«рабочим, которые несли тяжеленный четырехметровый щит с символикой «арсенала», после первомайской демонстрации наливали… Боевые сто грамм»
Советский Первомай отмечался громко и массово. С утра из репродукторов раздавались бодрящие марши, мешавшие спать пролетариям всех стран, и призывы партии достойно встретить День международной солидарности трудящихся. Посему долго нежиться в постели в такой день не получалось. Нужно было собираться на демонстрацию или садиться к праздничному столу, не забыв включить прямую трансляцию с Красной площади. И всегда активными участниками торжеств становились крупнейшие промышленные предприятия страны. В их числе был и трижды орденоносный киевский «Арсенал». Как велась подготовка арсенальцев к 1 Мая, «ФАКТАМ» рассказала бывший начальник отдела промышленной эстетики завода Галина Верещинская.
«Гусовский посмотрел мой диплом и сказал: «О, только вышивальщиц нам не хватало!»
- Главная моя задача в предпраздничные дни заключалась в оформлении заводской колонны, — говорит Галина Верещинская. — Как известно, символом «Арсенала» считается барельеф с изображением рабочих, установленный на заводской стене. Мы скопировали его в модной тогда технике чеканки и прикрепили на огромный щит. Получившаяся конструкция весила под сто килограммов. На демонстрации эту символику впереди колонны арсенальцев несли на плечах четыре мужика — специально выбирали самых крепких рабочих. Да еще после шествия им наливали боевые сто грамм.
Помню, в 1973 году мы пошли с этим щитом на демонстрацию. Падал снежок, небольшой ветер развевал наши транспаранты и знамена. Те, кто несли шарики и искусственные цветы, весело кричали «Ура!» А рабочие, тащившие на себе главную рекламу «Арсенала», не были похожи на радостных демонстрантов, а скорее напоминали бурлаков на Волге. Мне даже стало стыдно, что из-за меня люди тянут такую тяжесть. Поэтому на следующий год я решила максимально облегчить им праздник, и заглавное оформление нашей колонны двигалось на двух колесах, управляемых сзади рулевым. Во всяком случае, тяжеленную ношу сняли с мужских плеч. А к демонстрации 1975 года подготовленный щит высотой три с половиной метра установили на четыре колеса.
- Вы хотите сказать, что идея везти символику принадлежит вам?
- Нет, я подсмотрела ее на демонстрации в Москве. По-моему, во все времена чиновники принимали новшества в штыки. Легче дело продвигалось, если они где-либо уже видели нечто подобное. Тем не менее за несколько дней до демонстрации до меня дошли слухи, что комиссия не собирается давать согласие на мое оформление арсенальской колонны. Правда, чтобы «аргументированно» отказать, придумали вескую причину — мол, высоченный щит по пути может задеть троллейбусные провода.
Я позвонила в ГАИ и поинтересовалась, на какой высоте проходят провода. Не получив вразумительного ответа, решила идти своим путем. Причем в буквальном смысле слова. За два дня до Первомая вместе со своим напарником рабочим Лисичкиным, взяв четырехметровый шест, мы отправились прямо по проезжей части от «Арсенала» до Крещатика. Так средь бела дня и топали с этой огромной жердью по улице Январского Восстания, Крепостному переулку, улицам Мечникова и Бассейной. И только на Бессарабке нас остановил сотрудник ГАИ, который с удивлением выслушал наше объяснение о подготовке «Арсенала» к демонстрации. Зато мы нигде не задели провода, получив весомый аргумент в свою пользу.
- Вы пришли на «Арсенал» 19-летней девчонкой после окончания Киевского художественного училища прикладных искусств (сегодня — Институт дизайна имени Бойчука). Интересно, как вы использовали на заводе свою специальность «Народная вышивка и моделирование»?
- Я работала в группе художников-конструкторов. Еще во время учебы в училище выполняла спецзаказы арсенальцев по разработке призов и сувениров к 200-летию завода, а также для почетных гостей. Но когда пришла на прием к начальнику ЦКБ Сергею Владимировичу Гусовскому (позже он много лет был директором производственного объединения «Арсенал»), он посмотрел мой диплом и удивился: «О, только вышивальщиц нам не хватало!» Но все-таки завизировал мое заявление о приеме на работу. Позже, закончив Харьковский художественный институт, вернулась на завод, где 25 лет проработала начальником отдела промышленной эстетики.
«Председатель КГБ Федорчук произнес: «Дурак — это я»
- Известно, что частыми гостями на заводе были космонавты. Кому из них вручали ваши сувенирные разработки?
- Например, к приезду на «Арсенал» в 1966 году Сергея Павловича Королева мы подготовили ему презент — альбом с фотографиями Байконура, нашими арсенальскими изделиями, к которому прилагалась кассета с пояснениями.
- И фотографиями передовых рабочих…
- Боже упаси! Это считалось секретной информацией. Как-то выставку работ самодеятельных художников «Арсенала» посетил первый секретарь ЦК КПУ Владимир Щербицкий. Руководитель республики с интересом осмотрел экспозицию, прочитал фамилии авторов картин, а напоследок сфотографировался с заводчанами. Так вот, даже в нашей многотиражке «Арсеналец» на этом снимке убрали группу товарищей. Остались только Владимир Шербицкий и я.
- О том, что завод занимается секретными разработками, в том числе в области космоса, вы узнали, когда к вам приехал Сергей Королев?
- Нет, об этом я узнала раньше, еще перед окончанием училища. Так совпало, что перед выпускными экзаменами в училище меня наградили грамотой ЦК ЛКСМ Украины и туристической путевкой в Чехословакию. А вскоре после этого я получила распределение на «Арсенал». Мои документы уже находились на проверке в первом — секретном — отделе завода, и я сразу же оказалась невыездной. Так пропала моя чехословацкая путевка.
К слову о заграничных поездках. В 1979 году меня командировали на строительство клуба КГБ на улице Ирининской в Киеве. И вот во время одной планерки председатель КГБ УССР Федорчук обратился ко мне: «Хотелось бы, чтобы вы посмотрели Братиславу». А как раз в это время на левом берегу в Киеве строилась гостиница «Братислава», поэтому я, не раздумывая, ответила: «Хорошо, если я освобожусь пораньше, заеду по дороге домой (я тогда жила на Лесном массиве) и посмотрю». Федорчук удивленно вскинул брови: «Да нет же, я говорю о Чехословакии».
Оказывается, председателю КГБ республики понравилась винтовая лестница в братиславской гостинице «Киев», которую он хотел скопировать для интерьера клуба. Но в Чехословакию я и на сей раз не попала, потому что снимки заграничной лестницы вскоре мне привезли сотрудники КГБ.
- Говорят, председатель КГБ Федорчук был очень жестким человеком.
- Правильно гласит народная мудрость: «Не так страшен пан, як пчдпанки». Расскажу вам ситуацию, произошедшую на строительстве клуба КГБ. Для украшения фасада привезли четырехметровую чеканку, эмблему ведомства — щит и меч. В трескучий мороз мужики начали красить ее в красный и синий цвета (цвета флага Украинской ССР. — Авт. ). Я поинтересовалась: «Зачем?» И в ответ услышала: «Вы знаете, куда вы попали? Если Сам сказал (а Сам — это Федорчук), так и надо делать».
Стою, курю в ожидании утренней планерки. Идет Сам в сером костюмчике. Я подхожу к председателю КГБ и говорю, показывая на его значок на лацкане — ту же эмблему, только уменьшенную, со щитом и мечом: «На сером пиджаке красно-синий значок смотрится хорошо… » Федорчук оказался неплохим психологом: «Вы же не это хотели сказать». И вдруг у меня с языка сорвалось: «Какой-то дурак заставил ребят красить огромную чеканку в красно-синие цвета. Да в таком масштабе это смешно!» Федорчук внимательно посмотрел на меня и произнес: «Дурак — это я. Но почему меня никто не исправил?» После нашего разговора символ КГБ раскрашивать перестали.
«Серебряная чаша, изготовленная в подарок Брежневу, оказалась неподъемной»
- И все-таки давайте вернемся к вашим почетным гостям.
- Перед приездом генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева на открытие Музея Великой Отечественной войны в Киеве меня вызвал генеральный директор «Арсенала» и попросил сделать эскиз чаши с символикой Украины. Я нарисовала и забыла об этой работе.
И вот Брежнев уже прибыл в «Борисполь», а меня срочно по селектору вызвали в гальванический цех. Прибегаю. Под цехом стоит много машин с правительственными номерами, людей такое количество, что не протиснуться. Наконец-то мне дают дорогу, и я вижу свою чашу. Из толстого серебра! Веночек-орнамент, поддерживающий основание, золотой. Одним словом, сувенир неподъемный, весом килограммов шесть. И, к ужасу начальства, по всему серебру идут черные потеки, что говорит о некачественном чернении. «Из нее кто-то будет пить?» — уточняю. — «Нет». — «Тогда давайте цианистый калий, так называемую царскую водку, перчатки и маску». Макнула тампон в раствор, провела им по серебру и — о, чудо! — получила совершенно идеальную, зеркальную поверхность.
Еще об одной своей работе я узнала благодаря случаю. В 1986 году по приглашению друзей попала в гости к космонавту Владимиру Джанибекову. Весь вечер мой взгляд был прикован к книжным полкам, где стоял развернутый томик Леси Украинки. Эту работу я делала по заказу на «Арсенале». Времени для новой разработки мне выделили немного, и я взяла подаренное мне сестрой факсимильное издание Леси на русском языке, а потом вышила титул на серебристом холсте в украинском стиле.
Джанибеков заметил мой взгляд и сказал: «Эту книгу мне подарили арсенальцы. Леся Украинка меня спасла». И Владимир Джанибеков рассказал, что во время полета в космос случилась непредвиденная ситуация: корабль отклонился от орбиты и потерял связь с Землей. Чтобы не поддаваться панике, космонавт читал стихи Леси Украинки.
455Читайте нас у Facebook
