«Девятого марта нам давали жаворонков, испеченных из теста, а живые жаворонки приветствовали песнями весну»
«В нашей квартире, — вспоминал знаменитый певец Александр Вертинский о своем киевском детстве, — выставлялись двойные рамы, переложенные ватой с мелко нарезанным красным и синим гарусом. Осторожно выливались в раковину стаканчики с серной кислотой. Отклеивались окна, и в комнаты врывался март! Еще холодный, пахнущий морозцем, шумный, голубой и солнечный. Старый кот Кануська вспрыгивал на подоконник и, раздувая ноздри, облизывал свою полинявшую за зиму шерсть. Он изумленно и радостно смотрел на воробьев, которые нагло порхали под самым его носом.
На улице мальчишки пускали по лужам свои классические кораблики из газетной бумаги и бежали за ними вниз с горы. А воздух! Боже, что это был за воздух! Хрустальный, льдистый, утоляющий жажду, заливающий душу радостью! Прохожие слегка пьянели от него и, как все подвыпившие, делались добрее и мягче, чаще улыбались, реже хмурились. Большеглазые украинские девчата совали в руки букетики белых и синих подснежников и фиалок, и прохожие покупали их так, будто это было неизбежно и естественно и только этого они и ждали всю зиму».
Даже неповоротливые школьные программы старались вписаться в общее настроение и предлагали гимназистам учить прекрасные стихи Аполлона Майкова. Были времена, когда это восьмистишие городские дети знали наизусть, как «Отче наш»:
Весна. Выставляется первая
рама -
И в комнату шум ворвался,
И благовест ближнего храма,
И говор народа, и стук колеса.
Мне в душу повеяло жизнью
и волей:
Вон — даль голубая видна…
И хочется в поле, в широкое
поле,
Где, шествуя, сыплет цветами
весна.
Как полагают этнографы, в дохристианские времена существовал особый праздник прилета птиц — вестниц радостей и счастья. С появлением первых проталин пекли из теста жаворонков. Дети бежали с ними в поля и пели веснянки, призывая птиц вернуться в родные края: «Жаворонки, жаворонки! Прилетите к нам, принесите нам лето теплое, унесите от нас зиму холодную. Нам холодная зима надоскучила, руки, ноги отморозила!»
Этот обряд сохранялся столетиями. И тот же Александр Вертинский, хоть и не слыхал на киевских улицах веснянок, но вспоминал, как «утром в этот день кухарка Наталья приносила с базара теплые, только что испеченные жаворонки со сложенными крылышками и черными изюминками вместо глаз».
Долголетие древнего обряда объясняется его связью с жизнью природы. В нем воплотилась радость от прихода весны. Как точно замечал известный украинский коллекционер генерал Петр Потоцкий: «9 марта нам давали жаворонков, испеченных из теста, а живые жаворонки приветствовали песнями весну».
Между тем именно такой связи с весенней радостью не хватало христианскому празднованию 9 марта. В этот день в церквах поминают 40 воинов-христиан, принявших мученический венец за Христа в Севастии (Армения) в 320 году при римском правителе Ликинии. Их казнь состоялась 9 марта. Непокорных воинов поставили раздетыми на лед озера. В три часа ночи, как писал священник Сергей Булгаков в своей знаменитой «Настольной книге», «свет небесный озарил святых мучеников и согрел воду в озере». Они остались невредимыми. Но это не спасло их от гибели. Суровый правитель приказал разбить им голени молотками, тела сжечь и бросить обугленные кости в озеро. Через три дня епископ Севастийский и его единоверцы собрали кости мучеников. Впоследствии остатки праведников были «разделены по всей земле».
Легенда прекрасна, но в ней нет ни малейшего отзвука счастья и отблеска яркого весеннего солнца. Поэтому не удивительно, что народная фантазия полностью перекроила символику церковных торжеств 9 марта. В названии «День сорока мучеников севастийских» простые люди своевольно сакцентировали второе слово. Праздник стали называть «Сороки» (с ударением на первом слоге). А потом ударение переместилось на второй слог. Получились пусть и не языческие жаворонки, но все равно птицы — сороки. Недаром в украинской поговорке отмечается: «На 40 святых сорока именинница».
С тех пор 9 марта (22-е по новому стилю) ели сдобных жаворонков с глазами из изюма, а говорили про сорок: «Сорок сороков птиц на Сороки прилетают», «На Сороки сорока кладет на гнездо 40 палочек». Впрочем, упоминали и о вестнике весны: «На Сороки прилетают сорок разных птиц и первая из них — жаворонок»…
Киевские мальчишки насаживали печеных жаворонков на прутики и бежали закликать весну. Пристраивали птичек на ветвях садовых деревьев, на крышах и возвращались домой с чувством выполненного долга.
Утихомирить детей постарше было не так просто. С началом весны в гимназиях начинались своеобразные забастовки: ученики отправлялись за город, на природу.
«Как только приходила весна, — вспоминал Александр Вертинский, — мы устраивали чудесные «пасовки» (от карточного слова «пас») то на Батыевы горы, то в Голосеевскую пустынь, то в Дарницу. Обычно утром мы встречались в заранее обусловленном месте и, оставив ранцы и связки с книгами в какой-нибудь лавочке, шли гулять. Весна еще только высовывала нос на улицу, а мы уже в распахнутых пальто шли ей навстречу. На Батыевых горах снег едва начинал таять… Мы разводили костер, жарили на палочках старое украинское сало, курили до тошноты и бегали взапуски, собирая хворост, и пили, пили воздух. Украинский воздух! Воистину это были самые счастливые дни моей жизни».
Удивительные свидетельства о первых днях весны появляются и в наши дни. Причем от глубоко верующих людей. В их сказаниях обновление жизни на земле связано с космической активностью некоего нематериального солнца.
22 (9-го по старому стилю) марта 1996 года скончался известный далеко за пределами Киева целитель, старец Китаевской пустыни Феофил. Именно этот день памяти 40 севастийских мучеников он особо почитал при жизни.
«Похороны были назначены на воскресенье, — пишет автор жития схиархимандрита Феофила. — Весь день в субботу и ночью по старцу служили панихиды, непрерывно читалось Евангелие. Многие из пришедших проститься оставались в храме до утра и так стали свидетелями необычайного явления. В ночь перед погребением старца на темном небе среди мириад мерцающих звезд появилась звезда, луч света от которой шел прямо к монастырскому храму. И затем, как рассказывали монахи, сияние это продолжалось в течение девяти дней».
В другом свидетельстве повествуется о явлении покойного старца на своем отпевании. В этот момент в храм снова проникли загадочные космические лучи, тот же животворящий огонь невидимого солнца, который упоминается и в легенде о севастийских мучениках.
В новых преданиях о мартовском дне появляются элементы христианской космографии, трактующей проблемы обновления жизни в духовном плане. И как знать, чем этот день станет для нас в будущем…
1014Читайте нас в Facebook
