Дочь композитора Александра Билаша Олеся: «Когда вместо мальчика родилась я, папа на три дня ушел из дому — заливать горе»
Сколько себя помнит Олеся Билаш, ее родители никогда не ездили на курорты. Отдыхать любили всей семьей на родине отца — в городке Градижск на Полтавщине.
Ранним утром, когда только начинало сереть, Александр Билаш босиком выходил в сад, садился под грушей «петровкой» и наслаждался птичьим многоголосьем. Это дерево в честь его рождения посадил отец, Иван Панасович. Груша выросла роскошная — в три обхвата, с ветвистой кроной! Летом под ней устанавливали длинный стол, чтобы укрываться от солнца, а иногда и закуска — бух! — падала с ветки прямо в чарку…
Своими воспоминаниями об известном композиторе с «ФАКТАМИ» поделилась его дочь Олеся.
«Отец виртуозно водил машину и даже успевал фиги тыкать в окно, если ему что-то не нравилось»
— Каждую весну мы жили предвкушением поездки к бабушке и дедушке, — рассказывает редактор Национального радио, глава Фонда имени Александра Билаша Олеся Билаш. — Папа обстоятельно готовил к дальней дороге свое авто, и в конце мая мы на все лето перебирались в градижское имение, как он называл батькiвську хату. Кстати, машину — сначала это был «Москвич», потом «Волга» — не доверял никому. Рулил сам и справлялся с этим делом виртуозно. Даже успевал фиги тыкать в окно, если ему что-то не нравилось. Слава Богу, тогда за это не штрафовали.
Летом Градижск утопал в зелени и звенел тишиной. Для папы не существовало лучшего места для творчества, чем наш Чертов край. Такое название возникло потому, что на этом конце села хлопцы смолоду за девчат бились, да не на шутку — люди говорили: бьются как черти… Когда-то за Чертовым краем начинались плавни, а сейчас на их месте плещется Кременчугское водохранилище.
— Теперь понятно, почему домашний кабинет вашего отца украшают охотничьи трофеи и пейзажи…
— В годы папиного детства в Градижске все рыбачили и охотились. Отец также был азартным рыбаком и охотником. Причем если хлопцы добывали по две-три утки, то он привозил домой 10-15; кто-то поймает три-четыре рыбы, а он пол-лантуха (большой мешок. — Авт.) принесет. Терпеть не мог, когда кто-нибудь рыбачил лучше него.
Однажды моему мужу попался на рыбалке огромный сом. Супруг тянул рыбину и кричал: «Помогите! Дайте подсаку!» Но папа невозмутимо наблюдал исключительно за своим поплавком. Выловленный великан оказался с меня ростом, и муж с трудом дотащил его домой. Естественно, все заахали-заохали, только не Александр Иванович. Он вернулся позже и сказал: «Такого сома выловить на удочку нельзя. Наверное, зятю его кто-то дал или он его где-то стащил»…
«Первым папиным музыкальным инструментом был… веник. А первый гонорар он заработал в три года»
— Музыкальный слух ваш отец унаследовал от родителей?
— Да, причем от обоих сразу. Папин отец, Иван Панасович, работал бухгалтером в местном колхозе, за что его на селе называли интеллигентом. Он самостоятельно научился играть на гитаре, пытался еще и скрипку освоить. А папина мама, Евдокия Андреевна, была простой колхозницей (показывает фото 20-х годов прошлого столетия: молодая женщина в белоснежном шарфе стоит рядом с мужем), но являлась душой любой компании. Евдокия Андреевна прекрасно пела. У нее было потрясающее колоратурное сопрано — самый высокий женский голос. Понятно, тогда никто не знал таких профессиональных терминов, просто бабушка выводила звонче всех в округе, и все восторгались ее способностями.
Бабуня Дуня рассказывала, что первым музыкальным инструментом сына был… веник. Двухлетний Шурась хватал веник, как балалайку, и бренчал по нему пальчиками. Потом местный музыка Антон Гапоненко смастерил для Шурася гармошечку, и уже в три годика маленький музыкант продавал свою тетку Мотрю на ее свадьбе. Сидя на огромном сундуке перед дверью, он играл каждому входящему, за что гости бросали ему в кашкет медяки. Это был первый папин гонорар!
После окончания сельской школы Саша Билаш решил поступать в полтавское музыкальное училище. Чтобы купить ему аккордеон «Хохнер», родители продали корову. Мама напекла сыну в дорогу целый чемодан пирожков, обняла и сказала: «Ти, дитино моя, до людей тiльки з добром йди». Эта мамина молитва, очевидно, и берегла отца всю жизнь. Правда, в полтавское музучилище папу не приняли. Из-за… отсутствия слуха. Но неудача его только раззадорила, и он рванул в Киев. Там попал в музыкальную школу рабочей молодежи, где преподавали Платон и Георгий Майбороды. Обнаружив у сельского хлопца абсолютный слух, Платон Илларионович посоветовал ему поступать в житомирское музыкальное училище. Так папа и сделал.
На третьем курсе отца могли забрать в армию. Чтобы он не прерывал музыкальное обучение, директор училища подсказал ему за год пройти программу третьего и четвертого курсов. И выдал справку: мол, Александр Билаш — студент последнего курса музучилища. А выпускников в армию не брали. И дело не в том, что папа боялся или не хотел служить, а в том, что музыкантам любая физическая нагрузка на руки противопоказана. Ведь впереди была учеба в Киевской консерватории…
— Именно там он познакомился с вашей мамой?
— Да. Я много раз слышала от папы историю, как молоденькая первокурсница Лариса Остапенко вспорхнула по лестнице легким облачком и в мгновение ока исчезла в коридоре. «Боже, что за создание пролетело мимо меня?» — опешил отец. Через год они поженились.
Папа признавался: ему хотелось, чтобы мама сидела дома — воспитывала дочерей. Но она на протяжении 35 лет успевала и домом заниматься, и работать в Киевской филармонии, стала народной артисткой Украины. У мамы было уникальное меццо-сопрано. Даже отец, при всей его требовательности, смотрел ее выступления с неизменной гордостью, говорил: «Вот какая у меня жена!» И это при том, что был очень сдержанным человеком. Каких- то особых подарков никому из нас не делал, для него это было неважно. Впрочем, лично для меня самый большой подарок — то, что он был моим отцом.
А ведь, знаете, папа ждал мальчика. Потому что у них с мамой уже была первая дочка — Оксана. И они решили, что вторым ребенком должен быть точно мальчик. Даже имя сыну придумали — Олесь. Поэтому, когда родился «точно не хлопчик», отец на три дня ушел из дому. Горе заливать.
Мне кажется, ожиданием сына папа запрограммировал мой мальчишеский характер и многие откровенно не девичьи поступки. За что и называл меня чертэням в юбке…
Помню, у нас частенько собирались гости. Возвращаясь с концерта, папа мог привести с собой человек 15. Мама сразу же накрывала на стол… В нашем доме могло не быть шкафов, какой-нибудь мебели, других нужных для кого-то вещей, но еда имелась всегда! У нас до сих пор все стоит мешками — я с детства так привыкла.
Так вот, в застольные беседы взрослых я то и дело пробовала вставлять свои пять копеек. Мама сердилась и выговаривала отцу: «Саша, ну как так можно? Ребенок такое мелет!» На что папа отвечал: «Пусть оттачивает ум, пусть мыслит и не боится говорить то, что думает». И никогда не прогонял меня из-за стола, от гостей.
Лишь однажды он наказал меня ремнем. За то, что без спросу ушла со двора к соседскому мальчику на день рождения. А было мне тогда пять лет. Оббегав все ближайшие дворы, родители уже собирались обращаться в милицию, когда вдруг заявилась я — довольная, после дня рождения. Отец, весь на взводе, схватил ремень и хорошенько мне врезал. От обиды я страшно ревела, а когда успокоилась, подошла к его кабинету и услышала, что папа… плачет. Это был тот момент, когда не нужно было ничего объяснять друг другу…
— С удовольствием слушаю по радио ваши музыкальные передачи. Это отец повлиял на ваш выбор профессии?
— Папа всегда придерживался принципа: «Не хочу, чтобы в вас тыкали пальцем и говорили, что вы ни на что не годны. Вы должны сами пробиваться в жизни». С одной стороны, нам было обидно, а с другой — мы были счастливы от собственной самостоятельности. Сестра у меня настоящая умница, на одни пятерки училась, закончила консерваторию. А меня бросало в разные стороны: то я хотела в театральный, то еще куда-то, а закончила Институт культуры, дирижерский факультет. Думаю, это папа размышлял, куда же меня можно пристроить. Но делал вид, будто он к этому абсолютно не причастен.
Всю жизнь я прожила рядом с родителями и очень благодарна им за мудрость. Они дали нам с мужем возможность сберечь семью. Проблемы, казавшиеся нам по молодости тупиковыми, отец как-то тактично решал.
— Потому и не хлопотал об отдельной квартире для молодой семьи?
— Я даже ссорилась с ним по этому поводу! Возмущалась: «Не хочешь менять квартиру — через суд буду меняться!» А папа сказал: «Только попробуй! Ты при мне начала жить — я тебя не отпущу. Не знаю, как ты без меня, а я без тебя жить не могу».
Я тоже любила его больше всех на свете, но это до меня уже потом дошло…
«Буквально за полчаса Билаш с Павлычко выплеснули легендарные: «Два кольори моі, два кольори. Червоне — то любов, а чорне — то журба»
— Знаменитая песня «Два кольори» родилась в вашем доме?
— Нет, местом ее рождения стал Дом творчества композиторов в Ворзеле. Туда Александр Билаш и Дмытро Павлычко примчались с очередного съезда. Папа рассказывал, как на заседании они откровенно скучали, пока вдруг не увидели яркий платок, накинутый на женские плечи: на черном фоне красные розы. И стали друг друга локтями подталкивать: ты глянь, ты глянь!
На дворе стоял январь 1964 года. Молодые авторы, которым в ту пору было по 30 с хвостиком, рванули в заснеженный Ворзель. Папа еще до рояля не добрался, а мелодия в нем уже забурлила. И буквально за полчаса Билаш с Павлычко выплеснули легендарные (напевает): «Два кольори, мої, два кольори. Червоне — то любов, а чорне — то журба»…
В 2001 году Леонид Кучма, вручая отцу орден Героя Украины, так и сказал: «Вас можно наградить только за одну песню — «Два кольори». До этого папа уже был народным артистом УССР и СССР, лауреатом Республиканской премии имени Тараса Шевченко, имел много наград, но никогда не надувался как мыльный пузырь. Даже написал такие строки:
«Яка б не грiла груди позолота,
Серед своіх найкращих нагород
Вважаю пiсню, вигойдану в нотах,
Що заспiвав іі народ».
Поверьте, это — правда. В нашем семейном альбоме я нашла лишь одну фотографию, на которой папа как делегат партийного съезда запечатлен с наградами. Больше Александр Иванович никогда их не демонстрировал. Все его награды я увидела лишь на похоронах…
— Он долго болел?
— Господь забрал его очень быстро… Весной 2003 года дома папе вдруг стало плохо, онемела рука, и его увезли в больницу скорой помощи. Там спасли, удалили тромб и перевели в Феофанию. Папа начал выздоравливать, мы с мужем даже подготовили его ласточку, как он называл свою «Волгу», чтобы сразу после выписки ехать в Градижск. Но любимого села отец так больше и не увидел. В Феофании у него еще один тромб оторвался, который и спровоцировал инсульт.
Третьего мая мы с мужем и мамой были у папы в больнице. Просто сидели рядом, он уже не разговаривал. Маме было очень тяжело. Чтобы не стало совсем худо, супруг повез ее домой. А я продолжала держать отцовскую руку. Через 15 минут перезвонила маме, чтобы они возвращались: папы не стало. Для нас мир раскололся пополам. А раскидистая груша Петровка в Градижске стала усыхать…
3105Читайте нас у Facebook
