Президент не должен вести переговоры с террористами, — полковник СБУ Роман Костенко

«Мы имеем дело с гибридным терроризмом. И должны быть к нему готовы»

— Роман, шесть лет назад в стране началась антитеррористическая операция. Однако, как выяснилось, мы за это время не научились эффективно бороться с терроризмом.

— Антитеррористическая операция — это скорее название для наших международных партнеров. Мы же с самого начала знаем, что это война и что ее сценарий написан в Кремле.

— Террористы из так называемых «ДНР» и «ЛНР» — это одна категория. Им мы даем достойный отпор уже седьмой год. Но дать отпор тем, кто берет ни в чем не повинных людей в заложники, как выясняется, мы не способны.

— Мы можем дать отпор и им. Но главная проблема в том, что каждый обязан заниматься своим делом. Дантист не должен лечить аппендицит.

У нас есть силы и средства для борьбы с терроризмом: существует Антитеррористический центр, есть спецназ, причем один из лучших в мире, не побоюсь этого утверждения.

Если проанализировать координацию и общее планирование конкретной операции в Луцке… Не должен был министр внутренних дел заниматься этим делом, оно не входит в его обязанности. Это парафия Службы безопасности. Но почему-то многие у нас лезут туда, где можно набрать побольше баллов на будущее и попиариться.

Из всей этой истории надо извлекать уроки и делать выводы.

Читайте также: «Не Аваков должен выезжать на место теракта, это не его дело», — генерал милиции Корниенко

— В поисках квалифицированного комментария мы стали искать экспертов. Нашли какой-то непонятный институт, изучающий экстремизм, последние публикации на сайте которого датированы апрелем-маем. И они какие-то больше художественные, чем профессиональные. То есть структуры-то есть, только толку…

— В СБУ работает целый департамент по борьбе с терроризмом, в каждом областном управлении есть аналогичные отделы и антитеррористические центры. Словом, структура и институции выстроены, но проблема в персоналиях и их способности использовать имеющийся потенциал грамотно и эффективно.

Когда в начале 2014 года спецназ заставляли идти в атаку на блокпосты, мы им объясняли: «Ребята, использовать как обычную пехоту людей, которые всю жизнь готовились к проведению самых серьезных военных и специальных операций, — это то же самое, что микроскопом забивать гвозди». Руководство должно понимать эти важные нюансы.

— Общество разделилось. Одни считают, что президент Зеленский правильно сделал, поговорив с луцким террористом, другие — что таким образом он открыл ящик Пандоры и сейчас любой злоумышленник начнет требовать «переговоров на высшем уровне».

— Изложу свою точку зрения. На месте президента я не вел бы переговоры. Террористы должны понимать: если они пошли на такое, то с ними будут разговаривать спецслужбы, и если не договорятся, то они будут иметь дело со специальными подразделениями этих спецслужб, а не с президентом.

— Председатель Украинской ассоциации владельцев оружия Георгий Учайкин заявил, что количество неучтенного огнестрельного оружия превышает 4,5 миллиона единиц. Это колоссальная проблема для государства. Как избежать потенциальной возможности терроризировать общество со стороны недовольных жизнью граждан?

— Во-первых, во время резонансных мировых терактов преступники очень часто использовали зарегистрированное оружие, которое могли легально купить в магазине (это, кстати, увеличивает угрозы каких-то бытовых ссор с применением оружия). Но если мы берем терроризм в целом (не просто отдельные случаи, а как деяния с целью запугивания общества), то наличие или отсутствие оружия особо на эти процессы не влияют. Действия этих людей четко скоординированы, у них налажена логистика и прочее. Часто это уже терроризм международного уровня, к чему мы должны быть готовы. Пока у нас это одинокие персонажи, которые хотят, чтобы все посмотрели фильм «Земляне». У них свои требования, какое-то свое мышление. Они хотят каких-то добиться больших целей, но, поскольку у них этой возможности нет, прибегают к террору.

Во-вторых, мы не должны забывать, что против нас ведет войну Российская Федерация. А там террор — один из методов ведения войн. Вспомним взорванные дома, проведение антитеррористической кампании в Чечне.

Мы имеем дело с гибридным терроризмом. И мы должны быть к нему готовы.

— А мы готовы?

— В СБУ есть квалифицированные кадры. Но сейчас мы наблюдаем печальную тенденцию снижения профессионализма в целом в стране и в Службе безопасности в частности. Мы полагаем, что эти угрозы где-то далеко. А они-то рядом. И вот оказалось, что мы не готовы и не понимаем вообще, кто чем руководит и как вообще проводятся операции.

«Если нельзя выполнить требование террориста, остается только одно — его обезвредить»

— Как в таких ситуациях должны вести себя СМИ — сообщать зрителям и читателям обо всех нюансах операции, о требованиях террористов, накаляя таким образом обстановку, или хранить молчание, ведь речь идет о жизнях людей?

— Как офицер спецслужбы всегда считал, что СМИ должны начинать работать, когда все закончилось. Но сейчас, понимая, как у нас работают спецслужбы и правоохранительные органы, считаю, что СМИ — это достаточное серьезное средство контроля. Медиа могут не дать скрыть какие-то моменты или провести операцию так, как хочет власть. Но! При этом власть должна договориться с медиа и четко обозначить какие-то красные линии: что можно, а что нельзя выдавать в эфир в данное время. Ведь одно дело — освещать тему борьбы с коррупцией, где не надо ничего согласовывать, а другое — темы, касающиеся национальной безопасности. И тут важно не навредить при проведении операции или каких-то расследований.

— У многих вызвало недоумение, что в Луцке находился заместитель главы Офиса президента Тимошенко, отвечающий за сотрудничество с медиа и за креативные идеи.

— Могут быть только догадки, почему он там оказался. Но наверняка не знаю. Возможно, чтобы придать этому большее значение или показать, как он и министр внутренних дел Аваков в это вовлечены, что они делают все, чтобы все разрешилось благополучно.

Еще раз повторю, что действия чиновников высшего уровня должны быть сосредоточены на упреждении таких ЧП в государстве. А когда все уже случилось, каждый должен заниматься своим делом. Следует создать антитеррористический штаб, куда войдут представители всех силовых структур и ведомств, но при этом вся координация должна быть у Службы безопасности Украины.

Да, Коваль (заместитель главы Национальной полиции. — Авт.) молодец, что он договорился с этим Кривошем. А если бы не договорился? Ведь есть профессиональные переговорщики, они специально обучены, они чувствуют террориста, видят его поведение, могут реагировать на его реплики. Они не раз моделировали подобные ситуации. А у Коваля какой опыт? Хорошо, что человек сдался. А если бы нет? Потом мы спросили бы: почему, имея целый штат переговорщиков (в каждом областном управлении СБУ они есть, в центральном управлении их несколько), с террористом общался Коваль. Хорошо, что все так закончилось, а если бы было серьезнее? Тем более, когда принимается команда на штурм. Может произойти взрыв, люди должны спасти заложников и защитить себя. Один из факторов принятия решения о штурме — это психологическое состояние самого террориста: на что он готов — не готов, уверен он в себе — не уверен. И это решение должен принять профессионал. Вы представляете, чего может стоить ошибка?

— Не хочу даже представлять.

— Сантехник должен чинить трубы, а не розетку.

— Может ли теперь волна такого террора прокатиться по стране?

— Сложный вопрос. В СБУ есть целое подразделение, которое измеряет этот градус.

Тем не менее проблема терроризма может стать и масштабной. Нелегальное оружие в свободном доступе есть? Есть. И вот человек думает: что сделать, чтобы меня услышали? Если персонаж с психическими отклонениями сумел раздобыть автомат Калашникова и гранаты, то для человека с нормальной психикой это пустяковый вопрос (хотя такой, может, и не станет искать оружие). Тем более сейчас, во время экономического кризиса и карантина из-за коронавируса многие люди потеряли работу. Они хотят, чтобы их услышали… А когда понимают, что их не слышат, переходят к крайним мерам.

В нынешней очень сложной ситуации волна террора реальна, поэтому спецслужбам и правоохранительным органам в первую очередь надо действовать превентивно. Возможности у них для этого есть.

— Часто террор порождает еще и безнаказанность. У нас очень лояльно относятся ко всяким «минерам» и прочим элементам, доставляющим нам массу неудобств. Если не давать им адекватную оценку, это может породить некую цепочку таких ЧП.

— Не думаю, что именно безнаказанность порождает такие цепочки. Если человек доведен до отчаяния, он понимает, на что идет, и готов к худшему, то есть к смерти. Так что нужно не доводить людей до безрассудных поступков, это самое главное.

Следует разработать комплекс мер, направленных на упреждение таких ситуаций. Во-первых, с теми, кто вернулся с фронта, должны работать психологи. Во-вторых, необходимо выводить незаконное оружие из обращения и ужесточить требования к тем, у кого легальное оружие. В-третьих, выявлять потенциальных террористов.

Одно дело — международный терроризм, когда, например, выдвигают требования к президенту вывести войска с фронта, отступить, снять министров, не заключать какие-то контракты. Другое внутренний терроризм. Это разные вещи, их нужно различать.

Мы можем не дать распространиться внутреннему терроризму, показать, что такое (захватывать заложников, выдвигать какие-то свои требования руководству страны) делать нельзя. Но если, не дай Бог, начнутся вещи более серьезные, не знаю, как мы сможем на них среагировать, если даже при достаточно простых ситуациях силовики действуют некоординированно.

— В общем, государству надо менять ракурс на эту проблему.

— Даже не менять, а сфокусироваться на ней.

Еще раз повторю, что у нас есть специалисты, готовые работать непосредственно по освобождению заложников. Когда я служил, у нас каждые полгода проходили серьезные учения на атомных станциях, на объектах инфраструктуры, на транспорте. Но освобождение — это крайняя фаза, когда ни о чем не удалось договорились и мы видим, что противник готов к применению всех средств, пока его требование не будет выполнено. А если мы их не можем выполнить, то остается только один шанс — его обезвредить. Если же наверху решили, что надо выполнять требования террористов, то пусть выполняют.

Фото в тексте Романа Николаева.

Читайте также: У Авакова рассказали, что заставило Зеленского выполнить требование луцкого террориста

Читайте нас у Facebook

Зробіть «ФАКТИ»
обраним джерелом
у Google News