Старейший гроссмейстер планеты андрэ лилиенталь: «с капабланкой мы проводили ночи в ресторане «прага» на арбате. Прямо оттуда чемпион мира отправлялся на любовные свидания»
Из досье «ФАКТОВ»
Андрэ Лилиенталь родился в 1911 году в Москве. Заслуженный мастер спорта, международный гроссмейстер. Чемпион СССР 1940 года. Победитель 12 крупнейших турниров. На всемирных шахматных Олимпиадах, выступая за Венгрию, добивался выдающихся результатов, участвовал в турнирах претендентов на мировое первенство, долгие годы был наставником чемпионов мира Василия Смыслова и Тиграна Петросяна, сборной Советского Союза.
Пожалуй, никто из ведущих шахматистов мира не прожил такую полную приключений жизнь, как Андрэ Лилиенталь. Его турнирными победами восхищались тысячи болельщиков, а женщины, едва увидев красавца-венгра, теряли голову. «В свои 93 года Лилиенталь еще очень боевой, -- поделился с «ФАКТАМИ» чемпион мира Руслан Пономарев. -- Даже не верится, что он знал всех чемпионов мира, начиная с Ласкера, у многих из них выигрывал. До сих пор Андрэ Арнольдович много времени проводит за шахматами. От всей души желаю ему долгих и счастливых лет жизни».
«Я ведь портной, даже сейчас сам себе подшиваю брюки»
-- Это правда, что по профессии вы портной?
-- Я родился в семье венгров, искавших счастья в России. Мама была оперной певицей. Отец работал электриком, а в свободное время увлекался автогонками. В 1913 году он даже занял второе место в ралли Москва -- Санкт-Петербург. А потом началась Первая мировая война. Мама с детьми (я был третьим ребенком) успела вернуться в Венгрию, а папа был интернирован и несколько лет провел в лагерях под Оренбургом. Вернулся. Но вскоре нашу семью оставил. От переживаний мама потеряла голос. Мы очень трудно жили. Я пас коров и свиней, а спал там же, где и мои «подопечные». Нормальной одежды не было, ведь платой за труд была лишь миска похлебки. Может, поэтому в 15 лет я пошел учиться на портного. Получил диплом мастера. Даже сейчас сам себе подшиваю брюки.
-- А как шахматы появились в вашей жизни?
-- Совершенно случайно. В середине 20-х в Будапеште шла череда забастовок, портные на фабрике сидели без работы и целыми днями резались в шахматы. Мы с приятелем обивали пороги профсоюзных организаций Будапешта в надежде хоть куда-нибудь устроиться. Вот он-то и показал мне, как ходят шахматные фигуры. Поначалу приятель давал мне фору -- ферзя и две ладьи -- и выигрывал. Но уже через несколько недель я, в свою очередь, предложил ему в качестве форы целого ферзя и победил.
Шахматы я полюбил настолько, что мог просиживать за доской дни и ночи напролет. Бегал по будапештским кафе в поисках сильных партнеров, находил их и часто оставался без обедов и ужинов -- играли ведь на деньги! А потом рванул без спросу в Вену, где проживали известные мастера. Поиграл там и понял, что выбрал свое дело. В Вене увидел афиши о сеансе одновременной игры Хосе-Рауля Капабланки. Хочешь играть -- плати 10 шиллингов. Для меня это была солидная сумма, но я ее наскреб и сел за столик. Даже не заметил, как остался с великим маэстро один на один. У меня было преимущество, но, подавленный авторитетом могучего соперника, я предложил ничью, которая, разумеется, была принята. Протянул своему кумиру запись игры, чтобы получить автограф, но не тут-то было: Капабланки и след простыл. Как я потом узнал, он умчался на очередное свидание с дамой. Через пять лет мы снова встретились, но уже на серьезном турнире, и я выиграл за 26 ходов. Вообще же Капа, как называли кубинца, за свою блистательную карьеру проиграл всего 31 партию, и это было его 28-е поражение.
-- Наверное, расстроился?
-- Поражение он перенес спокойно. Допускаю, что Капабланка меня, молодого, просто несколько недооценил. Мы с ним стали друзьями. Когда он приезжал в Москву, мы вместе проводили с ним ночи в ресторане «Прага» на Арбате, где был замечательный цыганский ансамбль. Прямо оттуда Капа ускользал на свое любовное рандеву. Но и при такой любви к радостям жизни, он все равно оставался гениальным игроком. Однажды я долго играл с одним английским шахматистом. Как ни старался, но так и не сумел заматовать неприятельского короля и довольствовался ничьей. Так Капабланка тут же показал, как я мог выиграть. И этот метод игры вошел во все учебники.
«Чтобы попасть на международный турнир, я прыгнул в бассейн прямо в костюме»
-- А потом вы оказались в Берлине и познакомились со знаменитым Ласкером.
-- Кстати, в то время у меня даже не было паспорта. Во время церковного праздника, смешавшись с толпой, я оказался на немецкой территории, а через несколько дней попал в Берлин. Там я впервые увидел легендарного Ласкера с дымящейся сигарой во рту. На мое предложение сыграть он, улыбнувшись, ответил вежливым отказом. Шел 1929 год… А вот когда уже Ласкер с женой Мартой приехал из фашистской Германии в Москву, мне довелось быть его переводчиком. Несмотря на огромную разницу в возрасте -- 43 года -- мы с ним подружились. Помню, на большом международном турнире 1936 года в Колонном зале Дома Союзов играем мы с ним партию. Фрау Марта сидит в зрительном зале, вяжет на спицах. Моя Евгения Михайловна, хотя в шахматах разбирается слабо, смотрит из соседнего кресла на демонстрационную доску. Подходит директор турнира и сообщает супруге: так, мол, и так: ваш муж выигрывает у Ласкера. Она аж руками всплеснула: не может быть такого, Андрюша так не поступит, мы ведь дружим! Партию я выиграл, однако этим не хвастаюсь -- Ласкеру было уже 68 лет.
-- А вот с Алехиным вы встретились уже в Париже.
-- Французская столица была моей мечтой. Но туда еще надо было добраться. В Берлине я оставался недолго. Деньги закончились, приходилось ночевать в лесу. Однажды меня, спящего, и обнаружил жандарм. Я был арестован на три недели и обвинен в нарушении границы. К счастью, жандармский вахмистр оказался любителем шахмат, и меня не судили, а всего лишь выслали в Чехию. Там начинался крупный международный турнир, и я, набравшись наглости, решил туда записаться. Организаторы, шутки ради, отправили меня к местной звезде -- гроссмейстеру Сало Флору. Он посмотрел на меня и вынес вердикт: «Вам с такой внешностью только в киноартисты идти». Но я стоял на своем. Тогда Флор сказал: «Шахматы требуют большого мужества, это трудная игра. Вот, например, этот бассейн сможете переплыть под водой?» Я ответил: «Если допустите к турниру, попробую». И пошел к бортику. Он крикнул в шутку: «Но в одежде!» Я и прыгнул в бассейн прямо в костюме…
«Третья моя жена тоже русская. Правда, немного старовата для меня -- всего тридцатью годами моложе»
-- В тридцатые годы вы вернулись в Москву, а вскоре стали гражданином Советского Союза. Как это случилось?
-- Влюбился. Мне было 24 года, я уже был женат. Но… Во время одной из партий посмотрел в зрительный зал и не смог оторвать глаз от прекрасной блондинки. И понял, что жить без этой красавицы уже не смогу. Она еще не сказала «да», а я уже отправил телеграмму жене в Будапешт. Я до сих пор помню ее текст: «Полюбил навсегда. Прости и пойми, что остаюсь. Люблю и тебя. Верю в твое счастье. Целую. Андор».
-- Зачем же вы написали «люблю и тебя»?
-- К чему обманывать? Я ведь действительно любил свою бывшую жену. Просто иного пути не было. А с Женечкой мы были счастливы 50 лет, и, умирая, она мне сказала: «Если еще раз захочешь жениться, выбирай только русскую». И третья моя жена тоже русская. Свою Олечку я обожаю, она так обо мне заботится. Единственный ее недостаток -- немного старовата для меня, всего тридцатью годами моложе.
В шахматных кругах считается, что, если хочешь жить хорошо, женись на русской. У великого Капы была русская жена -- Ольга. Выдающийся чешский гроссмейстер Рихард Рети был женат на актрисе, дочери поэта Сергея Городецкого. Фишер обожает русских девушек…
-- И как вам жилось с советским паспортом?
-- Вы знаете, с паспортами у меня вечно какие-то истории. В 1939 году гастролировали мы вместе с Флором по Грузии. Каждый день встречи, сеансы одновременной игры, знаменитые кавказские застолья… Незадолго до отъезда пировали мы в своих роскошных апартаментах тбилисской гостиницы «Интурист». Поздним вечером пришли руководители правительства Грузии и, показав телеграмму из Президиума Верховного Совета СССР, стали поздравлять нас с советским гражданством. В общем, мы легли спать лишь под утро. Только уснули -- стук в дверь. Открываю -- на пороге двое: «Товарищи Лилиенталь и Флор? Очень хорошо! НКВД. Пожалуйста, оденьтесь, внизу вас ждет машина». Ну, думаем, допрыгались. Молча собираемся. Нас привозят в какую-то халупу, заводят в маленькую комнатенку. Один из сопровождающих вежливо так говорит: «Здесь и поживете до отъезда». Тут до нас, наконец, дошло, что мы не арестованы. «Позвольте, а на каком основании?.. » -- осмелели мы. «Советским гражданам жить в «Интуристе» не положено! Помните, что вы теперь должны высоко нести звание граждан СССР!» И ушли. Я первым пришел в себя: «Слушай, Соломончик, какой у них порядок? В Москве нас только что сделали гражданами, а они уже через несколько часов нас нашли. Может, таким сильным новым Отечеством надо гордиться? Разве Гитлер, от которого мы бежали, сможет таких победить?» Снова помолчали, и тогда Флор тихо сказал по-немецки: «Андор, тебе не кажется, что мы с тобой что-то не то сделали, подав заявление на гражданство?»
Много лет меня не выпускали в гости к моему хорошему другу Максу Эйве. Пятый чемпион мира присылал мне приглашения к себе в Голландию, но почему-то из Союза меня к нему не пускали. Когда в 1977 году я вернулся в Венгрию, то уже через неделю приехал к Максу, жил у него дома.
-- Теперь у вас двойное гражданство?
-- По-моему, у Венгрии с Россией нет соответствующего соглашения. Но однажды, перед тем как в очередной раз отправиться в Москву, зашел я с этим вопросом в российское посольство. «Андрэ Арнольдович, -- говорят мне, -- у нас мафиози ухитряются выправлять по два паспорта, так неужели мы вам не дадим?» И выдали.
Читайте нас у Facebook
