Модный русский писатель илья стогоff: «я жду новой волны молодой украинской крови»
Недавно в киевском ресторане «Акварель» для украинских библиоманов было приготовлено блюдо с весьма специфическим вкусом -- «подавали» модного питерского писателя Илью Стогоff-a, приехавшего в столицу Украины с девятилетним сыном Никитой. На апологета пьянки, разврата, мачизма и пофигизма, автора одних из самых продаваемых в России и Украине произведений «Мачо не плачут», «Таблоид», «Камикадзе» сошлись посмотреть столичные критики, «желтые» и «глянцевые» журналисты, всякие теледевочки и телемальчики, мелкие рекламщики и еще помельче пиарщики… Короче, все те, кому Илья Стогоff -- коллега, несмотря на свой сегодняшний громкий статус ПИСАТЕЛЯ. Писатель ничем не отличался от фото на обложках своих тиражных романов -- те же кожаная мотоциклетка, бритый череп и простодушно-нагловатый взгляд. В изысканном ресторане с мягкой подсветкой, официантами во фраках и двумя роялями, на устланном белым покрывалом диване Стогоff расплылся «чернильной кляксой». Время от времени картинно потирая обаятельную лысину, он вещал о том, что сам он католик, что голову ему бреет жена, что зарабатывает он, торгуя словами, что, встретив критика на улице, нужно сразу же дать ему пендель и что грань между ним (Стогоff-ым) и его буйным лирическим героем достаточно существенна. Играл на прессу он высокопрофессионально, порой казалось, что единственное, чего ему не хватает, так это наполеоновской треуголки. Впрочем, пообщавшись с ним поближе, мы убедились: Стогов вполне нормальный мужик, без всяких звездных завихрений… Настолько, насколько может быть таким модный молодой писатель. О том, как он им стал, мы и поговорили.
«Для меня журналистика стала дамой, которая отдалась при первом же свидании, а потом всю жизнь снабжала деньгами»
-- Илья, ты впервые в Киеве?
-- Впервые и, думаю, что в последний раз. Уж очень долго до вас добираться, хотя мне здесь очень хорошо, меня тут отлично принимают. Это у нас, в России, обычно зовут в какой-нибудь город, обещают и бабу подложить, и еще кучу всего, а в итоге у трапа самолета тебя встречает какой-то здоровенный волосатый мужик, который и ходит за тобой повсюду… Нет, здесь все по-другому. Вообще-то, я уже давно жду новой волны отсюда и готов лично продюсировать такую молодую украинскую кровь на русской территории. Ведь прорыв новых украинских писателей у нас так и не состоялся. Готов из своих денег заплатить гонорары. От одной до трех тысяч долларов -- лишь бы они появились, эти новые украинские звезды…
-- А сам-то как звездой стал? Начинал, я так понимаю, с журналистики…
-- В 1989 году мне было 18 лет. Я был очень длинноволосый молодой негодяй с шестью сережками в ухе. И вот мою статью от всего сердца полюбил редактор «Ровесника». Это был журнал с шестимиллионным тиражом -- на весь Советский Союз, а работали в нем всего восемь человек, включая редактора и уборщицу. Меня же брали девятым. Снимали мне даже квартиру в Москве… Но грохнул дефолт, и все изменилось. Московская моя карьера не получилась, и я стал работать в питерских газетах. За прошедшие десять лет поработал абсолютно во всех газетах Петербурга, кроме скучной, официальной и бедной газеты «Санкт-Петербургские ведомости» -- органа губернаторской власти. Кстати, возглавлял и первый питерский глянцевый журнал. Знаешь, журналистику я бы сравнил с дамой, которая отдалась тебе при первом свидании, а потом всю жизнь снабжала деньгами. Это такая юношеская любовь, на самом деле старая и некрасивая, но не бросать же ее, бедную!
-- И не бросаешь?
-- Веду колонку в очень странном органе «Деловой Петербург» -- нечто похожее на «Файнаншел таймс», только городского масштаба. Газета состоит исключительно из каких-то диаграмм: какие-то акции ползут вверх, какие-то услуги ползут вниз… И тут на 38-й полосе появляюсь я. Весь из себя красивый такой, рассказываю о том, что, например, почему-то в Нарьян-Мар хочется… И поеду-ка я, пожалуй, в этот Нарьян-Мар! И будет мне там счастье! Такая вот странная колонка. Я так долго отказывался для них писать, что они в результате сказали: можешь даже не писать. Мол, лежи дома на диване, мы тебе деньги приносить будем, а если еще писать начнешь -- это ж вообще круто будет! Вот и пишу, ставлю интервью с какими-то странными людьми, которые мне нравятся, а с теми, которые не нравятся, -- не ставлю.
-- Так вот оно какое, журналистское счастье… И много платят?
-- Мне многие московские редактора говорили: «Ты очень жадная сволочь. Жадная… Но очень талантливая. Мы хотим твоих статей, но тебя не хотим. Тебя нам видеть противно». Вот «XXL» платил, например, 80 долларов за машинописную страницу текста -- я их тогда, правда, сразу предупредил, что меньше 12 страниц писать не буду. Они скри-и-пели зубами, ненави-и-дели, но соглашались. За роман «Камикадзе» мне хотя и предлагали 8 тысяч долларов, но в результате заплатили два щелбана. А сейчас я три года живу с одного своего романа.
Каждый вступающий на эту скользкую дорожку обязательно наступит на те же грабли, на которые наступали все его предшественники. Вот, к примеру, приходя в какое-то издание в Германии, ты знаешь, чего ждать, потому что тысячи людей шли по этому пути. А с какими проблемами сталкивается у нас начинающий писатель или модный журналист -- не знает никто! Поэтому все это -- методы сования пальцев в розетку.
«Чтобы издать свой первый роман, мне пришлось устроиться пресс-секретарем издательства, где я полтора года пил водку на всех переговорах вместо своих непьющих директоров»
-- Какие методы были у тебя?
-- Да вот обходил с манускриптом первого романа целых 14 издательств. В них мне наливали водки и говорили: «Хороший роман, Илья. Но печатать мы его не будем». Спрашивал: «Почему?» -- и они тогда снова наливали… Если бы говорили, что роман плохой, я бы, наверное, осел и на третьем-четвертом издательстве сломался. Но я уволился с работы и устроился в издательство «Амфора» на должность пресс-секретаря. Полтора года я ни черта не пресс-секретарил, а только каждый день давил коленкой на спину редактора, уговаривая опубликовать мой роман. И пил. Я подсчитал, что за эти полтора года трезвым был только три дня. Дело в том, что главный редактор и директор «Амфоры» -- люди непьющие. И во время переговоров, когда разговоры переходили к той фазе, когда нужно было наливать, они говорили: «Кстати, у нас есть Стогов! Давай, заходи!» Никакой работы по раскрутке не велось в принципе. Были, правда, заготовлены пресс-релизы для СМИ, которые потом стелились на стол, на них какую-то колбасу нарезали… Вот и весь пиар! В результате через полтора года они все-таки издали мой роман. Потом уже и они, и остальные забегали за мной, чтобы я еще что-нибудь им продал. Но это уже другая история…
-- Ходят слухи, что Стогов -- это твой псевдоним…
-- (Смеется). Если честно, то моя настоящая фамилия Блюмберштейн, и мне 46 лет.
-- Но все-таки расскажи побольше о последних двух «ф»…
-- Очень просто. Когда вышел мой второй роман, где моя фамилия была с нормальной транскрипцией на «-ов» (в первом было все-таки с двумя «ф»), я тщетно пытался обнаружить какие-то рецензии на него. А вот когда я набрал в поисковой системе «Яндекс» «Илья Стогофф», выскочило огромное количество ссылок! Причем первая -- цитата из словаря Даля: «Илья стогов не вяжет». Речь о том, что на день Ильи-пророка стога нельзя косить. В Интернете с фамилией на «-офф» оказался я один. Правда, сейчас для меня это не очень актуально, а вот когда я штурмовал писательские высоты, мне очень хотелось почитать критику. Сначала я так обрадовался, когда московская критика начала меня любить, мне это так льстило! Представь, небожители сошли к тебе с небес, стали прибегать к тебе домой, звать на модные вечеринки. Конечно, я, как баран, побежал за этим колокольчиком и… треснулся лбом в дубовые ворота. У критиков есть тенденция залюбливать до дыр. Московская тусовка берет кого-нибудь и ЗАЛЮБЛИВАЕТ, а потом так же, и тоже до дыр, разлюбливает. Как только они поймут, что ты обычный парень, так сразу и начнут топтать тебя коваными сапогами по мошонке. Единственное, что их беспокоило, так это собственный статус. Играть с ними нет смысла.
Еще когда я верил в их искреннюю трепетную любовь ко мне, я должен был дать одно из первых своих интервью для одного модного журнала. Интервьюер с фотографом приехали прямо ко мне домой в половине девятого утра. Я их посадил на кухне и сказал: подождите, мол, попейте кофе. Я только умоюсь, приму душ… Но пока я был в ванной, ребята достали здоровенную такую бутылку коньяка, практически целиком ее вылакали и полностью морально разложились. Находились в каком-то своем мире и общались только друг с другом. Я пытался как-то вести с ними разговор на равных, но не смог… Взял тогда диктофон, задал себе вопросы, сам же на них ответил, потом еще и сфотографировал себя. А «критиков» вынес на улицу.
«Моей жене нравится зайти с подружкой в модный магазин, взять журнал с моей публикацией и капризно сказать: «Господи, опять мой муж!»
-- Илья, на презентации присутствовал твой первый сын, но его почему-то не представили. И вообще, о семье своей расскажи, пожалуйста.
-- Сын -- Никита, мальчик 94-го года рождения, католик. Есть еще и второй ребенок. С женой я знаком 15 лет. Мы встретились, когда я работал продавцом спортивных велосипедов, а она работала в соседнем отделе. Десять лет мы женаты. И ей, кстати, нравится больше, чем мне, то, что сейчас со мной происходит. Ее очень радует возможность придти с подружкой в какой-нибудь модный магазин, где для баеров стоят стойки с бесплатными журналами, открыть его и сказать: «Господи, опять там мой муж!». И подружка ее тут же: «А-а-а-ах!». Меня такие вещи выбивают из колеи, а ей это нравится. Вот недавно шел я в жилконтору за справкой. Шел внутренне готовым к долгому выяснению отношений, к ругани какой-то. Запихнул свою голову в конторское окошечко, а там сидит молодая и совершенно бестолковая девица. Я ей долго объяснял свои цели, она долго смотрела, моргала, а потом говорит: «Дайте мне автограф, пожалуйста!» То есть в таких ситуациях остро ощущаешь себя дураком. Но жене все равно очень нравится!
Из досье «ФАКТОВ»
Илья Стогов родился в 1970 году в Ленинграде. Закончил Русский Христианский Гуманитарный институт, получил степень магистра. Работал продавцом спортивных велосипедов, закройщиком кож и мехов, уборщиком в Германии, журналистом в ведущих изданиях Петербурга. В 1995 году представлял Россию на форуме христианской молодежи на Филиппинах. Имел аудиенцию с Папой Римским. Литературную жизнь начал в 1998 году. Оставшись без денег и близких, разбив опухшими пальцами старую ржавую печатную машинку, живя на одном пакетике заварной вермишели в день, он написал свой первый роман. Сегодня Стогов -- один из наиболее продаваемых российских писателей современности.
490Читайте нас у Facebook
