Оправившись после контузии, спецназовец, спасший под Иловайском десятки раненых бойцов, вновь собирается в зону АТО
Каждый раз рассказывая о спасении из Иловайского котла и вывезенных оттуда раненых, Народный герой Украины, врач Всеволод Стеблюк повторяет одну фразу: «Если бы не „Грек“, меня не было бы в живых. Он спас меня и всех тех людей, с которыми нам удалось выбраться из того пекла. Настоящий герой, о подвиге которого практически никто не знает». И вот на днях мне удалось встретиться с этим добровольцем. Накануне дня Вооруженных Сил Украины он вместе с Всеволодом Владимировичем приехал в столичную школу № 64 на встречу с детьми. После нее мы и побеседовали. Иногда казалось, что я слушаю пересказ увлекательного и зрелищного фильма. От осознания того, что все это происходило с сидящим напротив меня мужчиной, шел мороз по коже. Были моменты, когда мы не могли сдержать слез…
*Накануне Дня Вооруженных Сил Украины Всеволод Стеблюк (справа) и Виталий Мариненко побывали на встрече с киевскими школьниками. «Грек» мне жизнь спас", — говорит доктор (фото автора)
— В июле прошлого года, оказавшись в зоне АТО, почувствовал себя в своей тарелке, — улыбается Виталий Мариненко. — После увольнения из армии в 2009 году не проходило недели, чтобы мне не снился спецназ, в котором я прослужил много лет. В душе не верил, что зря столько времени отдал спецподготовке. Так и оказалось.
— Почему вы ушли из спецназа?
— С нашей спецроты, занимавшейся охраной дипломатических представительств, внезапно сняли полномочия. Я был в ней одним из самых молодых. И несмотря на это, меня назначили старшиной роты спецназа, которая готова была оказать отпор в случае террористической атаки. Мы постоянно тренировались, участвовали в соревнованиях, совместных учениях. Но однажды нам сказали: такая боевая единица больше не нужна. Мы отдали БТРы, которые числились за нами, ребят начали переводить в другие подразделения. Я ушел из армии. Не смог с этим смириться.
— Почему выбрали карьеру военного?
— Мой отец всю жизнь прослужил во Внутренних войсках. И я всегда хотел стать военным. Школу окончил с серебряной медалью. Но поступление в военный вуз наша семья не потянула — очень дорого было… Я по собеседованию прошел в аграрный университет. Проучился два года. Несмотря на все мое желание, не попал на военную кафедру. Поэтому после второго курса отправился в военкомат. Когда там услышали, что я хочу служить, отправили меня к… психиатру. Тот вынес вердикт: нормальный патриот страны, пусть служит. Я служил во Внутренних войсках Золочевской учебки боевого резерва. Наконец-то оказался там, где мое место. У меня было абсолютно четкое чувство, что мне нужны эти знания, я готов был учиться владеть любым оружием, техникой, постоянно тренироваться. После срочной службы подписал контракт и попал во взвод спецназначения.
— На учебу не вернулись?
— Нет. Когда узнал, что за восстановление в университете нужно платить, решил продолжить службу. Я понимал: нужно рассчитывать на свои силы, стать независимым от родителей и помогать им. Жениться можно тогда, когда буду крепко стоять на ногах.
— Позывной «Грек» вам дали в спецназе или уже во время войны?
— В спецназе. Я его получил за выдержку и стойкость во время тренировок.
— Чем вы занялись, уволившись из армии?
— Сначала пошел в частную охранную фирму. Затем вместе с дядей организовали свой бизнес. Арендовали озеро. Развивали зеленый туризм, пока наше дело не помешало Януковичу. В 2013 году к нам приехали со словами: «Ваш сосед хочет расширяться». Когда я попытался возразить, показали снимки моих родителей, жены, сына. К тому времени у меня уже была своя семья. Я испугался за них, поэтому отступил. У меня забрали все что можно. Сейчас с женой и пятилетним сыном живем в летней кухне.
Когда начались события на Майдане, Виталий узнавал о происходящем и у митингующих, приезжая в центр столицы, и у своих сослуживцев, которые часто стояли в оцеплении.
— Я знаю точно, что бойцы подразделений «Омега» и «Альфа» не стреляли в митингующих, — продолжает мой собеседник. — Мне самому важно было это выяснить. В февральские дни, когда на основных дорогах поставили блокпосты и в Киев не пускали людей, которые ехали для подкрепления на Майдан, я перевозил их в столицу окольными путями. Хорошо знаю лесные дороги, поля, вот и помогал, как мог.
На второй день после захвата Крыма «Грек» пошел в военкомат и сказал, что готов защищать страну от вторжения войск страны-агрессора.
— Если оружие оголено, значит, оно будет применено, — говорит Виталий. — Для меня это было очевидным. И я удивлялся, почему сразу не объявляют мобилизацию. Каждый день звонил военкому: когда меня вызовете? Сначала мне предложили возглавить штурмовую группу 72-й белоцерковской бригады. Но три месяца надо было провести на полигоне. Я же хотел как можно скорее попасть туда, где мои знания могли пригодиться. Тем более что знал: мои сослуживцы уже находились в самом пекле и показали себя с лучшей стороны. Готов был идти и в «Донбасс», и в «Азов», и в «Айдар». Но мне сказали, что в Киеве формируется батальон «Миротворец». Придя туда, увидел много знакомых. Знал я и комбата — Андрея Тетерука, которого уважал и уважаю. Вот и решил остаться. Меня записали пулеметчиком.
— С какими ощущениями ехали в Иловайск?
— Страха не было. Мы уже были обстрелянными. К тому времени несли службу на блокпостах, участвовали в зачистках, да и в прямых боевых столкновениях под Славянском пришлось побывать. Когда ехал в Иловайск, чувствовал: что-то будет. Еще по дороге туда просил батальонных врачей: вы должны быть целыми, чтобы помогать в случае необходимости, поэтому на рожон никуда не лезем, держимся друг друга. У меня самого был личный интерес выполнить поставленную задачу — освободить Иловайск — и выжить.
Бойцы «Миротворца» заняли депо. От врага их отделяли железнодорожные пути. Пять суток группа «Грека» удерживала позицию, не позволяя террористам подходить близко.
— Мы заняли пристройку к депо, в ней было огромное окно, через которое отлично просматривался противник, — продолжает Виталий. — Металлический станок, стоящий в помещении, принимал на себя пули и осколки, защищая нас. Там было так удобно, что я назвал наше помещение «пятизвездочным отелем». В нем мы и приняли первый бой. Причем действовали так эффективно, что отогнали сепаров от школы за железной дорогой. И забрали оттуда местных жителей — они хотели покинуть город, но попали на линию огня и оказались заложниками террористов. За пять дней нашего пребывания в депо не было и секунды покоя. По нам постоянно долбили из стрелкового оружия, артиллерийских орудий. На пятый день разрывные кумулятивные мины пробили потолок нашего «отеля». Я был контужен. Но главное, каким-то чудом ни один снаряд не попал в огромные цистерны, наполненные дизелем. Иначе я бы здесь не сидел…
— Кто за вас так сильно молился?
— У меня и моего побратима «Барни» оказались очень мощные ангелы. Хотя на пятый день у них явно уже были опалены перья. Мама моя в церкви поет во время служб. Видимо, это тоже играло свою роль. А еще со мной был игрушечный ежик, подаренный сыном. Он стал моим талисманом. Все это и защищало. Хотя я особо и не рисковал: просто отбивал атаки. А вот «Барни» еще ходил за боеприпасами в батальон «Донбасс». А это два километра простреливаемой территории. Если бы он не приносил все необходимое, мы бы вынуждены были уйти из депо.
29 августа подразделение получило приказ выходить из города. Уже было понятно, что украинские бойцы находятся в кольце.
— «Док» (так мы называли врача Стеблюка) готов был сжечь свою санитарную машину «Жужа», — продолжает Виталий. — Но я запретил даже думать об уничтожении машин. Только на них мы и могли выбраться. Запаковал «Дока» в бронежилеты, посадил за руль и объяснил: «Не останавливаться ни при каких обстоятельствах. Только двигаться. Иначе — смерть». Раненых, а у нас они уже были, положили в кузов и в УАЗик, который поехал следом. Я сел рядом с врачом и, как только в «зеленке» началось шевеление, стал отстреливаться. Именно тогда нам подвезли и раненого Лешу Маркина. Врач Влад Ковалев, который его подобрал, не согласился ехать с нами. «Я видел еще раненых. Их надо забрать», — крикнул. И уехал в сторону кустов. Он погиб… Нас уже начали крыть минами. От взрывной волны Игорь «Дебелый», находившийся в «Жуже», вылетел на дорогу. Причем прямо под гусеницы танка. Ствол был прямо над нами, когда мне удалось затащить Игоря обратно. После этого раздался громкий хлопок. Я пришел в себя на земле. Понимал, что ничего не вижу и не слышу. Только чувствовал запах металла и крови. Нащупал влажные салфетки. Вытер лицо и смог осмотреться. Неподалеку лежала моя каска. В ней торчал осколок снаряда. Нашел свой пулемет. Все вокруг было в огне, дымилось. Рядом лежал Леша. Ко мне начал возвращаться слух. Было очень больно. Понял, что кровь у меня идет из глаз, рта, носа…
Оглядевшись, Виталий увидел небольшой холмик, а за ним выемку. Там можно было спрятаться. Он перетащил туда раненого побратима и знаками показал безопасное место доктору Стеблюку, Игорю «Дебелому». Каким-то чудом всем удалось там спрятаться, несмотря на то, что работал снайпер. Туда же подползли еще несколько раненых.
— На наших глазах сожгли несколько машин с бойцами, — продолжает мужчина. — Подбили и танк. Экипаж остался внутри… Одного бойца сбросило с брони, разорвав пополам. Никогда не забуду, как ко мне полз пылающий парнишка, вернее, его половина, и просил: «Помоги». А я ему в глаза говорил: «Тебя невозможно спасти». Не прощу этого русским никогда…
В укромном месте Виталий первым делом пересчитал, сколько у него в запасе патронов. Их оказалось штук 200.
— Я готов был принять последний бой, — продолжает Виталий. — Внезапно неподалеку от нашего укрытия выскочил танк. В него попал снаряд. Экипаж, который оттуда выбрался, тут же был окружен россиянами. Наших ребят поставили на колени и расстреляли. У меня было одно желание — убить этих российских уродов. Я бы положил всех. Но обнаружил бы наше место. Понимая это, раненые буквально повисли на руках: «Мы хотим жить. Не выдавай нас». Я им сгоряча и сказал: «Не даете мне геройски умереть»… Они же попросили меня закопать оружие. Хотя я понимал, что мог бы выйти ночью из окружения со своим пулеметом, но закопал его… Не мог бросить раненых… Нас таки нашли русские. Я представился простым добровольцем и пошел разбирать тела наших погибших. Среди них и обнаружил еле дышащего 19-летнего Сашу Христиченко. У него был виден мозг сквозь разбитый череп. Передал парня «Доку». Чудо, но Александра удалось спасти. Сейчас он проходит реабилитацию в санатории под Киевом.
Затем Виталию, как самому крепкому и наименее пострадавшему, сказали: «Вон по полю твои ползают. Подбирай их».
*Этот снимок сделан во время выхода украинских бойцов из Иловайского котла. За рулем «Жужи» сидит доктор Стеблюк, рядом с ним — «Грек»
— Среди них я нашел младшего лейтенанта Диму, — эти воспоминания даются Виталию с трудом. — У него не было челюсти и кадыка. Он показал, что хочет пить, но как его напоить? Я взял его на руки. Он обнял меня. И я чувствую — теряет сознание, уходит. Понимаю, что не жилец… Закрыл ему глаза. Потом нашел еще одного, раненного в лицо… Даже до врача не дотащил…
Виталий перенес в одно место тела погибших и раненых. К нему подошел российский офицер. Когда он спросил украинца, кто он, откуда, тот рассказал о себе. В свое время Виталий проходил тренинги вместе с российскими спецназовцами.
— Я назвал ему имена тех, кого знал, и некоторые из них оказались знакомыми этого офицера, — продолжает «Грек». — Он спросил меня: «Что тут у вас происходит, с кем и почему вы воюете?» Я ему как мог все объяснил. Он закрыл лицо руками и после паузы ответил: «Я же чувствовал себя героем: мол, спасаю украинских мирных жителей от карателей и фашистов. А теперь понимаю: я — преступник». Еще он хвалил «Дока», который не отходил от раненых. Оказалось, этот российский офицер на два года меня младше. Он позволил нам забрать пленных также из соседнего села. Когда ему по рации сообщили: «Идут группы людей, мы их уничтожим», запретил стрелять. Сказал: «Пусть уходят». Он помог обеспечить коридор, по которому к нам приехали машины Красного Креста. Сам сопровождал колонну до крайнего блокпоста. Когда мы уезжали, нашел меня в одной из «скорых», попросил прощения. Я ему руки не подал, но сказал: «Прощаю и — останься живым». На это он пообещал: «Вернусь домой, сразу уволюсь». Не знаю его судьбу… Найти когда-нибудь хотелось бы. Есть о чем поговорить.
В Днепропетровской больнице, куда доставили «Грека», у него выявили серьезную контузию: гематома покрыла весь головной мозг. Врачи спрашивали его: «Как ты выжил? При такой травме человек становится либо „овощем“, либо сразу умирает. Ты хоть день полежал?» Еще у него обнаружили рану бедра. Воспалительный процесс уже был настолько активным, что вот-вот могло произойти заражение крови. К счастью, этого удалось избежать.
Как только «Грек» пришел в себя, он снова отправился в зону АТО. Весь этот год нес службу под Горловкой, в районе Зайцево, Майорска, Кирова. С сентября батальон вернули в Киев, где его реорганизуют в полк. Пока Виталий находится в мирной зоне, чем может помогает знакомым бойцам, которые остались на фронте: одеждой, едой. Вместе с другими волонтерами передал на линию огня 25 автомобилей, помогал чинить военную технику. Смеется: «Волонтерю понемногу и пытаюсь навести порядок в своем селе Княжичи Киево-Святошинского района. У нас постоянные конфликты с главой сельского совета. Не даю я махинации тут устраивать. А таких не любят. Но я считаю, что по возможности нужно наводить порядки и здесь». Кроме того, Виталий поступил в университет. Решил все же получить высшее образование. Но в ближайшее время «Грек» снова планирует уехать в зону АТО.
— В «Миротворце» сформировалась небольшая слаженная штурмовая группа, которая может проводить сложные операции, работать на территории врага, — объясняет мужчина. — Вот этим мы и будем заниматься в ближайшее время.
— Жена отпускает?
— Она знает, что меня не остановить. Но я же иду не погибать, а воевать за свою землю. У меня, кстати, из Горловки родом дед по маминой линии. Когда я был совсем маленьким, мы там жили. Нужно выдавливать из моего родного города мразь типа Безлера, который пытает наших бойцов. Этим и буду заниматься. А жена пусть ждет. Она на четвертом месяце беременности. У нас скоро будет второй ребенок. Раньше я думал, двое детей в семье — достаточно. А теперь сказал Иванке — будешь рожать столько, сколько Бог даст. Дети — это свет.
3251Читайте нас у Facebook
