Владимир Супруненко: «Торговки на Дальнем Востоке кричали: «Хай живе вільна Украина от Бреста до Сахалина!»
Свои экспедиции Владимир Павлович именует необычно. Например, «Днепровский сом», «Карпатская дуга», «Донское казачество». Путешествие «Из варяг в греки» (от Смоленска до Стамбула) он совершил на варяжской ладье — драккаре, а «Украинский кордон» (шесть тысяч километров вдоль границы Украины) на пару с братом Юрием — москвичом, кандидатом географических наук — одолели на велосипедах. Странствие по державам Черноморского бассейна — России, Турции, Болгарии, Румынии, Греции — объединило места высадки десанта донских и запорожских казаков. Недаром в среде друзей и знакомых Супруненко называют «запорожским Конюховым» в честь именитого земляка. И вот сейчас он осуществил экспедицию под названием «Славянская широта», исследовав славянство от Азовского моря до Тихого океана.
«Знаю, где можно золотишка намыть… »
— Решил изучить, как выходцы из Украины обустраивают свой быт, сохраняют и развивают традиции, — поясняет путешественник. — Почему ехал до Приморского края? Именно до этих земель дошли казаки. Истории казачества я посвятил книгу «Хортица». Сейчас собираюсь писать о казаках Сибири и Дальнего Востока.
Мой путь лежал через Донецк, Ростов-на-Дону, Волгоград, Саратов, Самару, Уфу, Челябинск, Курган, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск — с заездом в Монголию — Читу, Биробиджан. Финишной «ленточкой» стал Владивосток.
- Багаж на велосипеде невелик. Что взяли с собой в дорогу?
— Свой «Лидер-Фокс» чешского производства загрузил по минимуму — палаткой и небольшим запасом еды. Взял разных круп, сала, бульонных кубиков. Всегда беру два ножа, зажигалку и спички, плащ и пленку для защиты от непогоды, конечно же, две запасные камеры для велосипеда, которые по дороге не раз пришлось латать. Очень пожалел, что не было при себе ни бэйджика, ни визиток — не будешь же каждому встречному паспорт показывать? А визитка — и солидно, и памятно. Но зато на багажнике укрепил флажки — украинский и запорожский, да потом, в Средней Азии, прикупив на базаре по отрезу голубой и желтой материи, попросил в мастерской сшить мне полотнище флага, который использовал в качестве накидки на голову.
- Владимир Павлович, какие встречи больше всего запомнились?
— В Бурятии под Гусиноозерском познакомился с небритым веселым мужичком в тельняшке, шлепанцах, с маленькой сумкой через плечо. Алексей Ляшук (его предки родом из Житомира) уже лет семь каждое лето «ходит» по Сибири. «А как же семья?» — спросил я его. «Привыкла, — беззаботно бросил он. — И потом, я же не с пустыми руками возвращаюсь. Знаю, где можно золотишка несколько граммов намыть… »
Возле саратовского городка Маркс в кафе «Берег», которое «держит» чеченская семья, меня познакомили со знаменитым земляком Саидом Детхаджиевым — шестикратным чемпионом мира по кикбоксингу, рекордсменом Книги рекордов Гиннесса, который раньше выступал за сборную Украины вместе с Виталием Кличко. А в Книгу рекордов он попал за то, что несколько десятков раз отжался от земли на одних указательных пальцах! Что, кстати, мне тут же продемонстрировал. А еще показал вертикальный шпагат, в стремительном прыжке коснувшись пяткой крыши беседки.
По дороге я сначала экспериментировал, а затем специально стал знакомиться следующим образом. Скажем, в кафе, протягивая закопченную кружку, я предварял просьбу налить кипятка восклицанием: «Вам привет из Украины!» И очень часто за этим следовал уточняющий вопрос: «А от кого именно? У меня там много родичей. И друзья остались… » На Байкале меня приютил на ночь капитан прогулочного теплоходика «Слава» Владимир Филоненко. Его прадеда Кузьму пригнали когда-то в Сибирь в кандалах из Умани. А жена Владимира, Валя, накормившая меня вкуснейшим борщом, родом из Подолии. Наговорившись вдоволь, мы перешли к украинским песням. В Приамурье, в Белогорске, когда в одной семье, пригревшей меня, я стал вспоминать щедрость садов и огородов Украины, хозяин остановил меня: «Лучше не надо, а то моя Таня сейчас расплачется. Я-то местный, а она — из Краматорска. Сколько лет здесь живет, а Украину забыть не может».
*Крупный буддийский монастырский комплекс Иволгинский дацан (на фото), возведенный в 30 километрах от столицы Бурятии Улан-Удэ, является памятником истории и архитектуры.
На Дальнем Востоке, на одном из приморских базарчиков, я услышал от торговки: «Хай живе вiльна Украина от Бреста до Сахалина!» В Биробиджане глава местных казаков Владимир Гордейчук (почти вся деревня Арсеньево, где он родился, состояла из высланных с Ивано-Франковщины селян) подарил мне книгу дальневосточного писателя-украинца Анатолия Варяника. Там же, на привокзальной площади, я увидел памятник переселенцам, которые осваивали этот суровый край: бронзовая лошадка уныло тянет воз с ездоками. Большинство из них были украинцами! В начале ХХ века и семья моего деда покинула родное плавневое Приднепровье и отправилась в оренбургские степи, на «роскоши», как вспоминала потом бабушка. Правда, вскоре вернулись обратно. Но многие украинские семьи основательно закрепились на российских просторах. И есть люди, которые хотели бы приехать в Украину за опытом организации казачьих обществ.
«Во Владивостоке дежурный украинского консульства через щелку в двери объяснил, что день сегодня неприемный, а по телефонам к ним не дозвониться»
- Сколько вы насчитали «волн» переселения украинцев на восток в Сибирь?
— После заключения в 1860 году Пекинского договора фактически завершилось разграничение земель Дальнего Востока между Россией и Китаем. В связи с этим у России возникла необходимость освоения новых территорий. Тогда и началась украинская колонизация Южно-Уссурийского края. Переселенцам в бесплатное пользование отводился участок земли до 100 десятин на семью, колонисты освобождались навсегда от подушной подати и на десять лет от рекрутской повинности. Украинцы даже дома поначалу возводили по традиции родных мест: не пользовались строевым лесом, а сооружали хаты-мазанки на жердевой или плетневой основе.
Впоследствии наши соотечественники оставались в дальней сторонке после сталинских репрессий, а также в порыве трудового энтузиазма хрущевского периода. Что напоминает им о родных местах? Речки Отадарка, Кулешовка, деревни Украинка, Хорол, Прилуки, Полтавка, Таврическое и с подобными наименованиями мне встречались по всей Сибири.
Более поздние мигранты свою принадлежность к Украине превратили в «фишку»: в тех краях множество солидных ресторанов и придорожных кафешек, специализирующихся на блюдах национальной кухни. Под Красноярском я не мог не завернуть в «Малую Жмеринку». Хозяин придорожного столового комплекса — плотно сбитый парень родом из украинской Жмеринки — здесь обосновался основательно. Под Мариинском небольшой ресторанчик пока не имеет названия, но его хозяйка Зоя Павлова, прожившая в Украине много лет, уже устроила во дворе и колодец, и плетень, и горшки повесила, и подсолнухи посадила, и рушниками интерьер украсила. На прощание она одарила меня куском нежнейшего домашнего сала с розоватыми прослойками и объяснила: «Хочется больше праздника, цветов. Тут в Сибири хоть и размах, но все как-то серо, блекло, не то что в Украине… Она для меня, как пасхальное яичко, — светлая, веселая, яркая».
На Байкальском тракте в 12 километрах от Иркутска находится ресторан «Шинок», в меню которого борщ, холодец, вареники, горилка с медом и перцем. Просторный зал с плетнем, из-за которого свисают желтые подсолнухи, позволяет, как написано в рекламном проспекте, «хороводить по-украински — размашисто и без толкотни». Что еще? Фамилии типа Решетило, Корж, Коваль, Саенко — встречаются часто, и даже само слово «хохол» здесь звучит просто и обиходно, с теплым добрым юмором, а не так, как в речи жителей европейской «околомосковской» России.
- Так что, негатива совсем не встречалось?
— Один паренек в глухой деревеньке оказался не в курсе, что Украина — не Россия. Да еще в Приморье я пять дней безуспешно названивал в украинское консульство, решив, что было бы неплохо передать символический привет от родной земли всем украинцам-дальневосточникам. Трубку так и не взяли. А когда я прибыл во Владивосток и под проливным дождем все-таки добрался до консульства, то дежурный через щелку в приоткрытой двери объяснил, что день сегодня неприемный, а номера телефонов хоть и правильные, но по ним никогда не дозвониться. Вот так иногда чиновный люд «от Украины» являет страну миру!
«Из коровьего молока монголы научились делать самогон, причем очень крепкий, который почему-то называют водкой»
- Сколько в день наматывали на колеса?
— Мой обычный ритм в первый месяц путешествия — чуть больше ста километров в день. За Уралом, прикинув расстояние, которое предстоит преодолеть до Тихого океана, я стал жить сибирскими мерками, покрывая в день 130-140 километров. Рекорд — сто восемьдесят — связан со страстным желанием попариться в сибирской баньке.
- Что необычного пришлось отведать в дороге?
— Летом вдоль сибирских трактов появляются торговцы черемшой, это растение в большом почете у сибиряков. Под Кемерово я даже заночевал в стане добытчиков черемши. Накормили салатом из нее. Мелко порезанные и чуть помятые стебли солятся и заправляются сметаной или майонезом. Так же готовится и молодой папоротник-орляк.
В Монголии у кочевников понравился кумыс из кобыльего молока. А вот из коровьего молока, точнее, из кефира, монголы научились делать самогон, причем очень крепкий, который почему-то называют водкой. Но не всякая чужая, даже очень вкусная пища идет впрок нашему желудку, что подтвердилось и на моем примере… (к слову, за время путешествия я похудел на десять килограммов). Рыбаки на Байкале угостили отменной ухой из омулей. Я взял рецепт ее приготовления, потому что собираюсь написать книгу об ухе, по аналогии с уже подготовленной книгой об украинских борщах. Приятные дорожные воспоминания связаны с азовской тюлькой, которую я котелком черпал прямо с баркасов, башкирскими медовыми дарами, грибным богатством Сибири, красной икрой, которой меня угощали торговцы в Хабаровском крае.
- Слышала, что вы посетили ставку Чингисхана.
— Да, это расположенный в долине этнографический национальный парк «XIII столетие». Из-за крепостной стены мне навстречу вышли два молодых крепких приземистых монгола. В халатах, шапках и сапогах они были похожи на средневековых стражников, хотя были всего лишь мастерами, строившими ограду. Один из них провел меня в центральную юрту и разрешил примерить богатое и тяжелое одеяние. Да еще посоветовал сделать грозное выражение лица. Я напыжился и насупил брови, и, наверное, очень удачно, потому что мой провожатый даже оторопел, а потом рассмеялся и восхищенно поднял вверх большой палец. Затем я проехал к центральному поселению. Там по периметру торчали вышки, стояли двухколесные повозки, на которых перевозился полевой скарб военных отрядов. По ступенькам поднялся на деревянный помост и осторожно открыл дверь в роскошную высокую юрту. В полумраке увидел столь богатое убранство, что не вызывало сомнения, кому оно могло принадлежать. Напротив входа размещался трон, устланный серебристыми мехами, а над ним распростер позолоченные крылья диковинный зверь. Я прошел вглубь и присел на краешек трона. Но чисто символически присел, ни на секунду не забывая, кому это место принадлежит по праву…
Фото Владимира Супруненко, специально для «ФАКТОВ»
1641Читайте нас у Facebook
