Карманников в столичном метро «крышуют» милиционеры и берегут народные депутаты?
Многим из нас хоть раз в жизни, да приходилось становиться жертвой карманников. Но даже те, кто успел заметить шарящую в его кармане или сумке руку и поймать вора, скорее всего отомщенными себя не почувствовали — закон против этих преступников практически бессилен. Так, автор этой статьи лет десять тому в Запорожье успел задержать карманника. Тот, делая вид, что стряхивает с моего плеча невесть откуда взявшийся там табак, прямо на улице вытащил у меня бумажник из внутреннего кармана. Мне удалось сдать его в милицию. Однако доказать виновность задержанного я не смог — бумажник тот успел передать своей напарнице, а она убежала.
Аренда воровского места на станции метро «Вокзальная» стоит 500 долларов в месяц?
- Ты посмотри, что на «Вокзальной» в час пик творится, — рассказал мне как-то знакомый оперативник Евгений (имя изменено). — Карманники оборзели совсем, работают толпами на глазах у милиции. Причем, по всем правилам политкорректности, среди них есть даже негр, иными словами — афроукраинец Дима. Как-то я одного за шкирки взял, так он возмущаться начал: «Я вам пятьсот баксов в месяц плачу за то, чтобы тут работать!» Наверное, подумал, что я из Управления охраны метрополитена (УОМ), где у него все схвачено, потому и был таким откровенным. К сожалению, «брал» я вора не с поличным, вот и пришлось его отпустить.
По словам оперативника, крышующие карманников милиционеры делают все возможное, чтобы сохранить такую «дойную корову». Так, якобы правоохранители из Управления охраны метрополитена стараются под любым предлогом не принимать заявления от пострадавших. А если уж приняли, то заволокитить расследование или передать дело в другое подразделение столичного главка милиции. Например, когда пострадавший не может с полной уверенностью утверждать, что его обобрали в метрополитене, то следователь якобы пытается повернуть дело так, вроде бы кража произошла… до входа в метро. И в случае успеха передает его в райуправление по территориальности преступления, где оно наглухо зависает. Постовые на самой станции метро «Вокзальная» вместо того, чтобы гонять «ширмачей», пытаются сами с них что-то поиметь или же предпочитают более легкое занятие — шмонать пьяных.
Конечно, о том, что в городе вообще и в столичном метро в частности много карманников, знают все. Но действуют они настолько нагло! Чтобы воочию убедиться в словах знакомого, мы в половине двенадцатого буднего дня подъехали с ним к станции метро «Вокзальная». Сильно «светиться» Евгению было не с руки, поэтому оперативник быстро показал мне «рабочее место» карманников и с десяток человек, явно не спешивших уехать на поезде. «А вот и опер сидит, деньги собирает», — указал Женя. Документов сидевшего на скамейке мужчины я не видел, но внутреннее чутье (а затем и продолжительное наблюдение за происходящим) подсказало мне, что Евгений был стопроцентно прав.
Из истории вопроса
К концу XIX века преступный мир имел уже профессионально сформировавшееся ядро и четкое разделение «специальностей». У карманных воров насчитывалось до десяти разновидностей их деятельности, каждая из которых делилась на мелкие в зависимости от специализации преступника. От других категорий правонарушителей воры отличались большей степенью социальной деградации. Например, среди карманников каждый второй вор-рецидивист был алкоголиком или наркоманом. Каждый четвертый занимался развратом, а каждый пятый не умел ни читать, ни писать.
В 20-е годы прошлого века московский уголовный розыск (и не только он) разделял воров на следующие основные категории: 1) взломщики; 2) «домушники»; 3) «монтеры», «прислуга»; 4) «наниматели квартир» и прочие; 5) «карманщики» городские; 6) «карманщики» крупные, «марвихеры» высшей марки; 7) воры-отравители; 8) железнодорожные воры, промышляющие на вокзалах; 9) похитители железнодорожных грузов; 10) велосипедные воры; 11) конокрады; 12) «церковники»; 13) «городушники» (ворующие в магазинах); 14) «вздерщики», крадущие при размене денег; 15) «хипесники», обкрадывающие посетителей любовницы-проститутки; 16) скупщики краденого; 17) грабители; 18) «подкладчики» (подменивающие на вокзалах чемоданы жертв на точно такие же свои, набитые старыми газетами и другим хламом. — Прим. ред. ); 19) содержатели воровских притонов. Как видим, среди 19 категорий карманным ворам было отдано целых две!
Кстати, в те времена у воров была мода на кепки-картузы, внутрь которых пряталась игральная карта. Встречаясь с «коллегой», уголовник приподнимал картуз вверх, показывая карту — масть. «Туз» — означало вор, отсюда пошла фраза «воровская масть».
Особо опасное место на «Вокзальной» — конец третьего — начало четвертого вагонов в сторону станции «Университет»
Второй свой визит на «Вокзальную» я совершал уже с видеокамерой в сумке. Заняв позицию на платформе в сторону станции метро «Университет», наблюдаю за ворами. График их работы — примерно с 10 утра до часу дня. В это время всегда большой поток пассажиров. И большая часть спускающихся в метро граждан едут в сторону «Крещатика», создавая давку как раз у третьего-четвертого вагонов — именно ближе к ним расположен первый выход с эскалатора к поездам.
Узнать их довольно легко, стоит лишь минут пять понаблюдать. Молодые мужчины лет 20-35-ти, пропуская поезда, подолгу сидят на лавочках, переговариваясь, или прогуливаются по платформе, выглядывая подходящую жертву. У многих через плечо на живот перекинута сумка, иногда в руке пластиковый пакет — явно практически пустые. Периодически они вдруг (в самый последний момент(!)) втискиваются в вагон — иногда для этого им приходится даже разжимать двери. Впрочем, спустя несколько минут эти парни возвращаются обратным поездом. Это — карманные воры.
Никого не стесняясь, тут же, прямо на платформе, они делятся добычей. За процессом дележа внимательно наблюдает сотрудница метрополитена, прижатая проходящими пассажирами к двум карманникам. А метрах в пяти от платформы стоит молодой человек с барсеткой, у которого на лбу написано, что он — сотрудник милиции и, скорее всего, опер (конечно, абсолютной уверенности в этом быть не может, но видеосъемку молодого человека редакция готова предоставить службе внутренней безопасности МВД). К нему подходят воры, передают что-то, что молодой человек сразу же перекладывает в карман брюк.
Вот опер окликает полноватого парня с глазами Сталлоне, тот перекидывается с ним парой слов, передает деньги и спешит на платформу, по пути внимательно осматривая сумки пассажиров. Выбрав жертву, «Сталлоне» втискивается за потенциальной жертвой в вагон… Минут через семь он появляется снова. Прохаживаясь вдоль подошедшего поезда, вдруг резко срывается с места и, пробежав вдоль половины вагона, разжимает уже почти закрывшиеся двери. Потолкавшись в вагоне, выбирается обратно, что-то пряча в висящей на животе большой плоской сумке.
На скамейку возле моего «наблюдательного пункта» присаживаются пожилой мужчина и парень лет восемнадцати. Юноша выбирает подходящего «клиента», подходит за ним к дверям вагона, но почему-то не решается зайти дальше. Так повторяется еще пару раз — видимо, молодой человек пока только учится. В конце концов пожилой мужчина не выдерживает и вместе с парнем втискивается вслед за мужчиной с большими сумками в руках — вероятно, чтобы на своем примере показать молодому, как надо работать.
Понаблюдав час, я насчитал более двух десятков воров. Получается, если каждый из них отстегнет «крыше» по полтысячи долларов в месяц, наберется немаленькая сумма!
Из истории вопроса
Сто лет тому назад карманники считались высшей кастой преступного мира. На приобретение и оттачивание воровского мастерства уходили годы. Считается, что именно из карманников и карточных шулеров образовалась каста воров в законе. Поскольку тяжелый труд «ломал» натренированность пальцев, то, попадая в места лишения свободы, карманники всеми способами избегали работы, заставляли за себя работать других заключенных.
Жаргон, или иными словами русская блатная «музыка», был разработан московскими мошенниками, карманниками и ворами разного промысла, конокрадами и барышниками. Вот некоторые из специальных жаргонных слов. «Лопатник» — портмоне, кошелек. «Щипачи» — воры-карманники, прозванные так из-за «щипка» — карманной кражи. «Марка» — общественный транспорт. «Писаки», они же «технари», — чтобы украсть деньги, они разрезают сумку или одежду жертвы с помощью «писки» — остро заточенной монеты или части лезвия бритвы. «Сумочники» преимущественно охотятся за женщинами, умело открывая любые дамские сумочки незаметно для жертвы. «Ширмачи» работают руками, прикрывая их от посторонних взглядов, как ширмой, каким-либо предметом, например, переброшенной через руку одеждой, хозяйственной сумкой, букетом цветов. «Дубилы» считаются низкоквалифицированными, поскольку крадут лишь то, что лежит сверху в незакрытых сумках. «Хирурги» — обладают длинными и очень чувствительными пальцами и выуживают кошелек указательным и средним. «Рыболовы» используют специальные крючки, позволяющие незаметно вытянуть портмоне или кошелек из кармана или сумки. «Кроты» совершают кражи у пассажиров метрополитена, «трясуны» — глухонемые или подражающие им, якобы пытаются что-то узнать у человека, постоянно до него дотрагиваясь, в результате чего карманы жертвы пустеют, «рыночники» — воруют на рынках.
«Майданщики» работают на вокзалах и рынках. Отвлекая внимание «терпилы» (жертвы) или входя к ней в доверие, они «уводят» багаж или неосторожно положенный на прилавок бумажник. «Пинцетчики» используют для изъятия ценностей пинцеты. «Санитары» — обкрадывают пьяных. Еще вариант «трясуна» (он же «обнимала») — человек радостно вас обнимает, якобы приняв за старого знакомого. Высшая же категория карманника — «марвихер». Они работают, как теперь говорят, на крутых тусовках, которые посещают очень зажиточные люди.
Кроме жаргона, было у карманника еще одно отличие — татуировка кота в сапогах, обозначавшая его уголовную профессию. Впрочем, сейчас такие «художества» вышли из моды у профессионалов.
В воры журналиста «ФАКТОВ» не приняли, пообещав… похоронить прямо в метро
Информацию о пятистах долларах, которые ежемесячно отстегивает карманник на «Вокзальной» «ментовской крыше», неплохо было бы проверить. Поэтому, прикрепив лейкопластырем микрофон и сунув в карман диктофон для «документирования доказательств», я отправился на станцию метро. Для первой попытки был выбран вор, скажем так, смирный на вид. Но на вопрос, с кем надо утрясать работоустройство на «Вокзальной» и сколько это может стоить, «смирный» посоветовал не заморачиваться, поскольку тут давно и надолго все места заняты, и «валить подальше» в целях своей безопасности. Подхожу к другому — активному, который часто общается то с одним, то с другим вором.
— Сколько здесь стоит место и с кем надо говорить по этому поводу?
— Шо? Я не понимаю, какими-то загадками ты говоришь…
— Десять минут здесь постоишь — и все понятно становится.
— Хорошо.
Он отходит в сторону.
— Я тебе говорю, иди на х… отсюда, чтоб я тебя здесь не видел. Увижу, б…, — получишь по е…, я тебе отвечаю. Если придет поезд и ты остаешься — я тебя похороню прямо здесь. Нормально меня понял?
После такой речи дальнейшие мои расспросы потеряли бы всякий смысл, тем более, что в нашу сторону уже начали посматривать еще с полдесятка карманников.
Следующую свою провокацию, чтобы проверить воров на «крышу», я решил провести прямо в милиции — ведь кто как не правоохранители профессиональной работой смогут опровергнуть порочащую их информацию. Правда, для этого журналисту пришлось немного превысить свои полномочия.
Опять прилепив под футболкой микрофон, я отправился сначала на станцию метро «Университет». Легенда: у меня при переезде с «Вокзальной» (перегон между этими станциями активно используется ворами) вытащили мобильный. Для пущей убедительности я решил заготовить подробности: описать приметы похожего на Сталлоне карманника и рассказать, что он зашел за мной, толкался в вагоне, вышел следом и вот только что уехал на обратном поезде. Но мои надежды на «быструю поимку» вора не сбылись — на вопрос, что же мне теперь делать, постовой расспрашивать о деталях вообще не стал, а просто посоветовал обращаться в Управление охраны метрополитена на улице Ярославской, 20, что рядом со станцией метро «Контрактовая площадь».
Чтобы проверить реакцию постового на «Вокзальной», я изменил легенду: теперь подозреваемый «Сталлоне» якобы украл у меня мобильный телефон на «Вокзальной», пока я от платформы шел к эскалатору и поднимался наверх. Но постовой на «Вокзальной» тоже не стал расспрашивать меня о подробностях, сказав, что заявления имеет право принимать только офицер, а потому ехать мне надо на улицу Ярославскую.
На проходной Управления охраны метрополитена записывают мои данные, модель телефона и вскоре приглашают к оперуполномоченному — 19-й кабинет на втором этаже.
— Паспорт есть? — спрашивают.
— Нет.
Выясняют мои паспортные данные, место работы (указываю, что временно не работаю), место жительства, прописку, образование, судимость.
— Как обнаружили пропажу?
— На «Вокзальной» мне позвонили, но там было плохо слышно. Поднялся наверх, чтобы перезвонить, сунул руку в карман — телефона нет.
Выясняют модель телефона, номер (не IMEI — карточки), есть ли документы на телефон.
— На какой станции садились?
— На «Черниговской».
— В вестибюле обнаружили?
— Вышел наверх, сунул руку в карман — а его уже нет!
— В каком кармане был?
— В заднем правом.
Дают прочитать записанное. Там значится, что телефон пропал по пути с «Черниговской» на «Вокзальную». Объясняю, что это не так.
— В принципе, это на поиск не влияет, — объясняет принимающий мое заявление опер.
Также в «верно составленном» с моих слов заявлении указано, что никого подозрительного возле себя я не видел. Хотя составлявший заявление милиционер ничего об этом меня даже не спрашивал! Эх, такая легенда не пригодилась!.. Расписываюсь об уголовной ответственности на заявлении (»с моих слов составлено верно»), даю номер другого телефона, взамен получаю номер, по которому надо узнать, кто из оперов будет заниматься моим заявлением. Выхожу через проходную — и тут у меня из-под футболки выпадает микрофон. Оказывается, лейкопластырь отклеился — от провала меня спасла буквально минута.
Дав правоохранителям больше недели на размышления, но так и не дождавшись звонка от них с просьбой принести недостающие документы (свои и украденного телефона), а также сообщить IMEI мобилки, звоню по оставленному мне номеру и выясняю фамилию опера, который будет заниматься моим делом.
На завтра связываюсь с оперуполномоченным, интересуюсь судьбой своего заявления.
— Ищем телефон. Стоит в розыске, пока не найдется. Найдется — мы вам сообщим. Документы на него у вас сохранились?
— Да.
И все. Никаких попыток выяснить у меня индивидуальные данные мобильного! Ведь в Украине десятки тысяч таких «сони-эриксонов», как мой, а идентифицировать именно мой можно только по IMEI. Я понимаю, что мой телефон никто искать даже не собирается, а дело и вовсе не возбуждено. Все больше убеждаюсь, что правоохранители или не хотят работать, или действительно «крышуют» карманников.
Из истории вопроса
Из книг о пламенных революционерах нам известно, как за ними следили полицейские-шпики, которых называли филЁрами. На самом же деле филЁры, куда отбор проходил очень жестко, были ценными и опытными сотрудниками, противостоявшими карманным ворам. Работа эта была настолько тяжела, что многим филЁрам часто присваивались титулы и выдавались значительные денежные вознаграждения.
После отречения Николая II от престола демократическое правительство полагало, что узники царского режима должны быть на свободе. И выпущенные на волю карманники нацепили алые банты и вместе со своими собратьями-уголовниками всеми силами бросились уничтожать полицейские архивы и — воровать. Но через год новая власть создала Московский уголовный сыск — МУС (от этой аббревиатуры пошло название «мусор»), который вскоре был переименован в «розыск».
В начале 1930-х годов, пытаясь побороть этот разгул криминального мира, Сталин приказал жестко бороться с ворами. И на протяжении нескольких лет более ста тысяч их было уничтожено физически, зачастую даже без суда. Остальных же отправляли в лагеря.
Милиция вынуждена отпускать вора, даже если ловит его по 5-6 раз в год
В последние годы карманные кражи опять переживают очередной бум. Этому способствует увеличение пассажиропотока, давка в общественном транспорте, рост благосостояния граждан, уход из милиции многих опытных сотрудников… О борьбе нынешних карманников и филЁров рассказывает начальник оперативно-поискового отдела Управления уголовного розыска (ОПО УУР) Киева Александр Цыганенко.
— Возьмем ситуацию: человек в метро обнаружил, что у него только что украли телефон. Его действия?
— На каждой станции есть постовой. Надо подойти к нему и сообщить о краже. Постовой должен немедленно доложить дежурному по Управлению охраны метрополитена, тот обязан прислать следственно-оперативную группу, которая на месте примет у пострадавшего заявление. Если в это время группа выехала по другому вызову, постовой должен оставить информацию дежурному о всех приметах телефона и его модели, которые далее передаются всем постам. В течение семи дней должно быть принято решение о возбуждении (или отказе от возбуждения) уголовного дела, о чем пострадавшему сообщается письменно.
Кстати, у каждого мобильного телефона есть свой уникальный номер IMEI, по которому его можно идентифицировать в сети. Даже если человек потерял документы или купил трубку с рук — он может узнать этот номер, набрав *#06#. Мы давно пытаемся добиться, чтобы операторы мобильной связи, получив соответствующие документы от милиции, блокировали краденые телефоны по IMEI. Тогда как бы ни менял карточки покупатель краденого телефона, трубка все равно оставалась бы нерабочей. Конечно, ее можно «перепрошить» с помощью специального оборудования, но это уже экономически невыгодно. В России такая практика уже работает, и количество краж мобилок там резко упало.
— Насколько проблема карманников актуальна для Киева?
— Очень актуальна. Начнем с того, что карманные кражи попадают под статью 185 УК Украины «Кража». А для того, чтобы по этой статье привлечь человека к уголовной ответственности, минимальный ущерб должен составлять 772 гривни 50 копеек. Если сумма меньше, то ему светит только штраф. То есть — пенсию у пожилого человека украл, а вору за это ничего не будет. И так хоть каждый день кради… Разве что иногда, если при задержании злоумышленники оказывают неповиновение сотрудникам милиции, хулиганят, то могут получить несколько суток. Проблема эта общегосударственная. Надо менять законодательство. Как предлагает народный депутат Геннадий Москаль, если карманник первый раз попался, его надо привлекать к админответственности. Если попался во второй раз — он должен нести уголовную ответственность. Не обязательно сразу сажать, можно дать условный срок или отправить на принудительные работы. Но если попался в третий раз, будь добр в тюрьму. А то получается так, что мы по 5-6 раз ловим одного и того же преступника, а отправить в места не столь отдаленные не можем. У парней руки опускаются, когда вчера они поймали вора на кармане, а сегодня опять видят, как он «работает».
Только факты
За шесть месяцев текущего года сотрудниками ОПО УУР Киева проведено 105 задержаний групп карманников. Задержаны 134 человека (многие попадались неоднократно), 56 из них ранее судимы (30 — за карманные кражи). Но возбуждено было только 33 уголовных дела — в остальных 72 случаях сумма похищенного была меньше 772 гривен 50 копеек! 59 задержаний проводилось в общественном транспорте (50 — в маршрутках), 31 — на остановках, 10 — на рынках, 5 — в супермаркетах. В 82 случаях были украдены мобильные телефоны. Среди задержанных 62 человека — люди 25-35 лет, 51 — моложе 25 лет (5 — несовершеннолетних), 21 — старше 35 лет. 42 — иногородние и иностранцы (10 — кавказской национальности), 19 — женщины (6 — цыганки).
— Насколько тяжело поймать карманника?
— Работают они редко по одному, чаще парами или группами. Один на шухере стоит, второй карманы обрабатывает, третий отвлекает жертву и забирает добычу. Это так называемый лапоть, лопатник. А когда вора задерживаешь, да еще и по нескольку раз, то, естественно, наших сотрудников он уже знает в лицо. Вот если бы после задержания вора могли посадить за решетку, то после отсидки он бы уже и забыл лицо нашего сотрудника. Кроме того, в 80-90-х годах у каждой группы карманников были определенные места «работы» — одна только на 18-м маршруте троллейбуса работает, другая — на 16-м, третья — на 1-2-м трамвайных маршрутах… Сейчас же они мигрируют, не держатся одного места. Поэтому оперативник, вчера работавший в одном конце города, сегодня может работать в другом — и с большей долей вероятности встретить вора, которого он брал вчера.
— Есть какие-то самые опасные места, где карманников больше всего?
— Это практически весь общественный транспорт Киева. Вокзал, крупные торговые точки, станции метро, например, «Вокзальная», «Майдан Незалежности», «Площадь Льва Толстого», «Лыбидская»… Вот на днях мы взяли двух глухонемых в торговом центре «Караван», когда они портмоне вытаскивали. А у них номерок от камеры хранения. Открываем ячейку, а там — деньги и товары (часы, майки и прочее, еще с бирками, которые «пищат» на контроле). Оказывается, они на Шулявке в супермаркете на несколько десятков тысяч гривен взяли добычи, а потом без перерыва продолжили «работать» в «Караване».
— А как, если не секрет, происходит задержание? Ведь надо не только задержать, но и не дать скинуть украденное, зафиксировать…
— Бывает, и скидывают. У нас в группе действуют несколько сотрудников. Кто-то отвечает за потерпевшего, кто-то — за ворующего, кто-то — за отвлекающего, кто-то — за водителя, чтобы вовремя притормозил или дверь не открывал… Это те методы, которые нарабатывались десятилетиями. И должно быть чутье у оперативника, он должен чувствовать карманника по поведению. Конечно, когда вор уже лезет в карман — это проще заметить. Но ведь мы не можем посадить в каждый автобус или трамвай оперативников. Все делается на остановках — группы объезжают и просматривают, где тусуются подозрительные личности. Если таких обнаружили, за ними устанавливается наружное наблюдение. Можем так день ходить, два, можем неделю, пока не поймаем на горячем.
— Сколько примерно карманных воров в Киеве?
— Только тех, что стоят на учете, которых мы задерживали за последние 20 лет, — около трех с половиной тысяч. Но 40 процентов задержанных нами — иногородние. Из всех регионов, даже из Молдавии приезжают, из России, Приднестровья… С 2005 года многие из Грузии едут. Сейчас, в летний период, поехали в Крым, но в сентябре они вернутся обратно к нам.
— Какая-то профилактическая работа с ними ведется?
— Мой отдел занимается задержаниями совершивших преступления. Профилактику должны проводить другие сотрудники. Участковые, например, или сержанты, которые в форме стоят. В последние годы участковые стали работать с населением более профессионально, обходы квартир проводить тщательнее — так большинство иногородних воров съехало жить в пригороды — Бровары, Вышгород, Боярку. Но «работать» все равно едут в Киев.
— А сколько милиционеров в Киеве занимаются карманниками?
— В нашем отделе десять групп. Кроме того, благодаря Яреме (Виталий Ярема, начальник столичного главка милиции. — Прим. авт. ) в каждом районе создана группа. И есть в Управлении охраны метрополитена своя группа. В общей сложности задействовано около сотни человек. А недавно работу нашего отдела особо отметили в министерстве, и теперь по приказу Евдокимова (Владимир Евдокимов, заместитель министра внутренних дел — начальник криминальной милиции. — Прим. авт. ) у нас проходят стажировку коллеги из других регионов.
— Есть еще в Киеве действующие знаменитые карманники?
— Таких уже не осталось. Три года назад задержали мы одну из последних — Любовь Калашникову, стащившую у бабки на рынке двести гривен. Родилась она в 1931 году, девять раз судима, первый раз еще при Сталине в 1952 году, и все судимости — за карманные кражи. Но с тех пор мы ее не видели. Раньше карманные воры считались элитой. В 90-х годах у них на Оболони было два подвала, где они организовали школы, учили воровать новичков на манекенах. Но в начале двухтысячных годов все распалось. Сейчас более половины карманников — наркоманы. Более трети из них ранее судимы, в основном — за карманные кражи.
Из истории вопроса
В мае 2003 года в Москве на 74-м году жизни умер знаменитый вор-карманник Александр Прокофьев, он же Саша Шорин (Шорик), ставший прообразом «писаря» Кирпича в фильме «Место встречи изменить нельзя». Шорин, который впервые попался на воровстве в 10 лет, был судим за карманные кражи восемь раз и провел в лагерях 20 лет. В постсоветское время считался лидером сокольнической преступной группировки. Также в течение 25 лет он контролировал «площадь трех вокзалов», получая 15 процентов с каждой кражи. По словам Станислава Садальского, сыгравшего роль Кирпича, после выхода фильма Прокофьев прислал ему ящик французского коньяка и письмо с благодарностью за хорошее исполнение роли.
Еще при царе-батюшке получил известность питерский вор по кличке Инженер. Начав в Варшаве с шулерства, он вскоре переехал в Петербург и благодаря чрезвычайной пластичности пальцев стал знаменитым «марвихером». На приеме в американском посольстве Инженер снял огромной стоимости колье с члена английской королевской фамилии.
До недавних пор в Киеве еще работали воры старой закалки. Толстая цыганка Чавэлла в возрасте далеко за 60 использовала на базарах свои габариты. Якобы пытаясь разглядеть что-то на прилавке, она наваливалась всей массой своего тела на покупательницу, прикрывая ее сумочку распахнутым плащом. А правую руку просовывала через карман с дыркой и беспрепятственно шарила в сумке жертвы. Пенсионного возраста баба Надя обычно «работала» по сберкассам в дни выдачи пенсий и компенсаций. И никто из пенсионеров не мог даже подумать, что беседующая с ними о погоде, внуках и ноющих костях старушка божий одуванчик только что вытащила у них всю пенсию. 60-летний вор по кличке Чех в крутых торговых центрах искал очень богатых клиентов и мог вытащить у них бумажник, даже не глядя, и общаясь при этом с кем-то посторонним. Львовяне Рак со товарищи облюбовали в столице 26-й троллейбусный маршрут — трое пенсионного вида мужчин вытянули не одну сотню бумажников у пассажиров. А в трамваях у рынка «Юность» работал Барс-пинцеточник. 70-летний дедушка подсаживался к бабушкам, возвращавшимся после удачной торговли домой, и во время приятного разговора вытаскивал у них пинцетом всю дневную выручку.
Вот уже несколько лет о них правоохранители не слышали. Может, отошли от дел по старости, может, умерли. А может — организовали свои школы, передавая опыт молодым и получая за это на булку с маслом.
P. S. Если вдруг случайно по моему заявлению о краже телефона Управлением охраны метрополитена было возбуждено уголовное дело, прошу считать этот материал основанием для его закрытия.
P. P. S. Прошу Департамент внутренней безопасности МВД Украины считать эту статью основанием для проверки изложенной в ней информации о возможном сотрудничестве карманных воров и сотрудников милиции.
4189
Читайте нас у Facebook
