Орлуша: «Многие люди молчат, но думают иначе, чем власть»
Поэт Андрей Орлов родился недалеко от Перми, но уже несколько лет называет себя украинцем. В России поклонники давно переименовали Орлушу в Хохлушу, но Андрею это даже доставляет удовольствие. Он был одним из первых деятелей культуры России, кто поддержал Украину, выразив неприятие политики Путина. Вот уже три года подряд Орлуша с завидным постоянством приезжает с концертами в Украину. Один или со своим давним другом Михаилом Ефремовым. Гастролируют по всей Украине, непременно заезжая в Киев. Недавно Андрей вновь побывал в нашей стране. Его поклонники в Днепре первыми услышали новые стихи автора. Потом был Киев и сольное выступление под открытым небом на обновленной сцене Экспоцентра. «Я в полном восторге! — признавался поэт. — Украина заставляет влюбляться в себя каждый раз все больше и больше». Под конец поездки Андрей Орлов сказал, что не прочь перебраться в нашу страну насовсем.
«Пишу про политику от нужды. На самом деле мне нравится сочинять лирику и детские стихи»
— Последний раз я был в Украине весной — с программой «Господин хороший» с Ефремовым и Васильевым, — начал разговор с «ФАКТАМИ» Андрей Орлов. — Люблю к вам приезжать. Тем более что есть что почитать из новенького. Слава Богу, еще пишется.
*Миниатюра «А в Кремле зазвонил телефон…» в исполнении Михаила Ефремова на стихи Орлуши
— Сейчас больше про что?
— Наверное, про политику. Хотя не так давно написал стих про футбол. Но опять же он был связан с драками в Марселе. Признаюсь, пишу про политику от нужды, на самом деле мне нравится сочинять лирику и детские стихи. Другое дело, что для этого, увы, частенько не хватает хорошего настроения. Если кто-то думает, что я люблю писать про войну, конфликты и кровь, то могу заверить: такого поэта в мире нет вообще! Это все темы вынужденные.
— Но ведь они необходимы. И про войну, и про кровь, и про конфликты…
— Конечно. Я же сам вижу на концертах, как люди хотят их слушать. Причем, что интересно, «срабатывают» эти стихи как в стане друзей, так и врагов. Поэзия — вещь эмоциональная и порой, мне кажется, действует лучше, чем новости.
— В стане ваших врагов прибыло последнее время?
— Давайте говорить: наших с вами врагов.
— Согласна. Так что, их стало больше за стенами Кремля?
— Я живу в России, где все делятся на врагов и молчаливых людей, которые по разным причинам скрывают свою позицию. В известное деление 85 и 15 процентов в пользу поклонников политики Путина я как бывший политтехнолог не верю. Реально можно встретить идейного врага среди друзей и массу скрытых друзей во вражеской группе. Это как понимание того, что в Донецкой и Луганской областях живут немало сторонников Украины. Просто у людей были свои причины, чтобы остаться на оккупированной территории. Знаете, надо иметь определенную смелость, чтобы уехать из родного дома семьей, оставив его на разграбление. К тому же многие думали, что конфликт надолго не затянется. И я в том числе. Сейчас все иначе. И в России тоже. Последнее время напринимали столько новых законов. Согласно некоторым, за один пост против властей ты можешь сесть в тюрьму.
— Иными словами, не надо от всех ждать геройства?
— Вот-вот. Многие люди молчат, но думают иначе, чем власть. Я говорю сейчас о россиянах. Я видел, как госслужащие реагируют на мои стихи и достаточно резкие высказывания о власти. Они им внутренне радуются. Потому что скрытая, колеблющаяся часть народа достаточно велика, и на нее действует положительно даже то, что мне просто дают выступать. В Москве после концерта ко мне часто подходят со словами: «Мы думали, о таком говорить нельзя». А, уж поверьте, темы в своих концертах я поднимаю такие же, как в Украине. Бывает, что и похлеще.
— Тогда, позвольте спросить, почему вы еще не сидите?!
— Этот вопрос нам с Мишей Ефремовым в Москве задают достаточно часто. А мы не знаем, что отвечать. По большому счету, официальных запретов на наши обличительные тексты нет. Может, потому, что мы не хотим о них и спрашивать. Понятно, если бы я накануне выступления направился к министру культуры России Мединскому, запрет был бы выдан мне в ту же минуту.
*Андрей Орлов: «Пропаганда способна за несколько часов подействовать на сознание масс»
«Свобода может в один момент закончиться»
— Но ведь Андрей Макаревич ни к кому не ходил и тем не менее попал в список неблагонадежных.
— С Андреем произошла другая ситуация. Местные власти городка, где он выступал, испугавшись, решили перестраховаться, обратившись к верховной власти за разъяснением позиции исполнителя. И тут началось… Сейчас никто ни от чего не застрахован. Я готов к тому, что за мной могут прийти в любую минуту, но помогать власти сажать меня в тюрьму не собираюсь.
— Мне кажется, вам все же доставляет удовольствие ходить по тонкому краю.
— Может быть. Хотя немного болят пятки. Удовольствие, на самом деле, сомнительное. Просто мы делаем то, что умеем. «Гражданина поэта» мы с Мишей Ефремовым и Димой Быковым начинали еще несколько лет назад. Так что к опасным моментам давно привыкли.
— Хотя наверняка могли бы позволить себе жить в какой-нибудь благополучной европейской стране.
— Технически, наверное, это могло давно произойти. Стихи пишутся везде. Что меня держит в России? Связи. Отсутствие серьезных денег для того, чтобы организовать себе нормальные условия жизни. Просто я уже не в том возрасте, когда соглашаются на любую работу. С другой стороны, то, что держит меня в России, может оборваться в один день. На этот случай у меня есть пару адресов, куда я мог бы переехать, не взяв из дома ничего, кроме того, что в данный момент на мне. Пару таких адресов есть и в Украине. А вот мои друзья Ефремов и Васильев имеют домики в Юрмале, где проводят гораздо больше времени, чем дома. Там комфортно и спокойно. У меня в Юрмале, увы, домика нет, я живу поскромнее.
— Занятие политикой не принесло вам больших денег?
— Когда они у меня имелись, казалось, что это навсегда. Это была роковая ошибка. Знаете, так происходит и со свободой — она тоже в один момент может закончиться. В начале девяностых я занимался рекламой и зарабатывал сотни тысяч долларов в месяц. У меня был один из первых «Бентли» в Москве.
— Сами за рулем?
— Представьте, до сих пор не умею водить. Да и не хотел учиться. Всегда чувствовал себя комфортнее на заднем сиденье. Сейчас у меня вообще нет машины. Из рекламного бизнеса я ушел, когда там начались «горячие дни», криминальные разборки. Устроился артдиректором в журнал «Столица» с зарплатой семь тысяч долларов в месяц. Хотя был достоин больших денег. Накопленные финансы быстро закончились и в итоге я ничего не имею. Да мне много и не надо — всего лишь несколько хороших комнат и прекрасный вид из окна. Еще я люблю красивую одежду, но уж на нее могу заработать в любой стране мира. Тем более что у меня свое понимание того, как надо одеваться. И оно не менялось с прошлого века. Есть бренды, которые ношу с семидесятых годов. Вот люблю я хлопковые свитера поло Ральфа Лорена и ничего с собой поделать не могу.
— Удовольствие не из дешевых.
— Это, скажем так, чуть дороже, чем плохая вещь. Такая же любовь у меня к джинсам Levi’s 501 и американским кроссовкам. То, о чем нынешняя молодежь узнала лет пять назад, мне знакомо с юности. Поэтому иногда, чтобы одеться по последней моде, я должен просто залезть на антресоли и достать вещи, которые носил тридцать лет назад.
«Нам бы у вас поучиться, как вещи из прошлого оставить только для Андреевского спуска»
— В советские времена вы были фарцовщиком?
— Пришлось и им побывать. Сейчас, наверное, немногие знают, что это такое. В Москве был магазин «Березка» — единственный, где продавались фирменные вещи за валюту. Возле него всегда крутились спекулянты, которые сбывали заграничный товар за двойную, а то и тройную цену. А фарцовщики гордо ходили по улицам, знакомились с иностранцами, по дружбе покупали или обменивали у них вещи, которые на черном рынке стоили в разы дороже. Моя фарцовка заключалась в основном в том, что я одевался сам и зарабатывал немного денег, на которые мог с друзьями посидеть в ресторане. Для милиции я был неинтересным объектом и ни разу не попался. Более того, часто меня принимали за иностранца. Я знал, как надо одеться, чтобы ночью меня беспрепятственно пустили в гостиницу «Интурист».
— И как же?
— Это было элементарно. Я надевал советскую военную шапку, завязывал ее на тесемочки под бородой. Впереди на отвороте у меня было две кокарды — милицейская и военно-морская. При этом на лицо «одевалась» дебильная улыбка, и ни один швейцар даже подумать не мог, что ты советский человек. Такими веселыми приключениями изобиловала наша жизнь.
— Сейчас принято находить особый шарм в советском времени.
— Мне это совершенно не понятно. Что было хорошего в Советском Союзе? Отсутствие нормальных бытовых условий, возможность попасть за решетку только за то, что читаешь книгу запрещенного автора или рассказываешь сомнительный анекдот?! Я нахожу шарм только в воспоминаниях о том, как мы все это пережили. И вообще, нынешние заигрывания с воспоминаниями о Советском Союзе — крайне опасная вещь. Сейчас некоторые с тоской рассказывают о поездках в студенческое время на картошку: мол, такая романтика. Забывая о том, что это была рабская работа в жутких условиях. Человек умеет обнуляться и забывать негатив. Но играть в раритеты, собирая вымпелы и значки с маленьким Лениным — дело опасное. Вырастает поколение, которое думает, что Сталин — это просто дядя с усами на фото из клуба, куда частенько ходит папа. Знаете, все эти восторги по поводу прошлого снимают негативную память. Во многом то, что происходит сейчас в России, как и возможность рекоммунизации, случилось оттого, что в начале девяностых декоммунизация не была до конца проведена. В Украине с этим дела обстоят гораздо лучше. Нам бы у вас поучиться, как оставить вещи из прошлого только для Андреевского спуска.
— Как полагаете, сколько времени должно пройти, чтобы люди забыли о ненависти друг к другу?
— Три передачи Соловьева. И все. Если он или Мамонтов скажут, что неожиданно обнаружилась группа, которая угрожала жизни россиян, и страна спаслась только благодаря украинцам, в мозгах моих сограждан тут же случится переворот. Плюс к этому добавить, что цена на нефть стала расти, а в качестве бонуса за страдания разрешено один раз бесплатно съездить в Одессу. Что сделают россияне? Побегут на вокзал!
— Неужели все так примитивны?!
— Боюсь вас разочаровать, не только в России. Люди очень легко верят в то, что им говорят по телевизору. Все просто — пропаганда способна за несколько часов подействовать на сознание масс, и власть это успешно использует. Примерно такой же фокус был недавно проделан с Турцией. Чистой воды манипуляции! Как и то, что сейчас степень накала в отношениях с Украиной стала стихать. По крайней мере, у простых россиян. Многие на полном серьезе полагают, что у вас уже ничего не происходит. Нет информации в новостях — нет в мозгу. К тому же их постоянно занимают чем-то новым — футбол, Турция, теперь будут Олимпийские игры. Кстати, туда я, наверное, поеду. Почему бы не прогуляться по Рио-де-Жанейро в белых штанах и шляпе?!
— Устроите себе заслуженный отдых.
— А я совсем не устал. Вовсе не считаю свое литературное творчество или выступления тяжелой работой. Мне ведь платят деньги за то, что люблю делать, да еще и приглашают в города, где нравится бывать. Чего еще можно желать?!
— Да вы счастливый человек!
— Думаете? Очень может быть. Вообще, у меня своя жизненная философия. Больше нравится сам процесс, чем наслаждение готовым результатом. Жизнь прекрасна!
2843Памяти Павла Шеремета посвящается
Плохие приметы
Не боюсь с черной кошкой скрестить в темноте дорожки,
Черт с ней, с бабой, несущей пустое на коромысле,
А пугают меня, и пугают не понарошку
О друзьях моих мертвых, вернее, убитых, мысли.
Мне страшны обстоятельства мест, мне недавно милых
Мне страшны фотографии, где мы смеемся вместе
Осыпается мозг, как земля через край могилы,
И во что ни играй, а на кладбище козырь — крести!
Некрологи друзей, как флажки при загоне зверя,
Шелестят на ветру, ограничивая пространство,
В их простые слова как в дурные приметы верю,
Их число нарастает с убийственным постоянством.
Не ходи по мосту среди ночи с любимой рядом!
Не носи черный шарф в ванной комнате на рассвете!
И к подъезду идти в темноте одному не надо!
Как страшны и понятны простые приметы эти.
У примет моих новых — знакомые многим лица,
У примет — номера телефонов еще не стерты,
У примет на фейсбуке зависли навек страницы,
У примет на гитарах застыли навек аккорды.
В честь меня тоже будет потом у других примета
Не дано мне сегодня знать, что в ней точно будет,
А вчера в новостях — эсэмэской от Шеремета:
«Не садитесь в семь-сорок за руль, дорогие люди!»
…Жизнь была бы немного, наверно, другой, не встреть его,
Я когда-то у стойки на Киев из Шереметьева.
Мы смеялись, что в слове «Останкино» есть «останки»,
Мы летели туда, где каштаны и киевлянки…
Андрей Орлов (Орлуша). 20 июля 2016 года
Читайте нас у Facebook
