«в разговорах между собой мы любя называли сталина «дедом»
Почти пятьдесят лет Григорий Тимофеевич Пушкарев молчал о том, что служил офицером личной охраны Иосифа Сталина. Поначалу говорить об этом было запрещено, потом не позволяло служебное положение -- после ухода из охраны он работал в Комитете государственной безопасности в Днепропетровской области. О том, что в течение четырех лет охранял вождя, Григорий Тимофеевич публично заявил в 1999 году. Тогда «ФАКТЫ» опубликовали небольшое интервью с ним.
В преддверии выхода в свет его мемуаров Григорий Тимофеевич любезно согласился рассказать нам о самых ярких эпизодах своей службы, которые легли в основу книги «Я стоял за его спиной».
«Я реабилитировал 3000 репрессированных»
В небольшой двухкомнатной квартире Григория Тимофеевича все очень скромно и аккуратно. Маленькие комнаты, старая, но добротная мебель советских времен. Хозяин -- подтянутый мужчина, с седыми «буденновскими» усами, на вид лет шестидесяти пяти. На самом деле Григорию Тимофеевичу недавно исполнилось 78 лет. По его словам, из офицеров, служивших в личной охране Сталина, в Украине он остался один.
-- В 1956 году я испытал настоящее потрясение, -- вспоминает Григорий Тимофеевич. -- Уйдя из охраны Сталина в 1952 году, я перешел на оперативную работу в Управление КГБ по Днепропетровской области. Потом пришло время хрущевской оттепели, Сталина начали изобличать, обвинять в различных преступлениях. Признаюсь, тогда мне трудно было в это поверить. И вот в 1956 году меня назначают на работу в следственную комиссию по реабилитации репрессированных. Тогда этот процесс только набирал силу. Когда я просмотрел несколько десятков дел репрессированных, был потрясен до глубины души. Я испытал настоящий ужас. Ведь людей, которых Сталин, Берия и другие обвиняли в преступлениях, я знал. И знал их совсем иными: как гостеприимных хозяев, заботливых родителей, хороших товарищей и просто как приветливых людей, которые так же, как и мы, улыбались, смеялись, шутили.
Как сейчас помню один эпизод, произошедший на даче Сталина под Мацестой. Пообедав, Иосиф Виссарионович уехал в город на какую-то встречу. Вернуться должен был к вечеру. В доме, как обычно, начали делать уборку, и в большой приемной Сталина принялся за работу полотер -- пожилой мужчина лет шестидесяти. По долгу службы я наблюдал за ним. Он трудился усердно, до блеска натирая каждую дощечку. Работа затянулась до вечера. И тут неожиданно вернулся Сталин. Зашел в зал. Вместе с работником мы вытянулись по стойке смирно. А Сталин подошел к нам и, обращаясь к работнику, строго сказал: «Вы почему нарушаете конституцию? Конституцию нарушать не позволено никому!» А потом, лукаво улыбаясь уголками губ, продолжил: «Работать надо в рабочее время… Идите отдыхайте!» -- отпустил он растерянного мужчину… Нередко вот так, по-доброму, Сталин мог подшутить…
За три года я пересмотрел и подал документы на реабилитацию 3000 незаконно осужденных. 15 лет тюрьмы человек получал за один только намек на недовольство властью. Изучив дела репрессированных, я многое переосмыслил, пересмотрел свои взгляды.
«Интерьер всех дач Сталина был одинаковый даже в мелочах»
-- Недавно демонстрировался фильм о Сталине, созданный английскими кинематографистами. Насколько правдоподобен там образ вождя?
-- Меня этот фильм и удивил, и расстроил. Больше всего возмутил искаженный образ Сталина. Многие его привычки и особенности поведения воспроизведены с точностью до наоборот. Он был чрезвычайно спокойным человеком, и таких жестов, как в фильме (когда он в сердцах сметает посуду со стола), мне никогда не приходилось видеть. Его мягкость и спокойствие выражались во всем, даже в походке. Сталин очень любил носить сапоги, которые были сделаны из нежнейшей кожи с прочной, но очень мягкой и эластичной подошвой. Он ходил очень мягко, как кошка. Иногда даже мы, обученные реагировать на каждый шорох, не слышали его шагов. К тому же он не позволял себе появляться на людях в неопрятном виде -- был исключительно чистоплотным и аккуратным. А вот в одной из серий упомянутого фильма есть эпизод, когда Сталин спит на диване не раздевшись, в сапогах. Он просто не мог такого себе позволить!
Я довольно долго охранял Сталина на его многочисленных дачах. И вот что меня поначалу удивляло. Внешне дома на Кунцевской, Сухумской, Сочинской дачах, даче на озере Рица и под Мацестой, конечно, отличались. Но внутри интерьер даже в мелочах был одинаков. Все было устроено так, чтобы хозяин не чувствовал дискомфорт из-за частых переездов. Даже планировки были схожими: на первом этаже -- приемная, кабинет, бильярдная, приемная, комната отдыха. На втором -- большая столовая, комнаты для гостей, библиотека. И еще одна деталь должна была присутствовать во всех без исключения комнатах на любой даче. Как известно, Сталин курил трубку, но пользовался табаком папирос «Герцеговина флор». Существовало негласное правило -- в каждом помещении должна была лежать пачка папирос и спички, чтобы в любой момент вождь мог закурить трубку, с которой никогда не расставался (даже когда не курил, носил ее в руке). Мундштук всегда был повернут к себе, а не так, как показали в фильме, -- в любую сторону. Что еще интересно, у хозяина были специальные спички -- коробок с изображением Кремля раза в два больше обычного. Спички могли зажигаться от трения о любую поверхность. Сталин иногда любил зажигать их о китель, а когда играл в бильярд -- о сукно.
В бильярд они с Берией частенько играли. Не раз я бывал свидетелем их игры. Шары в треугольник всегда расставлял Берия, но первым обычно бил Сталин. Со следующим ударом он не спешил -- долго ходил вокруг стола, натирал кий мелом, присматривался и только потом бил. Иногда между ними происходил какой-то разговор, и Лаврентий Павлович немного наклонялся к Сталину, чтобы слушать его наставления. Бывало, они не заканчивали партию и расходились по делам.
Кстати, Берия и с нами гонял шары. И забивал козла в комнате отдыха, где мы бодрствовали, находясь в резервной смене. Он очень хорошо относился ко всем охранникам, общался с нами как с равными, хотя уже тогда был генерал-полковником. Всегда расспрашивал, как наши дела, не устали ли. Ну а если видел, что мы в домино засели или на бильярде шары гоняем, тут же просил кого-то уступить ему место и вступал в игру. Он был очень азартным человеком. Во время игры всегда шутил, смеялся, травил анекдоты…
Сталин к Берии относился благосклонно, как-то даже по-отцовски. Помню году в 50-м был такой эпизод. С утра нам дают команду: форма одежды -- спортивный костюм. И говорят, что будем сажать деревья. В одном из уголков дачи (в Кунцево под Москвой) были приготовлены саженцы и инструмент, заблаговременно выкопаны садовниками ямы. Через какое-то время появился Сталин в спортивном костюме. Меня с напарником как раз к нему приставили. Иосиф Виссарионович деловито выбрал саженец, опустил его в яму, кивнул мне, чтобы я прыгнул вниз. «Вот этот корешок поверни в ту сторону, а этот расправь хорошо. Вот так», -- как заправский садовник приговаривал Сталин. Тут он увидел, что у соседней ямы с саженцем возится Берия. «Лаврентий, иди сюда, -- скомандовал Сталин. -- Ты что, умеешь сажать деревья? Ты же не садовник. Смотри!»
Когда расправили корешки, он тут же послал меня за водой. Залили, стали засыпать, утрамбовали, еще раз полили. Всем строго руководил Сталин. После того как работу закончили, он посмотрел на деревцо и довольно, словно ребенок, произнес: «Э-эх, хорошо!»
К этому времени уже приехали журналисты, и на следующий день передовицы центральных газет пестрели снимками, где Сталин и Берия высаживают деревья, подавая пример всей стране. Нас, конечно, на этих снимках не было. Кстати, в такие моменты -- когда Иосиф Виссарионович был в хорошем расположении духа, мы называли его между собой «дедом». Ему ведь тогда уже под семьдесят было. Но чаще люди из его окружения называли Сталина «хозяин».
«Перед приездом Молотова появлялись два его референта, которые напивались до беспамятства»
-- Дачи Сталина были в некотором роде его резиденциями, и, наверное, он редко оставался там один?
-- Действительно, на даче отдых у Сталина был чисто символическим. Часто у него собирались члены Политбюро, и Иосиф Виссарионович обязательно всех усаживал за обеденный стол, где проходило обсуждение многих вопросов. Но вопреки расхожему мнению, на этих застольях-заседаниях официантки не обслуживали собравшихся. Было принято самообслуживание. В гостиной стоял длинный стол, во главе которого всегда восседал Сталин. На другом конце стола официантки выставляли всевозможные блюда, после чего удалялись. Каждый из гостей накладывал себе все, что хотел. Надо сказать, что деликатесы там были редко. Обычная еда. Знаю, что одно время Сталину нравились котлеты с гречневой кашей.
Спиртное тоже каждый выбирал сам. В каждом углу зала стояли стеклянные шкафы с многочисленными бутылками. Один был сталинский, где хранились его любимые грузинские вина -- «Хванчкара», «N 21», «Букет Абхазии». Во втором стояли коньяки, в третьем -- несколько видов водки. Четвертый шкаф был заполнен разными иностранными напитками -- виски, джином. Каждый мог выбрать себе по вкусу. Гости садились в определенном порядке: слева -- Берия, справа -- Молотов. Дальше за ним могли сидеть Микоян, Каганович или Маленков.
-- Были ли какие-то приметы, по которым вы могли догадаться, что на дачу едет тот или иной гость?
-- Конечно. Например, за несколько дней до приезда Анастаса Микояна в столовой появлялись армянские сухие вина -- так он располагал к себе персонал и охрану дачи. За завтраком, обедом и ужином мы выпивали бутылочку на четверых. Это считалось в порядке вещей. Когда же приезжал он сам, иной раз привозил небольшой рефрижератор с натуральным армянским вином или коньком. Что-то из этих напитков выпивали, оставшееся оседало в огромных винных погребах.
О приезде Молотова мы узнавали, когда на даче появлялись два его референта -- Лаврин и Лапшин. Обычно это происходило за пару дней до прибытия самого Вячеслава Михайловича. И хотя они должны были подготовить все к приезду начальника, никогда ничего не делали. А пили прилично. Иногда с ними приезжал сын Молотова, и они вместе кутили. Налегали референты на коньячок. Бывало, так напьются, что охрана и прислуга уносила их с веранды. Но как только появлялся Молотов, референты начинали бурную деятельность -- бегали вокруг него, что-то записывали, звонили.
Как-то я стал свидетелем разговора Молотова и Сталина. Как раз тогда жена Вячеслава Михайловича Полина Жемчужина была осуждена и находилась в заключении. Сталин и Молотов прогуливались, мы их сопровождали. Они что-то обсуждали, а когда закончили, Молотов умоляюще прошептал: «Коба, отпусти жену… (только Молотову Сталин позволял так к себе обращаться)». -- «Раз ты не можешь перевоспитать жену, то ее перевоспитает Берия», -- сухо отрезал Сталин.
Но еще до ареста Полины Жемчужиной у нас с ней произошел неприятный инцидент, когда она отдыхала на сухумской даче Сталина. В одну из прогулок я с напарником ее сопровождал. Завязался разговор. Она принялась нас расспрашивать, мол, кто мы и откуда, как давно служим. А потом неожиданно: «А вы сегодняшний номер газеты «Правда» читали?»
Мы газету еще не успели прочитать. И как только Жемчужина услышала наш ответ, ее будто подменили. Она фыркнула, что с такими невеждами ей неприятно находиться на прогулке, села в машину и укатила обратно на дачу. Когда мы вернулись, нас вызвал к себе начальник личной охраны Сталина генерал Власик, который тоже находился на сухумской даче, наверное, присматривал за Жемчужиной. Он устроил нам разнос. Оказалось, что жена Молотова закатила ему грандиозный скандал по поводу того, что в охране он держит малограмотных и некультурных офицеров. В общем, Власик отправил нас читать «Правду». Когда мы открыли первую страницу газеты, поняли причину недовольства Жемчужиной: в тот день у нее был день рождения, и газета публиковала поздравление в ее адрес. А мы, получается, не знали о такой знаменательной дате. Это был, пожалуй, единственный человек из окружения Сталина, кто относился к нам с пренебрежением. Остальные считали нас членами одной большой семьи.
«На дачу на Рице Сталин всегда приглашал двух аксакалов, готовивших шашлык из молодого барашка»
-- А были у Сталина какие-то места, где он любил уединяться?
-- Это дача на озере Рица. Именно сюда приезжал Сталин, чтобы побыть в одиночестве. Это было дивное место. Небольшой домик посредине ущелья утопал в зелени. Чтобы было больше места, скалы по краям ущелья были срезаны. К даче вела одна-единственная дорожка, так что туда никто не мог проникнуть незамеченным.
В домик на Рице Сталин приезжал обычно к вечеру и, если оставался ночевать, просил приготовить ему к ужину форель, которой в озере водилось огромное количество. Кто-то из охраны (бывало, и я) отправлялся на рыбалку за форелью для Сталина. В течение получаса без труда можно было натаскать десятка полтора-два рыбешек. Иногда мы тоже могли полакомиться рыбкой.
Бывало, что на Рицу Сталин приглашал двух аксакалов -- своих старых знакомых. Дедушкам было лет по восемьдесят. Но держались они молодцом. На Рицу их доставляли на виллисе. Аксакалы непременно привозили с собой молодого барашка, из которого готовили шашлык для Сталина. Он очень уважительно относился к старцам. Помню, когда те приехали, Иосиф Виссарионович лично вышел их встретить, каждого обнял, расцеловал. Минут двадцать они разговаривали по-грузински. Сталин обнял их за плечи, потом удалился в дом, а аксакалы принялись за дело -- один, разделав барашка, вымачивал мясо в молоке, а второй занимался костром. Когда шашлык был готов, появился Иосиф Виссарионович, в беседке на стол поставили бутылки с грузинским вином, и вся троица принялась пировать. Потом до полуночи Сталин с аксакалами пел грузинские песни. Захмелевших старцев отвозили обратно в аул, а Иосиф Виссарионович шел отдыхать. Свободная от смены охрана «добивала» остатки шашлыка и вина.
-- А как Сталин относился к вам -- людям, его охранявшим?
-- Очень уважительно. Он понимал, что наш труд нелегок. Никогда мы не слышали от него грубого слова в наш адрес. Иногда он мог поинтересоваться нашими делами, но обычно Иосиф Виссарионович, привыкший, что мы всегда где-то рядом, просто нас не замечал. Да и мы старались быть в поле зрения вождя как можно меньше.
Надо сказать, что в подборе охраны у него были свои причуды. Из-за того, что Сталин был невысокого роста -- 1 м 73 см, к нему в охрану старались подбирать людей не выше 1 м 70 см, плюс-минус два сантиметра. А вот утверждение многих авторов о том, что его охраняли только грузины -- неверно. Вот у Берии в охране действительно было много грузин. А Сталина охраняли офицеры разных национальностей, со всех регионов страны. Правда, после войны у него появилась страсть к сибирякам. Набор производился раз в четыре года. Таким образом и я, уроженец Красноярского края, в 1947 году попал к нему.
Кстати, и его пассия -- старшая сестра-хозяйка Валентина Измайлова -- тоже была родом из Сибири (внешне она была очень похожа на актрису Целиковскую). По нашим наблюдениям, у нее со Сталиным в последние годы его жизни были очень близкие отношения. Не раз мы видели, как она выходила от Иосифа Висссарионовича в пять часов утра и шла к себе, в дом для прислуги. Хозяин ее обожал. Он любил, чтобы вечером она ему подала чай, а иногда просил: «Позови Валентину, пусть расстелет постель». Ему нравилось, когда это делала именно она. Надо сказать, что в Валентину была поголовно влюблена вся охрана: в свои сорок лет она была очень хороша собой -- красивое лицо, большие глаза, огромные ресницы, плотная фигура с хорошими формами. Каждый из нас считал своим долгом в какой-то мелочи помочь ей или просто поздороваться.
«Дочь Сталина Светлана могла заходить к отцу в любое время»
-- Так же уважительно относились к охране и дети Сталина -- Светлана и Василий, -- продолжает Григорий Пушкарев. -- Светлана считала нас своими. Часто мы играли с ней в мяч или теннис. Светлану отец обожал, и девушка имела право входить к нему в любое время без приглашения и предупреждения. Сталин ласково называл ее «моя секратерка» или «Светланга» -- именно так он произносил. Думаю, такая любовь к дочери была вызвана тем, что она напоминала ему жену, Надежду Аллилуеву. О ее смерти ходят разные слухи. По рассказам старших офицеров охраны, которые еще застали Надежду Сергеевну живой, Сталин безумно любил свою жену. Один из офицеров вспоминал, как стал свидетелем ее смерти. Как известно, Аллилуева погибла в день рождения своего супруга. В тот день она подарила Сталину кортик (он очень любил старинное холодное оружие). Аллилуева зашла в кабинет мужа, чтобы положить подарок на стол. В этот момент она услышала, что в кабинет собирается войти Сталин. Чтобы сделать мужу сюрприз, она спряталась за портьерой. Вероятно, войдя в кабинет, Иосиф Виссарионович увидел, как шевельнулась портьера. Опасаясь за свою жизнь, он выстрелил в том направлении из пистолета, лежавшего в столе. После выстрела в кабинет вбежала охрана. Сталин стоял на коленях перед телом жены, плакал и причитал: «Что же я наделал!» В портьере охрана заметила дырку от пули. Так ли это было -- судить не могу. И все-таки товарищам я верю.
Но вернемся к детям Сталина. По отношению к сыну Василию Иосиф Виссарионович был строг. Однажды я стоял на посту у ворот дачи. Тут приехал Василий на своем «ЗИСе». По правилам он не имел права въезжать, пока о нем не доложат. Я сообщил старшему по смене, тот -- секретарю Сталина Поскребышеву. Буквально через минуту я получил ответ: хозяин занят. Василий сразу же побагровел, громко хлопнул дверью и уехал. Хотя у нас с ним отношения сложились отличные. Мы его любили за открытость и простоту. Несмотря на его высокое генеральское звание, обращались к нему просто -- Вася.
Иногда он мог закатить нам настоящий пир. Обычно это происходило в Сухуми. Там был какой-то министерский пансионат. Все знали, что в люкс-номерах Василий встречался со своими многочисленными любовницами, среди которых были жены министров и военачальников. Мы же нередко ходили в этот пансионат на танцы. Как-то на танцплощадке появился Вася, увидел меня (он почти всю охрану отцовской дачи знал в лицо), спросил, много ли тут наших. Говорю: человек десять. «Ну, собирай всех быстренько в буфете», -- скомандовал Василий Сталин. Его слова обсуждению не подлежали. Пока мы собирались, он уже ждал нас за шикарным столом в компании пяти-шести девушек, которые разбавили нашу мужскую компанию. В общем, гуляли мы на славу, хотя и старались держаться в рамках дозволенного. Когда Василий уходил, то подзывал официанта, требовал счет и расплачивался чеком из своей чековой книжки. Он никогда не позволял нам платить.
-- А что сталинской охране было запрещено и что позволено?
-- Наше поведение было строго регламентировано служебными инструкциями. Конечно, никто не запрещал нам употреблять спиртное, но, как я уже говорил, все должно было быть в меру. Правда, однажды мы чересчур гульнули. В одном из ресторанов Сухуми обмывали очередное звание -- мы с другом получили звания лейтенантов. Хорошенько выпили, потом устроили пляски: я танцевал цыганочку, мой товарищ -- лезгинку. После этого местные грузины нас на руках занесли за стол, на котором от бутылок уже не было места. А на следующее утро нас вызвал начальник смены и давай чехвостить за попойку -- кто-то ему настучал. Получили мы по 10 суток гауптвахты. Пока сидели, вычислили, кто же настучал, и решили ему отомстить. Как-то с вечера получили команду, что утром будет построение в парадной форме. Ночью к кителю стукача мы прикрепили нарисованную медаль «за стукачество» с молотом и наковальней в центре. Утром в спешке он не заметил нашего сюрприза и так стал в строй. Командир заметил необычную награду, вывел стукача из строя, а нас после инструктажа отпустил. Больше среди офицеров охраны мы его не видели.
-- Наверное, такой контроль был вызван тем, что вы были единственными вооруженными людьми, находившимися рядом со Сталиным…
-- К тому же обладали очень высокой боевой выучкой и имели исключительное право применять оружие без предупреждения против кого-либо. Если бы мне показалось, что в действиях того же Молотова или Берии есть угроза жизни Сталина, я мог выстрелить в них без предупреждения. Нас ведь, кроме всего прочего, хорошенько обрабатывали психологически. Для нас Сталин был Богом, а остальных -- генералов, министров и прочих -- не существовало. И мы готовы были, не раздумывая, отдать за него жизнь.
«Однажды нарушителем порядка стала моя жена»
-- Правда, соразмерно отдаче, была и забота о нас. На каждой даче был отдельный дом для охраны. Офицеры жили в очень хороших комнатах по два человека. Мы имели по три гражданских костюма и два комплекта военной формы. Причем один обычный, советский, а второй более элегантный, пошитый из мягкого японского сукна. К нему прилагалась такая же удобная и мягкая кожаная обувь. Когда Сталин приезжал на дачу, мы, как правило, несли службу именно в этой улучшенной форме. Питание у нас тоже было прекрасное. В любое время дня и ночи офицер мог поесть свежую горячую пищу. Причем на выбор предлагалось несколько блюд. Курица, говяжьи отбивные, котлеты, разная рыба… В порциях, естественно, нас никто не ограничивал.
-- А случались какие-либо инциденты, когда вам пришлось на практике применить свои навыки?
-- Слава Богу, нет. За всю мою службу не было ни одного серьезного происшествия. Сталина охраняли очень надежно. Правда, однажды нарушителем едва не стала моя супруга Генриетта. Если бы все сложилось не так удачно, то она могла бы погибнуть. Наше начальство поощряло браки офицеров охраны. Считалось, что это сделает их еще более надежными. С будущей супругой я встречался уже давно и, когда подал рапорт, что намерен жениться, получил добро. Я вызвал Генриетту к себе в Сочи, пригласил ее на дачу (как раз тогда Сталина там не было), познакомил с ребятами. В это время к одному моему товарищу приехала жена. С моей невестой они быстро нашли общий язык и отправились гулять. Гуляли они по лесу и наткнулись на проволочный забор, за которым на расстоянии тридцати метров друг от друга стояли специальные столбы с телефонными аппаратами. Девушки решили повеселиться: проникли за проволоку и, видимо, снимали трубки телефонов, не подозревая, что нарушили границу дачи. Их спасло, что пробыли они там полминуты. Нам тут же поступил сигнал тревоги, что кто-то пользуется аппаратами. На поиски бросилась группа охраны, в том числе и я. До самого вечера мы обыскивали каждый кустик, но все было тщетно. На свою сухумскую квартиру я пришел поздно. Слово за слово, рассказал, что произошло. И тут Генриетта призналась, что это они с подругой так развлекались. Мы посоветовались с другом: ничего не поделаешь, надо докладывать. Доложили командиру. Тот, едва скрывая улыбку, отругал нас: мол, плохо жен воспитываете, и отпустил.
887Читайте нас у Facebook
