«у нас нету папы!.. Я не хочу его видеть никогда! « -
«Подавая заявление в милицию, я была слишком наивной»
- Я вам покажу копию видеозаписи допроса моей дочери следователем прокуратуры в присутствии психолога, — начинает наш разговор мама Машеньки Надежда Бищук (имена пострадавшей девочки и ее родителей по этическим соображениям изменены. — Авт. ), миловидная, модно одетая женщина, с тоской и затравленностью в глазах. — И вы убедитесь, что я говорю правду. Это случилось в прошлом году
2 июня около десяти вечера. Мы с мужем вышли провожать гостей. Гриша, мой бывший муж, сказал, что вернется в дом за правами. Я попрощалась с гостями, но, возвращаясь в дом, обратила внимание, что он выскочил на улицу, как ошпаренный. Дочка сидела на полу в ванной, бледная, платье сзади было расстегнуто, а этого она в свои четыре годика не могла сделать самостоятельно. Ее… рвало! Я попыталась поднять Машу, но она от меня отшатнулась и закричала. Хотела снять с нее испачканное платье — она опять закричала. На мой вопрос, что с ней, доця ответила: «Мне грустно». Я отнесла ее наверх в детскую, еще раз попробовала переодеть, но она не далась, сама надела на себя ночнушечку и не спала до двух часов ночи. Наутро я увидела кровь на ночнушке и пятна на майке Маши. Позже уже я поняла, что то была сперма. На животике, под пупком и между сосками у нее были глубокие царапины. Те, что под пупком заживали больше полугода. Весь следующий день она от меня не отходила. А ночью ходила по кровати и говорила: «Гриша, больно».
- Разве она отца называла Гришей, а не папой?
- Раньше — папа, папочка, папуха. А потом вдруг стала называть Гришей. Все очень удивлялись. Она сразу не призналась в том, что случилось. Я из нее по одному слову выпытывала.
Из видеозаписи допроса:
- Я пошла ручки мыть (Машенька показывает у раковины, как она мыла ручки). А он из дверей забегает резко. Он меня отпихнул сюда вот (показывает на ванну) и снял трусики до колен.
(Психолог показывает девочке ее фото. ) Да, я была в этом платье…
- Что дальше было?
А дальше девочка рассказывает такие подробности изнасилования ее неестественным способом, что мать, не выдержав, плачет.
- Мама, почему ты плачешь? — спрашивает Маша.
- Тут была закрывалка (девочка показывает место, где стояла душевая кабинка). Он опять все делал. Потом ударил меня головой об это (показывает на раковину). Больно было.
- Он тебя пугал?
- Да. «Если расскажешь маме, то порежу на куски и… пожарю».
- Только через три недели, увидев, как я переодеваюсь, она подскочила ко мне с криком: «Мамочка! У тебя нет писюна!» — вспоминает Надежда, — села на пол и, как старушечка, стала рассказывать подробности других издевательств над собой. Оказывается, отец и раньше не раз «игрался» с малышкой. Я спросила: «Дочечка, сколько раз он такое делал?» А она подняла обе ручки, растопырила… все пальчики и несколько раз ручками взмахнула! То есть множество раз так делал… Я тот диван, на котором все это происходило, в сарай вынесла и все накидки на креслах убрала, чтобы ей не напоминали…
- Я была слишком наивной, подавая заявление в милицию, — продолжает женщина. — Тогда я была уверена, что его сразу же задержат. И тем самым обезопасят не только нас с дочкой, но, возможно, и чужих детей. Я ведь и раньше находила у мужа в карманах то сережечки, то помадку или подводку для глаз, то крестики. Крестиков было особенно много. И все такое простенькое, дешевое. Я сдуру думала, что он с женщинами «гуляет», и закрывала на это глаза. Все пыталась семью сохранить, чтоб у ребенка был отец… А когда все вскрылось, я сопоставила и проанализировала странности в его поведении и поняла, с каким чудовищем жила. Помню, как он жарил мясо на кухне, злорадно поглядывая на дочку, а она сидела вся остекленелая. Наверное, представляла, бедненькая, как он ее жарить будет. Как обещал. Сколько его помню, он всегда пил. С 1993 года кодировался, состоял на учете в наркодиспансере. За полгода до этого ужаса с доцей меня предостерегал нарколог, что, мол, муж может… изнасиловать ребенка. Но я тогда с возмущением подумала: «Как можно такое говорить!» Не верила до последнего. Я ведь и сама была подчинена его воле. Он меня избивал и говорил: «Если вздумаешь от меня уйти, я тебя убью!» Я была, как затюканное животное. Воспринимала все, как в тумане, из-за постоянного страха перед ним. В медицине даже есть такое понятие, как «синдром родственника-алкоголика». Я замечала, что он как-то странно тискал дочку, щипал ее за попу, половые органы и грудку. Но думала, что он так с ней играет. Только себя виню в том, что ребенка не уберегла. Машенька мне сказала: «Мама, я тебя никогда не
прощу! Ты все видела и не помогла». Как жить с этим на сердце? Пятого июня 2006 года я подала заявление в милицию. Но кум моего бывшего мужа — начальник следственного отдела Ровенского горотдела милиции — сделал все, чтобы этому уголовному делу не дать хода. Мало того, что дело возбудили по статье «Нанесение легких телесных повреждений», экспертизы проводились не вовремя или формально, так через две недели дело и вовсе закрыли из-за отсутствия состава преступления!
- Почему вы не уехали из города, если так боитесь бывшего мужа? Малышке надо сменить обстановку, забыть этот кошмар, а вместо этого она постоянно подвергается унизительным допросам…
- Сначала верила, что его посадят, и не понимала, почему мой первый адвокат говорит, чтобы я не лезла в это дело, одна против всех. Хотела, чтобы зверь сидел в клетке и не мучил чужих детей, не калечил другие жизни. К тому же я понимаю, что он нас так просто не оставит, найдет из-под земли. Мне ребенка не на кого оставить — мои родители умерли, родная сестра живет в Севастополе, она целый час по телефону уговаривала меня забрать заявление, «иначе они тебя в психушку упрячут, а дочку он заберет себе». Перед 8 марта наш общий знакомый рассказал, как бывший муж похвалялся, мол, я найду людей, которые ее уберут, расплачусь с ними квартирой и буду роскошествовать с дочкой. Понимаете, в каком я отчаянии? Если со мной что-то случится, то она достанется ему. Может, я и сбежала бы на край света, но не могу даже продать дом — он под арестом по решению суда о разделе имущества, на котором настаивает бывший муж. И никто — ни правоохранители, ни кумовья, ни органы опеки — не поинтересовались ребенком. А ведь следователь прокуратуры проводил допрос Машеньки, записанный на видео. Дочку надо готовить к школе, а я ежедневно обиваю пороги правоохранительных инстанций, все еще надеясь на защиту. Ребенка не осмотрел ни гинеколог, ни проктолог, а вещи Машеньки со следами крови и спермы я три месяца упрашивала следователей взять на экспертизу! Мои попытки лишить бывшего мужа родительских прав тоже безуспешны. Я начала писать жалобы и в МВД, и в Секретариат Президента, и в Комитет по борьбе с организованной преступностью Верховной Рады. Добралась даже до Президента, когда он в ноябре приезжал в Ровно. Он тогда сказал начальнику областного управления милиции Сергею Поддубному, что расследование этого дела — дело чести местной милиции. «Он уже «закрыт»!» — сказал тогда Поддубный о моем бывшем муже. А на самом деле Гриша до сих пор разъезжает по городу на маршрутке (Григорий работает водителем городской маршрутки в Ровно. — Авт. ), он даже не на подписке о невыезде. Просила помощи и у премьер-министра Виктора Януковича, когда он недавно пр
иезжал к нам. Тут уже Сергей Поддубный почему-то заявил, что «нет состава преступления». Янукович его оборвал и сказал, что поговорит о деле с прокурором области Алексеем Баганцом. Сейчас дело находится на проверке в областной прокуратуре. Но когда оно попадет в суд, одному Богу известно.
«Все из-за имущества. А ребенок тут ни при чем»
С отцом Машеньки Григорием Бищуком я поговорила в присутствии Надежды на конечной остановке маршрута — в перерыве между рейсами.
- Этот человек, может быть, больной? — показывает он на бывшую жену. — Чего вы ее не проверите? Все из-за имущества и богатства. А ребенок тут ни при чем. Забыла бы уже это все и нормально жила. И ходила б спокойно перед Богом и всеми людьми. За время нашего брака у нас есть совместно нажитое имущество — двухэтажный дом, трехкомнатная и двухкомнатная квартиры. Трехкомнатную она уже прошулерила — надо же на адвокатов тратиться. А это я своим потом зарабатывал. Еще есть два микроавтобуса. Один она успела продать, неизвестно куда деньги дела. Еще не известно, что она с ребенком делает, может, она в подвале дочку закрывает, где гарантия? (Переходит на крик. — Авт. ) Люди мне рассказывают, что она дочку дергает, психует, кричит на нее. Есть свидетели.
- То есть вы дочку не насиловали и не били?
- Да вы что!!! Хай Бог мылуе (крестится)! Пусть бы Бог отбил мне голову на месте, если бы я хоть на волосочек подумал что-то плохое про свою крошку, самую дорогую на свете!
- Тогда что это за уголовное дело сейчас в прокуратуре?
- За деньги! Спросите у нее, куда она дела 50 тысяч долларов за проданную трехкомнатную квартиру? А деньги от проданного буса? Она эту коварность давно готовила.
- Тогда объясните, для чего ваша бывшая жена все эти деньги, как вы говорите, отдает на взятки, а не тратит на себя?
- Чтобы мне не досталась двухкомнатная квартира за 45 тысяч долларов! Я сейчас в ней живу. И бус надо отдать по-людски. Если мы совместно нажили имущество, то по-людски можно было поделиться?
- А с ребенком вы видитесь?
- Я бы с дорогой душой. Но я не могу посмотреть на собственную дочку, потому что жена сразу же будет писать заявления, что я угрожаю ребенку.
- Вы алименты платите на девочку?
- Вот со 2 апреля будем платить… Если бы я был грешен, я бы себе петлю сам накинул.
Молчавшая до сего момента Надежда не выдерживает и подключается:
- Почему же дочку, когда она тебя увидела в городе, вытошнило? И кто ей расцарапал животик и грудку?
- Давай так. Я сейчас на работе. В прокуратуре и милиции ее (бывшую жену. — Авт. ) уже знают как дурочку-снегурочку. Я сам себе все покупаю. А она меня хоть раз спросила, есть ли у меня деньги на еду?
«Не скучаю. Не нужен мне этот папа!»
С Машенькой мы познакомились в детсаду, откуда ее забирала мама, и девочка сразу же представилась мне как… Яна. Малышка с удовольствием показала свою пластмассовую корону Принцессы, рассказала, что на занятиях она выучила названия цветов на английском языке. А затем показала дорогу домой и стала проводить экскурсию по своему жилищу. Первым делом мы отправились в ванную, помыть руки. Маша сразу же показала, где была душевая кабинка, которую убрали «бывшие жены». Мама девочки пояснила мне, что вынесла злополучную кабинку в сарай, чтобы не напоминала ребенку о случившемся. А Маша, которая любит смотреть телепередачу «Клуб бывших жен» (в ней ведущие помогают несчастным женщинам забыть о прошлом, круша мебель и все, что напоминает им о несчастье), просит: «Мама, пусть эти тети приедут к нам домой и все переделают!»
Затем девочка с нетерпением тащит меня за руку в свою светлую просторную комнату, заваленную игрушками. По-хозяйски говорит, что надо бы кого-то попросить, чтобы повесил новое зеркало на стену. На мое замечание, что можно попросить об этом папу, малышка резко отвернулась, вся сжалась и ледяным голосом прошипела: «У нас нет папы! Он плохой, с каждым днем становится все хуже… Я не хочу его видеть никогда!» На дальнейшие вопросы односложно и зло буркнула: «Не скучаю. Не нужен мне этот папа!».
Перебравшись в кухню, мы рассматриваем кипу семейных фотографий. Маша увлеченно рассказывает: «Вот это платьице мне подарил Дед Мороз, а в этом я выступала на утреннике. А это платье мне не нравится!» Девочка мрачнеет, опять отворачивается. На снимке она в платье, которое было на ней в тот летний вечер… На мои осторожные расспросы, не глядя на меня, девочка обиженно выдавливает: «Это плохая история. Она в моих мыслях. Не хочу об этом говорить. Мы ее уже и сжигали, и в унитазе топили и рвали на мелкие кусочки (психологический прием, когда ребенок рисует на бумаге свой страх, а затем сам уничтожает этот рисунок. — Авт. ). Не помогло».
Когда мама девочки пытается исподтишка показать мне рисунки дочки, где она изображает папу, у которого есть только большая голова и нечто, похожее на половой орган, Маша-Яна раздражается, выбегает из комнаты с криком: «Ничего не понимает эта мама!» — и прячется. Я зову Машу к нам на кухню пить чай, предлагаю конфеты, бананы. Девочка упрямо отказывается.
- С некоторых пор она не ест бананы, — тихонько замечает ее мама. — Поначалу Маша даже не позволяла вытереть ей губки, переодеть. Все прошлое лето я не могла вывезти ребенка из города, чтобы отвлечь и оздоровить, — надеялась, что будут проводить допросы, возможно, понадобятся мои показания, присутствие на экспертизах… Однако в сентябре решила на неделю отвезти дочку на море. В комнате пансионата Машенька первым делом спросила меня: «А Гришу сюда не пустят? Сюда только хороших пап пускают?»
Из Ровенской областной прокуратуры на очередное обращение Надежда Бищук получила письменный ответ о том, что дело передано в прокуратуру города, а за его ненадлежащее расследование относительно начальника отделения по расследованию умышленных тяжких телесных повреждений при УМВД Украины в Ровенской области
Н. Якубца было открыто дисциплинарное производство.
Заместитель начальника гор-отдела милиции — начальник следственного отдела Ровенского горотдела милиции Виктор Сидорчук рассказал, что действительно знаком с этой семьей. Его жена даже крестила Машеньку, но общались семьи нечасто. «Я сразу понял, что это уголовное дело может вылиться обвинениями в мой адрес в кумовстве с его или с ее стороны, — рассказал он. — Поэтому попросил, чтобы дело забрали в областную милицию. Никаких экспертиз по делу я не назначал, дело не вел и дисциплинарных взысканий в связи с этим не получал».
- Сейчас это уголовное дело вытребовано для проверки и будет заслушано на оперативном совещании, где будет определена позиция по квалификации дела и своевременности проведения следственных действий, — рассказал «ФАКТАМ» начальник отдела по надзору за расследованием уголовных дел следственными органами Ровенской областной прокуратуры Владимир Питель. — Если появятся вопросы к работникам, проводившим следственные действия, то этому также будет дана оценка. Более детальной информации по делу я, к сожалению, дать не могу. Могу только гарантировать, что в ближайшее время будет принято окончательное решение, которое определит объем вины или невиновности фигуранта по делу. Пока по нему никто не задержан и не арестован.
Под предлогом тайны следствия так и остались без ответа вопросы, почему уголовное дело возбуждено не против отца девочки, а по факту преступления; находится ли подозреваемый хотя бы на подписке о невыезде; почему следствие отнеслось так несерьезно к неоднократным заявлениям матери потерпевшей, что ее бывший муж может быть социально опасен?
«Мне было темно и очень-очень страшно!»
Школьный психолог Людмила Доманская, присутствовавшая при допросе Маши, считает, что девочка неоднократно подвергалась насилию. «Ребенок такого сам не придумает. Но даже если предположить, что мама «научила» ее так рассказывать, то девочка вряд ли смогла бы такое воспроизвести. Заметно, что Маша вспоминает, а не придумывает, хотя для нее это и болезненно. Ребенок утверждает, что это (насилие) происходило не один раз: и в ванной, и в комнате, и в кухне. Кстати, то, что она представляется не Машей, а Яной, — просто защитная реакция ребенка. Ей кажется, что новое имя — это новая жизнь. Так девочка пытается забыть прошлое… »
Давняя подруга Надежды Бищук, тоже присутствовавшая на допросах Маши, просила не называть ее имени. «Ведь мне здесь еще жить, — убеждала она. — Машенька на допросе рассказала, что папа лазил к ней в трусики, трогал половые органы. Но ей трудно было рассказывать, и она замолкла. Тогда следователь попросил меня пойти погулять с девочкой и попробовать расспросить, почему же она не кричала, когда папа приставал к ней практически под носом у взрослых. Маша долго упиралась, а потом с такой обидой мне бросила: «Ну как же ты не понимаешь, мне было темно и очень-очень страшно!»
1266
Читайте нас у Facebook
