинец от зайчика — мандаринку или конфетку.
Конечно, он приходил уставший. Когда я вошла в семью Щербицких, Владимир Васильевич уже болел. Авария на Чернобыльской АЭС стала для него настоящим шоком, подорвавшим его здоровье. Но я никогда не слышала, чтобы папа злился или повышал голос, особенно на внуков. Всегда был сдержан. Если ему что-то не нравилось, делал замечание в мягкой форме или высказывал свое пожелание.
Это была настоящая цельная натура, человек с большой буквы. Столько лет у власти, но она его не испортила. Каким родился, какое воспитание дали ему родители, так он и жил. Общественное мнение для него всегда было очень важно. Могу только представить, что он чувствовал, когда, будучи уже на пенсии, слышал сплетни о себе: мол, бывший первый секретарь ЦК вывез за границу восемнадцать вагонов добра…
- Скажу только, что после смерти Владимира Васильевича Раде Гавриловне пришлось освободить служебную квартиру на Шелковичной и переехать к дочери на улицу Грушевского, — продолжает Елена Щербицкая. — Она попросила сотрудников управления делами заменить большой обеденный стол на маленький, то же самое касалось люстр и так далее. Потому что квартира Оли была меньше, чем апартаменты Владимира Васильевича. Его оружие Рада Гавриловна сразу же сдала в милицию, чтобы к нему никто отношения не имел. Взяла лишь несколько подаренных картин. Остальные картины и подарки первому секретарю ЦК оставила в освобождаемой квартире… Валерий забрал себе на память об отце его библиотеку. Книг получилось четыре полные коробки из-под телевизора.
- Что вы обычно дарили на день рождения свекру?
- Какие-то небольшие сувениры. В 1990 году мы с Валерой заказали в магазине «Роксолана», только что открывшемся на Андреевском спуске, на 72-летие Владимира Васильевича корзину белых гвоздик с голубым ободочком. Но, к сожалению, так и не забрали ее, потому что случилась трагедия — 16 февраля Владимир Васильевич умер. Я тогда была только на четвертом месяце беременности. Дедушка своего внука Юрика не увидел. Но знал, что у нас будет мальчик. Мы сдали специальный анализ, чтобы узнать, кто у нас родится. Я хотела назвать сына Валериком, в честь мужа, но он сказал: «Давай назовем Юриком, в честь твоего отца и брата моего отца, погибшего на войне». И Владимир Васильевич знал, как мы назовем его внука.
- На здоровье Владимир Васильевич жаловался?
- У него так болела нога, что он ходил с палочкой. И с сердцем начались проблемы. Но Владимир Васильевич никогда не жаловался. Его, конечно, лечили.
Пятнадцатого февраля 1990 года мы с Валерой пришли на обед к его родителям. Рада Гавриловна взволнованно сказала: «Папа себя плохо чувствует». Владимир Васильевич, как всегда, был в своем кабинете. Когда я зашла к нему, то увидела в глазах свекра слезы. Но он быстро повернул голову, чтобы я их не заметила. Сказал только, что у него высокая температура и сильный кашель, и отправил меня обедать: «Иди, тебе теперь за двоих кушать надо!» Я поняла, что Владимир Васильевич больше общаться не расположен, и вышла…
Потом была всем известная история о том, как «скорая» ехала на вызов… два часа. Если не больше. И самые драгоценные минуты были потеряны. Наверняка можно было бы спасти Владимира Васильевича. Леонид Настюков (охранник Владимира Щербицкого. — Авт. ) рассказывал впоследствии, что в Феофании больного положили в обычную палату, а потом, когда начали обследовать и увидели его состояние, перевели в реанимацию. Но воспаление легких быстро прогрессировало. У Владимира Васильевича остановилось сердце. Первый раз его удалось запустить. Когда сердце замерло во второй раз, врачи уже ничего не смогли сделать.
Леонид Настюков рассказал нам о силе духа Щербицкого, уходившего из жизни. Владимир Васильевич осознавал это. Он подозвал своего лечащего врача, Юрия Мефодиевича, обнял и сказал: «Спасибо тебе. Давай прощаться… »
Я очень хорошо запомнила этот день. 16 февраля мы звонили в Феофанию через каждые 30 минут. Вечером Оля купала Радуську и вдруг раздался звонок. Раде Гавриловне сообщили, что Владимира Васильевича не стало. Я даже не поняла, что произошло. Только увидела выражение боли на ее красивом лице. Валера сразу же обнял маму и сказал: «Держись. Папе сейчас лучше… »
- Плохих предчувствий у вас не было?
- Перед новым 1990 годом Владимир Васильевич и Рада Гавриловна подарили мне фотоаппарат «ФЭД». Тогда зима была почти такой же теплой, как нынешняя, и во дворе дома Щербицких зацвела магнолия. Я сфотографировала цветущее в январе дерево, сделала и семейные снимки. Сама проявила пленку и начала печатать фотографии. И к своему удивлению обнаружила на негативе вместо фигуры Владимира Васильевича только черный контур…
- Маме Владимира Щербицкого даже не говорили о смерти сына, так как она очень тяжело болела.
- Это был ужасный год: в феврале умер Владимир Васильевич, в марте умерла его мама, бабушка Таня, в декабре — Валерий. Он пережил своего отца всего на одиннадцать месяцев. Муж очень тяжело переживал эту утрату. Я впервые в жизни видела и больше не хотела бы видеть, как взрослый мужчина плачет. В 1990 году наша семья потеряла девять близких людей. Как говорится, пришла беда — отворяй ворота…
Знаете, пока человек находится у власти, вокруг него крутится много людей, которые называют себя его друзьями. Но после его смерти предают. Так произошло и с Владимиром Васильевичем, и с Валерием. Когда умер мой муж и я осталась с полугодовалым сыном на руках, никто из так называемых друзей не позвонил и не поинтересовался: «Может, тебе хотя бы на работу помочь устроиться?» В трудный момент нам подставил плечо друг нашей семьи Борис Михайлович Воскресенский, дай Бог ему долгих лет и здоровья.
- На похоронах Владимира Васильевича, когда процессия проезжала по Крещатику, в небо взмыла стая белых голубей. Так прощались с заядлым голубятником его друзья по увлечению…
- На 40-й день по Владимиру Васильевичу произошла мистическая история. Мы с Валерием уже были дома на Шелковичной, а Рада Гавриловна с дочерью Олей только-только пришли с улицы. И обе плачут навзрыд. Оказалось, на их глазах белый породистый голубь с пышным оперением на хохолке и лапках бился крыльями о закрытую дверь парадного, пытаясь залететь в дом. Мы сразу же подумали о душе, которая на 40-й день возносится на небо…
9660Читайте нас у Facebook
