С Ниной Ивановной Москаленко мы встретились в больнице, куда женщину отвезли прямо из тюремной камеры. Только после того, как у нее случился сердечный приступ и открылось кровотечение, правоохранители согласились перевести ее на подписку о невыезде. «Спасибо, что приехали, — слабым голосом сказала Нина Ивановна. — Я, правда, не знаю, поможет ли это. И за вас боюсь. Люди, которые сживают меня со свету, не остановятся ни перед чем. Еще полгода назад, когда меня взялись защищать журналисты, я надеялась, что мою семью хотя бы перестанут терроризировать. Но тех, кто любой ценой хочет забрать мой участок, это только раззадорило. И тогда они решили окончательно меня уничтожить».
«Жилье в Киеве? Нет, это слишком дорого. Соглашайтесь на то, что дают»
Когда в далеком 1986 году Нина Ивановна покупала одну треть небольшого дома в переулке Землянского в Печерском районе столицы, она и подумать не могла, что вскоре это место станет одним из самых лакомых кусочков в Киеве. Во всяком случае, тогда эта покупка обошлась ей дешевле однокомнатной квартиры в столице.
— Мы даже не знали таких слов как брокер, риелтор, рейдеры, — говорит Нина Москаленко (на фото). — Я жила в этом доме с мамой. Отношения с соседями были прекрасные, место нам очень нравилось. Там тихо, красиво — со двора вид на Родину-мать и на Днепр, рядом Ботанический сад. Все изменилось в 1995 году, когда началась массовая приватизация земель. Не успели мы с мамой понять, что к чему, как к нам начали приходить какие-то люди. Представляясь сотрудниками риелторской компании, они ненавязчиво предлагали продать участок — мол, зачем он вам нужен, лучше будет, если вы куда-то переедете. Я понимала, что наша земля за эти годы сильно подорожала. Но не хотела никуда уезжать! Мне нравился наш дом, к тому же я недавно родила сына. Поэтому категорически отказывалась от продажи. Пожилой сосед (со временем он стал моим отчимом, и мы объединили наши части дома) поступил точно так же. Единственные, кого риелторам удалось уговорить, были хозяева третьей части дома. Это старенькие бабушка и дедушка, к которым брокеры ходили каждый день и постоянно названивали. В итоге старики отдали свою часть, получив взамен маленький домик за чертой города.
Настаивать, чтобы мы с отчимом продавали свою часть, тогда никто не стал. Таких, как мы, на Печерске было много, и риелторы стали ходить по другим домам. Соседи один за другим выселялись. Поговаривали, что им угрожали, и у людей просто не оставалось другого выхода — они боялись за свою жизнь. Тем временем треть нашего дома, которую риелторы выкупили у стариков, пустовала. Там никто не появлялся, мы даже точно не знали, кому она принадлежит. Со временем там все начало разваливаться: замерзала вода, полопались трубы, потрескались стены. Я много раз ходила в БТИ, чтобы хотя бы узнать, кто совладелец дома, но мне ничего не сообщали. Намекнули только, что помещение уже несколько раз перепродавалось. Не понимаю как, но новые хозяева все время делали это, даже не спрашивая меня (хотя, по закону, я должна была давать письменное согласие на эти сделки). Не зная, кто совладелец, я так и не смогла приватизировать землю. А в прошлом году к нам опять начали ходить риелторы.
«К вам ведь раньше уже обращались, — сказали мне появившиеся во дворе незнакомцы. — Предлагали продать дом. Вот ваши соседи продали и ничего, нормально живут. Так что теперь ваша очередь». «Нет, я не передумала», — ответила я. «Вы не поняли, — покачал головой мужчина. — Будет лучше, если вы все же продадите». Он сказал это таким тоном, что мне стало не по себе. Как будто он заранее знал, что я должна согласиться. «Нет, — повторила. — Уходите». Мужчины молча ушли. А на следующий день появились уже другие люди с тем же вопросом. Вечером позвонили на домашний телефон. С тех пор жизнь превратилась в кошмар.
Нине Ивановне начали названивать по нескольку раз в день. Звонили даже в военное училище, где она работала преподавателем. Безобидные вопросы все больше стали напоминать угрозы.
— Я поменяла номер телефона, но незнакомцы сразу узнали новый, — говорит Нина Москаленко. — «Ну неужели вы еще не поняли, что вам здесь на место? — раздраженно сказал пришедший ко мне в очередной раз риелтор. — Посмотрите, кто живет вокруг вас: политики, бизнесмены, депутаты. И вы со своей халабудой. Мы же вас не на улицу выкидываем. Дадим какой-нибудь домик в районе Киевского моря». «Здесь вы все равно жить не будете, — добавил второй незнакомец. — Скажите спасибо, что мы еще так долго с вами разговариваем, уговариваем. Если же вы не согласитесь, будем действовать по-другому». Пытаясь совладать с собой, я сказала, что могу уступить им участок, но только если мне дадут взамен нормальное жилье в Киеве. «В Киеве? — переспросил мужчина. — Нет, это слишком дорого. Соглашайтесь на то, что есть». Я их прогнала.
Мне многие говорили — дескать, сумасшедшая, лучше уйди по-хорошему и не связывайся с бандитами. Но куда мне было уходить? Просто так отдать свой дом и уехать куда-то за город? Я — обычная учительница, моей зарплаты нам с сыном и мамой с трудом хватает на продукты. Поэтому домик на Печерске — единственное, что я могу оставить своему ребенку. Да и с какой стати я должна каким-то людям что-то отдавать?
«Вы не первая, с кем у них возникли проблемы. Просто вы единственная, кто пока еще жив»
— Тогда риелторы перешли к прямым угрозам, — продолжает Нина Москаленко. — Говорили, что, если я не уеду, моих мать и сына убьют, а дом сожгут. «Как поживает ваш Ярослав? — с издевкой спрашивал названивавший мне парень. — Не боитесь, что он может однажды не вернуться домой?» Сыну пришлось бросить вечерние тренировки по футболу. Дошло до того, что я его, как маленького, встречала из школы. Телефон не умолкал — эти люди узнавали мои новые номера и звонили даже ночью. Все разговоры начинали с одной и той же фразы: «Не передумали? И не боитесь?»
Чтобы мама не слышала этого кошмара, я отвезла ее в деревню. Однако бандиты и там ее нашли. Ворвались в дом, поломали калитку… Мама с криком бегала от них по дворам, но они ее поймали и всучили какую-то бумагу: «Подписывай!» «Хоть убивайте, ничего не подпишу», — заплакала мама. После этого случая она окончательно слегла, передвигаться может только на костылях.
Тем временем риелторы подселили в дом своего человека. Представив мужчину как «друга владельца одной трети жилья», они поселили его в полуразвалившейся части дома. Я в первый же вечер поняла его задачу — во что бы то ни стало меня уговорить. «Вы, Нина Ивановна, даже не представляете, какие люди за этим стоят, — говорил мой новый сосед. — Они не остановятся ни перед чем. Или вы думаете, что вы первая, с кем у них возникли проблемы? Просто вы единственная, кто пока еще жив». Начали названивать моему сыну, пока он был в школе. Дескать, «твоя мама нас игнорирует, будем работать с тобой».
— Вы обращались в милицию по поводу угроз?
— Спрашиваете! — покачала головой Нина Ивановна. — Я носила туда заявления пачками, в Печерском райотделе меня уже знает каждая собака. У меня принимали заявления — и… все. В лучшем случае присылали ответ, что не нашли состава преступления. После неудавшейся попытки с «другом владельца одной трети» риелторы подселили ко мне семью цыган. Что они нам устраивали! Огромные костры, ссоры, драки, громкая музыка. Маме приходилось постоянно вызывать «скорую». У меня у самой обострилась аритмия, я была на грани нервного срыва.
Кошмар с цыганами продолжался больше месяца. Все это время в доме не умолкал телефон — каждый раз звонили новые люди и угрожали. Потом ко мне пришел мужчина в кожаной куртке. «Все, Нина Ивановна, мы переходим к действиям, — заявил он. — Переговоров больше не будет, ждите радикальных методов». Не выдержав, я расплакалась. «Оставьте меня в покое, прошу вас! — взмолилась. — Вы же люди, не звери какие-то. Вам мало в Киеве земли, мало домов?» Тяжело вздохнув, женщина, представив-шаяся Натальей, при мне кому-то позвонила. «Нет, — покачала головой, повесив трубку. — Ему нужен именно этот участок и никакой другой. Мне очень жаль». На следующий день к нам во двор пришла толпа каких-то парней, по комплекции явно спортсменов. Они начали… ограждать мой дом огромным железным забором. Поднялся шум, сбежались соседи. Я вызвала милицию, но патруль приехал и… тут же уехал обратно, не став даже разбираться. Мне заблокировали выход из дома! Я не смогла пойти на работу, ребенок — в школу. Незнакомцы постоянно крутились рядом. Привозили какие-то стройматериалы, безнадежно испортили мой аккуратный дворик. За домом установили круглосуточное наблюдение. С тех пор у нашей калитки день и ночь дежурит машина. Задача сидящих в ней людей — отслеживать каждый мой шаг и запугивать.
*По словам соседей, черный «Ауди» у дома Москаленко дежурит уже несколько месяцев (фото издания «Новый регион»)
«Где это видано, чтобы какая-то простая учительница отказалась отдать свой дом?»
— По ночам мы слышали, как кто-то ходит по двору, лазит по крыше, — рассказывает Нина Ивановна. — Закрываясь на все замки, я, дрожа от страха, в очередной раз вызывала милицию, но на мои вызовы уже никто не приезжал. Мама все время плакала, а сын спрашивал: «Мамочка, нас точно не убьют?» Я начала обращаться за помощью к депутатам и журналистам. О моей ситуации сняли несколько телесюжетов, активисты даже устроили митинг в мою защиту. Я уже надеялась, что, если обо мне рассказали в прессе, рейдеры (я к тому времени знала значение этого слова лучше, чем кто-либо другой) отступят. Но мои попытки бороться их, наверное, только позабавили. Потому что следующим же вечером в мой двор ворвались человек пятьдесят в черной одежде. Они с криками бегали по нашей тихой улочке, испуганные соседи закрывались в своих домах. Это напоминало эпизод из фильма о войне. Мы с мамой и сыном сидели в доме и молились об одном — чтобы эти изверги нас не убили.
Люди в черном уехали только около шести утра. И то не все — «наружное наблюдение» из автомобиля около калитки осталось.
— Машина теперь здесь дежурит всегда, — говорит Валентина, соседка Нины Ивановны. — Это не люди, а самые настоящие звери. Нина Ивановна стоит им поперек горла — где это видано, чтобы какая-то простая учительница отказалась отдать свой дом? Для них это уже, видимо, дело принципа, «нахалку» решили уничтожить.
— Я уже поняла — в нашей стране возможно все что угодно, — вздыхает Нина Москаленко. — Бандиты пошли дальше и даже позвонили моему начальнику — чтобы он на меня надавил. Я чувствовала, что не выдерживаю — давление шло со всех сторон. Ложилась спать в страхе, что ночью сожгут мой дом, а утром боялась оставлять мать одну и отпускать в школу ребенка. Мой участок вместе с домом… выставили на продажу. Его фотографию и сейчас можно найти на сайтах по продаже недвижимости. Мои ученики, работающие в СБУ, сообщили мне, кто за всем этим стоит. По их сведениям, это известный народный депутат, который сейчас при власти. Оказалось, что однажды я даже общалась с его женой — это была та самая Наталья, которая при мне перезванивала какому-то мужчине и говорила, что «он хочет именно мою землю». А после очередных телесюжетов ко мне пришел уже знакомый мужчина в кожаной куртке. «Вы все не сдаетесь, Нина Ивановна, — усмехнулся он. — Что ж, будем вас судить». «Что значит судить? — опешила я. — За то, что я не хочу отдавать вам свой дом?» «И за это тоже», — многозначительно ответил он. Вскоре ко мне пришел следователь из Печерского райуправления милиции. Я еще обрадовалась — решила, что кто-то наконец отреагировал на мои жалобы. Но оказалось, что уголовное дело будут возбуждать не против рейдеров, а… против меня.
Следователь напомнил Нине Ивановне о ее отчиме, который два года назад умер, поскользнувшись на льду и ударившись головой. Учительницу попытались обвинить в умышленном убийстве. Впрочем, найти улики, которые говорили бы о том, что гибель старика не была несчастным случаем, милиционерам не удалось.
— Это просто смешно, — качает головой Нина Ивановна. — Еще два года назад милиция проводила по этому случаю проверку, и никто не нашел никаких нарушений. Увидев, что обвинить меня никак не удается, сотрудники милиции придумали другое. Однажды я пришла к следователю на очередной допрос, и он вручил мне новое постановление. Оказалось, что возбудили еще одно уголовное дело — на этот раз не по факту, а в отношении меня. Якобы я еще летом ударила одного из рейдеров лопатой по голове, чем нанесла ему телесные повреждения средней степени тяжести. В постановлении было написано, что это произошло 21 июня. Тогда ко мне действительно приходили рейдеры. По моему вызову еще приезжали милиционеры, но они ничего не стали делать и уехали. На этом все закончилось, никто никого не бил. И это не просто мои слова — все, что происходило, видели соседи.
— В тот день мне в очередной раз позвонила Нина, — рассказывает Татьяна, приятельница Нины Ивановны. — «Представляешь, они опять тут, — плакала она в трубку. — Приди, пожалуйста, у меня уже нет сил». Я сразу же пришла. Во дворе Нины стояли несколько молодчиков бандитской внешности. «Как вам не стыдно? — не выдержала я. — Уходите! Сколько она может терпеть от вас эти издевательства?» Парень смерил меня презрительным взглядом. Потом приехала милиция. Следующие полчаса мы выясняли отношения, но итог был таким же, как всегда — рейдеры и сотрудники милиции разъехались, машина у калитки осталась. Я была с Ниной Ивановной целый день и могу точно сказать — она никого не била! Меня сотрудники милиции почему-то не допросили. А когда я пришла в суд, на котором Нине избирали меру пресечения, и попросила взять у меня показания, судья при всех мне отказала, и Нине предъявили абсурдное обвинение.
— Абсурдное еще и потому, что в нем ни слова не сказано о том, кто такие эти парни и что они делали на ее участке, — возмущается адвокат Нины Москаленко Иван Пятак. — Говорится лишь о том, что эти люди проводили… замер ее территории (на каком, спрашивается, основании?), и у них возникла бытовая размолвка. О том, что это были рейдеры, на которых Нина Ивановна сотни раз жаловалась в милицию, в обвинении не было сказано ни слова. Получается, что женщина ни с того ни с сего решила ударить лопатой человека, который вдвое больше ее по комплекции, да еще и стоит вместе со своими друзьями.
— Но дело продолжали фабриковать, — вздыхает Нина Ивановна. — Следователь тут же зачем-то прошелся по соседям и всем об этом сообщил — дескать, посмотрите, рядом с вами живет преступница. Приходил и на работу. Ужасное унижение. Никого не заинтересовало даже то, что у нас есть фотография, которую соседка сделала в 16.20, и на ней рейдер, которого я якобы ударила, стоит целый и невредимый у меня во дворе и улыбается. А согласно обвинению, он в четыре часа дня уже лежал на земле с травмой головы.
На этом ужас не закончился. Однажды следователь опять меня вызвал и… зачитал постановление о моем аресте. Дескать, я уклоняюсь от следственных действий, не являюсь на допросы (хотя у меня есть свидетели, что я приходила по каждому его вызову). Я попросила его повторить то, что он сказал, — до меня даже не сразу дошел смысл слов. Меня сажают в холодную сырую камеру, как последнюю преступницу. За что?! Почему-то перед глазами сразу возник рейдер в кожаной куртке, который при последней встрече заявил мне: «Вы еще пожалеете, вот увидите. Я же предупреждал — давайте по-хорошему». На нервной почве у меня открылось маточное кровотечение. Но следователь сказал, что в медицинской помощи я не нуждаюсь…
Сама не знаю, как пережила жуткую ночь в камере. В голове звучал дрожащий голос 15-летнего сына, которому я позвонила перед тем, как у меня отобрали телефон. Ярослав очень сдержанный мальчик, не плакал, наверное, со времен садика. Но, услышав, что меня арестовали, не выдержал и зарыдал прямо в трубку. Я с ужасом думала, как они с мамой закрылись дома, как под их дверью дежурят рейдеры. А если эти мужики, пока меня нет, что-то с ними сделают?
Когда на следующий день Нине Москаленко сообщили о том, что ее арестовали не на трое суток, а… на два месяца(!), у женщины случился сердечный приступ. Ее отвезли в больницу. Там, кроме всего прочего, обнаружили опухоль. Женщину срочно нужно оперировать. Только после этого правоохранители смилостивились и отпустили ее на подписку о невыезде.
Выслушав эту историю, «ФАКТЫ» обратились за комментарием в пресс-службу Печерского райуправления милиции Киева. Но сотрудники милиции оказались немногословными.
— В отношении Москаленко действительно возбудили уголовное дело, — сказали в пресс-службе. — Она ударила мужчину по голове тупым предметом, чем нанесла ему черепно-мозговую травму. Собственно, на этом и строится обвинение.
— В обвинении говорится, что мужчина проводил замеры ее территории. У милиции не возникало вопроса о том, на каком основании он это делал?
— Между ним и женщиной просто возник бытовой конфликт. А степень ее вины установит суд. Что касается ареста женщины, то это была вынужденная мера. Она не являлась на допросы к следователю и нарушила подписку о невыезде, выехав однажды за пределы города. Но сейчас она опять находится на подписке.
Мы задавали милиции еще несколько вопросов. Например, почему уголовное дело возбудили только сейчас — спустя три месяца(!) после случившегося и почему никто не допросил свидетелей Нины Ивановны, которые сами просили правоохранителей это сделать. Однако нам ответили, что эта и другая дополнительная информация «является тайной следствия». А на вопрос, почему сотрудники милиции на протяжении нескольких месяцев не реагировали на просьбы учительницы защитить ее от рейдеров, сказали следующее:
— Участковый пытался ей помочь. Даже отправил в БТИ запрос о том, чтобы узнать, имели ли право люди, которые приходили на ее территорию, делать там замеры. Но ответа не получил.
Найти пострадавшего мужчину, которого Нина Ивановна якобы ударила по голове, не удалось — его телефон все время отключен. Человека, которому официально принадлежит треть дома Москаленко, разыскать не удается даже адвокату женщины — в БТИ такую информацию не сообщают, а сам он в доме ни разу не показывался. К Нине Ивановне пока приходят лишь неизвестные мужчины, представляющиеся риелторами. Вот только называть компанию, в которой работают, они категорически не желают. Подъехав к дому, мы сразу увидели черный «Ауди» неподалеку от калитки. Но, как только подошли ближе, машина сразу отъехала к другому дому. Соседи подтверждают, что такое «наблюдение» ведется уже несколько месяцев подряд.
3760P.S. «ФАКТЫ» готовы предоставить возможность руководителям Генеральной прокуратуры и МВД Украины прокомментировать эту вопиющую ситуацию.
Читайте нас у Facebook
