Мама замученного боевиками Романа Капация: "От озверевших сепаратистов донецкий доктор закрыл моего сына собой"
Романа, еще живого, обнаружил доктор в одном из донецких моргов, проводя ревизию трупов. Правда, жизнь едва теплилась в его истерзанном теле. Раненого отправили в реанимацию областной больницы, затем врачи провели ему восемь операций. Через три недели Романа Капация, бойца 28-й отдельной механизированной бригады Вооруженных Сил Украины, призванного в зону АТО из села Оболонь Семеновского района Полтавской области, обменяли на сепаратистов и доставили в Днепропетровскую областную больницу имени Мечникова. А оттуда переправили в Киевский военный госпиталь, где он, несмотря на все усилия медиков, умер 11 декабря.
— Когда я увидела сына после того, как над ним поиздевались боевики, захватив в плен, он уже находился в коме, — плачет безутешная мама Романа Капация 57-летняя Анна Михайловна. — У него было заражение крови, в голове — гной. Обе ножки прострелены, правая ручка полностью изломана в трех местах. И все внутренние органы изрезаны…
«Я иду воевать, и точка! Мне нужно Кольку вылечить…»
За что «дээнэровцы» так жестоко пытали 36-летнего механизатора, отца шестерых детей, чего от него хотели добиться, нам уже никогда не узнать. Возможно, за то, что у него на плече была наколка со времен срочной службы «Львів Яворів». Сержант Капаций свою первую боевую подготовку проходил в Яворовском учебном центре.
Похоже, ему вгоняли в тело ржавое шило. В него бросали ножи — как дротики для игры в дарст, из-за чего очень сильно пострадал кишечник. В пленного стреляли из оружия, его нещадно избивали. От этих ударов у мужчины образовались три большие внутричерепные гематомы головного мозга, а правая рука с наколкой была сломана в трех местах.
Как он выдержал эти пытки, одному Богу известно. Наверное, только благодаря крепкой хлеборобской закалке.
.jpg)
*Роман Капаций умер за независимость Украины, но статуса участника боевых действий ему до сих пор не дали (фото автора)
У Романа рост метр 82 сантиметра, он был, что называется, косая сажень в плечах. С детства отличался силой и выносливостью, не чурался никакой физической работы. Сельские учителя до сих пор помнят, с какой любовью мальчишка ухаживал за грядками при школе, как помогал родителям вести домашнее хозяйство. Боевые побратимы вспоминают, что Рома не стеснялся своего крестьянского происхождения, был открытым, веселым и добрым. За то, что без конца травил забавные байки, получил позывной «Митяй» — так зовут известного балагура из популярного многосерийного фильма «Сваты».
Почему Роман оказался на войне? Тут ответ простой. Его сын Коля, которому сейчас два с половиной года, родился с врожденным пороком сердца. Мальчику требовалась дорогостоящая операция, на которую семья не могла найти денег. Ведь какая зарплата у механизатора? Полторы-две тысячи гривен в месяц. А жена Романа, Галя, находилась в декретном отпуске по уходу за ребенком. Их дочке Лере, когда папа получил повестку из военкомата, исполнилось всего три месяца.
Родные полагают, что повестку Роме прислали по ошибке — многодетных отцов на войну не должны призывать. В то время, когда он проходил переподготовку в учебном центре «Десна», близкие собрали документы, подтверждающие его отцовство (у Романа были дети от разных женщин), на основании чего волонтеры готовы были вернуть мужчину домой. Но он уперся: «Не надо обо мне беспокоиться. Я этого даже слушать не хочу. Иду воевать, и точка! Мне нужно Кольку вылечить».
Это было его основным личным мотивом взять в руки оружие. Ведь мобилизованным регулярно платят зарплату, в среднем шесть тысяч гривен в месяц. Простой тракторист столько не заработает. А еще Рома рассчитывал, что получит земельный участок, который продаст ради того, чтобы его ребенок был здоров.
Теперь говорят: он пошел воевать, чтобы защитить своих детей и не пустить войну в родной дом. Все правильно. Роман был патриотом. Человеком, не привыкшим прятаться за спинами других. И стыдиться того, что в мирной жизни он не смог заработать сыну на операцию, нужно нашему правительству.
«Вытаскивать пленных из подвалов и тюрем так называемых „народных республик“ очень трудно»
Роман Капаций был мобилизован в зону АТО 10 марта этого года, а 2 мая в составе нового пополнения 28-й бригады прибыл на передовую, под Марьинку Донецкой области. На тот момент там якобы соблюдалось перемирие — противнику не возбранялось обстреливать украинские позиции, а нашим солдатам запрещалось открывать ответный огонь. 31 мая, в последний день весны, командир подразделения с позывным «Рубин» взял Романа в составе разведывательной группы на боевое задание. «Рубин» очень любил «Митяя». Во-первых, тот хорошо разбирался в технике, во-вторых, на него всегда можно было положиться.
— В тот день Роме не хотелось никуда выезжать, — вспоминает сослуживец и друг Романа с позывным «Док», прибывший на его похороны. — Он как будто предчувствовал беду. Но приказ есть приказ. Ребята выдвинулись за пределы части на «Урале» при полной экипировке. В то время, особо хочу подчеркнуть этот факт, уже не велись активные боевые действия. Мы находились в тылу, за несколько километров от Марьинки. Однако для наших противников перемирия не существует. У них передышка только перед получением очередного путинского гумконвоя. Проникнув на подконтрольную нам территорию, сепаратисты устроили засаду. С того задания никто из нашей бригады не вернулся.
— Позже мы обнаружили разбитый «Урал» неподалеку от места нашей дислокации, — продолжает еще один боевой побратим Романа Капация с позывным «Таможня». — Тела водителя и командира роты «Рубина», который находился в кабине, обнаружили на месте расстрела машины. Одного из солдат с окровавленным лицом «сепары» добили выстрелом в грудь, видимо, как только он спрыгнул с кузова автомобиля… Мы начали прочесывать местность в поисках Романа и еще одного бойца, Сергея Гарнаги, которых не нашли среди погибших. Местность была буквально нашпигована минами и растяжками. Метрах в четырехстах от разбитого «Урала» прогремел взрыв — наш сапер подорвался на растяжке. Ему оторвало ступню, но, слава Богу, остался жив.
— На то, что вражеские диверсанты планировали операцию заранее, указывали оставленные ими в своем «логове» вещи, — дополняет боец 28-й бригады с позывным «Старт». — Видимо, они не один день провели в засаде и после операции срочно смылись. Нам оставалось лишь предполагать, что двух наших побратимов захватили в плен ранеными и в бессознательном состоянии. Иначе врагу они не сдались бы. Требовалось срочно предпринимать меры по их освобождению. Вытаскивать пленных из подвалов и тюрем так называемых «народных республик» очень трудно. Обмен — довольно сложный процесс, из-за чего некоторые из наших солдат находятся в неволе уже по полтора года. Поэтому лучше делать это сразу после захвата.
Увы, судьба Сергея Гарнаги так и остается неизвестной. Есть данные, что его перевезли в одну из российских тюрем и будут судить.
По характеру ранений и следов пыток на теле Капация многие причастные к его освобождению и дальнейшему лечению сделали вывод, что он попал в руки чеченцев-«кадыровцев», которые отличаются особой жестокостью по отношению к пленным. Хотя однозначно утверждать этого нельзя.
Неизвестно, где Романа избивали, каким образом он очутился в морге, сколько времени оставался без медицинской помощи. Для врачей Донецкой областной больницы тоже являлось загадкой, кто этот воскресший, ведь при голом «трупе» не было документов.
Тем временем бойцы 28-й бригады и волонтеры искали исчезнувших бойцов. Результат появился на десятый день.
— Мы не теряли надежды, что старший брат моего мужа найдется живым, хотя поначалу из его части поступали данные, что он погиб, — рассказывает Светлана Капаций. — Вместе с женой Романа Галей отправляли запросы во всевозможные инстанции, занимающиеся поисками без вести пропавших на войне. Наша семья особенно благодарна Ларисе Ивановне Даценко — волонтеру, заместителю руководителя районного представительства всеукраинского объединения «Свобода». Десятого июня нам сообщили, что Рома прооперирован, находится в областной больнице Донецка. На семейном совете свекор сказал: «Кто-то должен к нему поехать». Сам он не мог — как раз перенес операцию. У меня и у невестки — маленькие дети на руках. Поехала свекровь…
«Деньги на операцию ребенку Романа собрали волонтеры»
Мама Романа Капация — пример мужества и самопожертвования ради собственного ребенка. Последние полгода жизни сына она неотлучно находилась рядом с ним, кочуя из одного медицинского учреждения в другое.
— В Донецк через блокпосты меня доставили люди, которые знают в той местности все ходы и выходы, — вспоминает Анна Михайловна. — Медперсонал встретил доброжелательно, выделил мне отдельную комнату. Правда, предупредил, чтобы никому не говорила, что я «чужая». Донецкие медики спасли моего ребенка. Они провели ему восемь операций! А один из врачей, когда Рому удалось на кого-то обменять и его уже грузили в машину скорой помощи, чтобы отправить в Днепропетровск, не отдал его боевикам, охранявшим больницу. С криками «Бандера, зря мы тебя не дорезали!» эти нелюди стали вырывать торчащие из Роминого тела трубки и проводки, к которым он был присоединен, вытаскивать носилки из машины. К счастью, провожавший нас доктор закрыл моего сына собой, буквально упав на него, чтобы то зверье не могло ничего сделать.
Много для его восстановления сделали специалисты Днепропетровской областной больницы имени Мечникова во главе с замечательным хирургом Сергеем Рыженко. Думаю, если бы через три недели после серии успешно проведенных операций его не забрали в Киев, все сложилось бы по-другому. Днепропетровские врачи не видели необходимости отправлять его в военный госпиталь. Но оттуда приехали, и нас забрали… Не знаю, что бы и делала без поддержки волонтеров — этих золотых людей. Иногда, особенно на первых порах, на лечение сына требовалось четыре тысячи гривен в день, и эти деньги они всегда находили. Благодаря волонтерам, Рома справился с развившейся пневмонией — чтобы не пичкать его лишний раз антибиотиками, они сбивали температуру, обматывая сына мокрыми простынями и обдували вентилятором. Я впервые видела такое и удивлялась, как легко можно снять жар.
Именно волонтеры и меценаты помогли Роме осуществить его заветную мечту — прооперировать двухлетнего сына в столичном Институте сердца. Малыш родился с дефектом межжелудочковой перегородки. Эту «дырочку» закрывают по современной щадящей методике без остановки сердца, не разрезая грудную клетку, с помощью металлического приспособления (окклюдера), похожего на пружинку. Стоимость одного — 50 тысяч гривен. Узнав, что у семьи нет таких средств, а ребенку нужно срочно провести операцию, меценаты и волонтеры купили окклюдер. Фирма, которая их поставляет, предоставила большую скидку. Колю прооперировали в июле этого года. Директор Института сердца Борис Тодуров позволил приехать в клинику с Колей не только маме Галине, но и взять с собой полугодовалую Леру. Младшую дочку Романа не с кем было оставить.
— Я рассказывала сыну об этом — продолжает мама Романа. — Я постоянно разговаривала с ним. Гладила, целовала и, наконец, услышала от сына долгожданное: «Мама». Он все понимал. В последнее время Рома уже такой умничка был! Давал левую ручку, чтобы поздороваться (правая у него не работала). И животик у него зажил, и ножками мог уже двигать, ротик открывал, когда мне нужно было почистить ему зубки. Не температурил, самостоятельно дышал. Набрал вес — целых десять килограммов! В общем, шел на поправку. В понедельник, 7 декабря, его должны были отправить на лечение в Германию — состояние позволяло. Там уже приготовили для него место. Волонтеры и военные всего за полдня, несмотря на выходной, подготовили сыну необходимые документы. Я искупала его, побрила перед поездкой. Однако вечером в воскресенье его почему-то взяли на операцию на голове. Мне ничего не объяснили. Сказали лишь: так надо. Что ему сделали, неизвестно, но когда его привезли из операционной, это был другой человек. Он уже ничего не мог, только тихо плакал…
— В нашем госпитале Роман провел четыре месяца (128 дней), — рассказывает журналисту «ФАКТОВ» Виолетте Киртоке начальник Главного военного клинического госпиталя генерал-майор медицинской службы кандидат медицинских наук Анатолий Казмирчук. — Когда боец к нам поступил, у него были серьезные нарушения центральной нервной системы, в брюшной полости регулярно открывались свищи. Мы понимали, что шансы на восстановление у этого пациента минимальные. Тем не менее делали все возможное, чтобы ему помочь. Роман получал самые современные препараты, на которые госпиталь потратил более миллиона гривен. Его консультировали специалисты из Германии, Израиля и Америки. Все они сказали: «Мы бы не оказывали помощь лучше, чем это делаете вы».
— У Романа Капация с первого дня пребывания в нашем госпитале была установлена гибель мозга, это определили с помощью энцефалографии, — объясняет ведущий хирург Ростислав Гибало. — Также у него развилась гидроцефалия — как последствие воспалительного заболевания головного и спинного мозга. Условием немецких врачей было устранить ее. С таким заболеванием пациенту нельзя лететь самолетом. Именно поэтому мы провели малотравматичную эндоскопическую операцию. Напряжение сняли. Но у Романа шел гнойный процесс в брюшной и плевральной полостях. Он находился в состоянии хронического сепсиса. Из-за этого левое легкое практически распалось… Лечение пациент получал в полном объеме, за ним был хороший уход. Нам даже удалось заживить пролежень на крестце. Недели за две до смерти Романа я объяснял маме, что мозг ее сына невозможно восстановить. Но она твердила: «Я вижу, что он на меня реагирует». Маме хотелось в это верить, как, впрочем, и нам. Но бывают ситуации, когда медицина и врачи бессильны.
Проводить Романа Капация в последний путь пришли сотни односельчан. Он стал вторым жителем села Оболонь, отдавшим жизнь за независимость Украины. Хотя статуса участника боевых действий ему до сих пор не дали.
Читайте нас у Facebook
