«смерть уже не раз подкрадывалась к володе: однажды он, рискуя жизнью, спас друга из-под колеc тепловоза… »
Из последнего письма члена экипажа атомной подводной лодки «Курск» старшего лейтенанта Владимира Фесака родителям, проживающим в городе Шахтерске Донецкой области:
«Добрый день, папа, мама и братишка Саша! Родные мои, как я за вами соскучился, но все равно хочу высказать свою претензию, то есть недовольство по очень веской причине. Отправил вам письмо еще в начале апреля, а ответа до сих пор не получил. Уже не знаю, что и думать. Надеюсь, что у вас все нормально?
Теперь немного о себе. У нас все по-старому, служим потихоньку. Правда, в последнее время -- за «спасибо». Но об этом ниже. Готовились полгода к боевой службе, а в конце мая сообщили, что боевая переносится на более поздний срок. В отпуск сейчас не отпускают.
Пишите о себе, как здоровье, как дела, что там у Сашки. Передавайте всем привет. На этом заканчиваю свое сумбурное послание. Всех целую, обнимаю крепко. До свидания. Ваш сын Володя. »
Каждый час на Центральном рынке Шахтерска наступали тревожные минуты молчания
Горняцкий город Шахтерск уже целую неделю живет ожиданием новостей из Баренцева моря, и везде задают один и тот же вопрос: «Как там дела на «Курске»? Особая тревога горожан понятна: в отсеках затонувшего подводного атомохода оказался их земляк -- старший лейтенант Владимир Фесак. Меня поразило увиденное на Центральном городском рынке. В тот субботний день, как здесь говорят, «базар был большой». Но к 10 часам утра, когда на рынке по громкоговорителям начинали передавать последние известия, многотысячное разноголосье враз умолкало и наступала мертвая тишина. Люди, застыв в напряженном ожидании, ловили каждое слово диктора, рассказывавшего последние известия о ходе спасательных работ у затонувшего «Курска». Те же минуты молчания повторились и в 11, и в 12 часов.
Почти такую же картину пришлось наблюдать на улице Суворова у дома, где живут родители Владимира Фесака. После каждого выпуска новостей соседи подходили к невысокому заборчику и, как бы извиняясь, спрашивали: «Слышали? Опять ничего нового».
Здесь, на тихой улочке, носящей и другое название -- Верхние хрущи (эти шахтерские жилища были построены в хрущевские времена), 27 января 1962 года у Василия и Надежды Фесак родился первенец Володя. Его биография могла сложиться типично, как у многих его сверстников из этого донбасского города -- школа, армия и шахта. Но судьба распорядилась по-другому. Как рассказали соседи, Володя был силен в математике и проявил склонность к точным наукам. Поэтому после окончания школы, не раздумывая, поступил в Таганрогский радиостроительный техникум.
-- А там -- море, -- рассказывает младший брат Владимира Александр, с которым корреспонденту «ФАКТОВ» удалось встретиться. -- Оно и стало путеводной звездой для брата. После окончания техникума попросился служить на Северный флот. О флотской службе рассказывал скупо и мало: специальность у него такая -- секретчик-кодировщик.
После службы несколько лет работал на рыбопромысловых судах Дальнего Востока. Но, видимо, суровый Север навсегда оставил «зарубку» в душе моряка, и Володя написал письмо командиру базы подводных атомных ракетоносцев. Его как классного специалиста отозвали на Северный флот. А до этого брат встретил Татьяну -- красивую девушку из тверской глубинки. Таня души не чаяла в Володе. В один из приездов в родительский дом она мне по секрету рассказала, как они с братом однажды ходили в ресторан, еще там -- в Находке. Вышли на улицу поздно, кругом темень. А тут подошли четверо амбалов и не с пустыми руками. Татьяне показалось, что у них в руках сверкали ножи. Брат, один против четверых вооруженных хулиганов, так отметелил их, что они на карачках уползали в разные стороны. Помню, как Таня сказала: «С таким мужем я как за каменной стеной, нигде не пропаду и ничего мне не страшно». Как будет теперь, если Володя погибнет, -- не знаю. Конечно, наша семья Таню один на один со своим горем не оставит. Но будем надеяться на чудо (наш разговор проходил в то время, когда еще норвежские и английские спасатели шли морем к месту катастрофы «Курска». -- Авт. ).
Там, в поселке Видяево, они получили квартиру, жили нормально, как и все офицерские семьи. Родителям писали, что все у них хорошо. У Володи было одно хобби -- собаки. Он и в отпуск в Украину приезжал с любимым ротвейлером. Ехали несколько суток поездом: оформить билет на самолет для четвероногого друга -- дело очень хлопотное.
-- А вообще-то смерть уже один раз подкрадывалась к Володе, -- продолжает Саша. -- Он мне рассказывал, как на Дальнем Востоке они почти на полгода уходили на рыбный промысел и, естественно, от сухопутной жизни отвыкали. Когда прибыли в порт, на берегу прямо на железнодорожном полотне брат встретился с другом. Заговорились, на гудки тепловоза не обращали внимания. И тут брат увидел в 10-15 метрах несущийся на них грузовой состав. Володя мгновенно выбросил друга на обочину и в последние секунды сам выпрыгнул из-под колес локомотива. Видно, не суждено было тогда ему умереть.
Володя как чувствовал, -- при жизни построил себе памятник на родине
-- Верно подмечено, что Бог забирает к себе лучших, -- сказала соседка по квартире Валентина. -- Приезд Володи в отпуск ждали не только Василий Евтухович и Надежда Ивановна. Вся улица готовилась к этому событию, собирая сгоревшие телевизоры, радиоприемники, утюги и прочую бытовую технику, вышедшую из строя. Ни у кого и в мыслях не было тащиться с поломанным телевизором в городской Дом быта. «Вот приедет Володя и все починит», -- говорили люди. Денег за работу он никогда не брал, а нам было как-то неловко: год не видел родителей, а мы его тут же загружаем дармовой починкой. Мужики пытались рассчитаться шахтерской «валютой» -- самогоном, но он редко выпивал. Разве что рюмочку-другую, когда по случаю приезда сына родители накрывали праздничный стол. Женщины нашей улицы на него молились и ставили в пример своим мужьям.
-- Восьмилетним пацаном я отдыхал на летних каникулах у дедушки Евтуха и бабушки Марии в живописном селе Синица Богуславского района на Киевщине, -- продолжает младший брат. -- Там протекает чудная река Рось, из который мы не вылезали с утра и до позднего вечера. Видимо, я перекупался и заболел острой формой бронхита. Сельский фельдшер сделал укол (какие-то антибиотики) -- вот и вся врачебная помощь. Не жить бы мне на этом свете, если бы не брат Володя. Двое суток он вез меня, бредившего от высокой температуры и задыхавшегося от удушья в легких, домой на Донбасс. Я не помню этой страшной поездки с множеством пересадок на автобусы, электрички и поезда. Только здесь, в Шахтерске, когда меня выходили врачи, я запомнил их слова: «Благодари всю жизнь брата -- он спас тебя от верной смерти!». А сейчас, когда смерть ходит рядом с Володей, я не могу ничем ему помочь. И, не дай Бог, случится самое худшее -- эту вину перед братом, как крест, буду нести все отмеренные мне годы.
Наша беседа с Александром о том, почему нельзя было применить понтоны для экстренного подъема затонувшего атомохода, о запоздавшей помощи попавшим в беду подводникам, вновь перешла к наиболее памятным для него эпизодам из жизни брата.
-- Вы знаете, Володя как чувствовал, что с ним что-то случится и при жизни построил себе, как говорится, рукотворный памятник в Украине. В том же селе Синица посредине реки Рось есть остров -- в те годы он был весь в бурьянах и редких кустах лозы. Вовка организовал сельских хлопцев, и своими руками они построили на этом острове настоящий стадион с футбольным полем. Местных ребят он натаскивал по гиревому спорту и каратэ. У нас вся семья спортивная: папа -- штангист, несмотря на то, что всю свою жизнь отдал тяжелому шахтерскому труду. Володя -- мастер по гирям. Меня тоже увлекла вольная борьба. Только в мае закончил факультет физвоспитания Харьковского государственного педагогического университета. В последний раз мы всего сутки виделись с Володей в январе нынешнего года, и тогда я ему пообещал к следующему приезду домой похвастаться дипломом. Но, видимо, не судилось, как хотелось. А Володя в каждом письме интересовался: «Как там дела у Сашки?». Уж очень ему хотелось, чтобы и я вышел в люди и стал настоящим мужчиной.
Благодаря шахтоуправлению «Постниковское», выделившему на дорогу 600 гривен, родители Владимира Фесака уехали в Видяево, на североморскую базу, чтобы там встретить сына с моря -- живого или мертвого. Но к дому по улице Суворова, 73 постоянно идут люди. В день нашего приезда пожаловала целая делегация из городского радиоузла, где чуть больше года работал Володя. Предлагали деньги и другую посильную помощь. Наблюдая за этими трогательными сценами, мы все время задавали один и тот же вопрос: ну почему только в минуты большого горя у нас просыпается сострадание и элементарная человечность?
«Facty i kommentarii «. 22-Август-2000. Человек и общество.
384Читайте нас у Facebook
