«Настенька пошла на Рождество колядовать и потом все до копеечки отдала мне: «Мамочка, это тебе на операцию, чтобы ты больше никогда не болела», —
Накануне Нового года шестилетняя Настя Мережко написала длинное письмо Деду Морозу. Оно заканчивалось словами: «Дедушка, дай, пожалуйста, моей маме денег, чтобы она была здоровенькая и никогда больше не болела. А мне подари детскую посудку… »
Если бы только одно это детское послание в Лапландию могло решить проблему… Члены семьи Мережко почти каждый день вынуждены отправлять письма с просьбой о материальной помощи в Минздрав, Президенту Украины и премьер-министру, частным предпринимателям и руководителям благотворительных фондов. С каждым днем Лесе становится все хуже. Ее диагнозы — синдром Бадда-Киари и цирроз печени — требуют немедленной трансплантации. Сегодня цена жизни мамы маленькой девочки — пятьдесят тысяч долларов. За два месяца обиваний порогов семья из села Христиновка Черкасской области смогла собрать только десятую часть астрономической для нее суммы. А до операции остается всего две недели…
В Италии Леся похудела на восемнадцать килограммов, а вернувшись в родное село, заметила, что у нее начал расти живот, как во время беременности
Семья Мережко живет в аккуратном одноэтажном домике на окраине районного центра Христиновка. У входа нас встречает хозяйка дома. Худенькая женщина, в красивых орехово-зеленых глазах которой затаилась грустинка, выглядит чуть старше своих двадцати пяти лет. По-настоящему Леся «загорается» только тогда, когда видит своего ребенка. И первоклассница Настя отвечает ей тем же. Ежеминутно вбегая в комнату, белокурая девочка прижимается к маме, просит ее поберечь себя и, послав воздушный поцелуй, возвращается играть в детскую.
— Из-за дочки только и держусь, — грустно улыбается Леся. — Бывает, проснусь утром, и плакать хочется. Но… не плачу. Стараюсь думать о хорошем, улыбаться, не нервничать. Я нужна своему ребенку. И ради Настеньки обязательно выздоровею.
Еще несколько лет назад Леся и подумать не могла, что ее подстерегает серьезная болезнь. В восемнадцать она вышла замуж, через год родила девочку. Родители помогли молодым купить этот дом, который они с удовольствием обустраивали. А еще через четыре года супруги решили съездить на пару лет в Италию, куда на то время эмигрировал отец Андрея, Лесиного мужа.
— Хотели подзаработать, — рассказывает Леся. — Супруг вместе с отцом занимался ремонтом машин, я убирала у людей квартиры. Уставала страшно. Попадались противные хозяева: знали, что я не владею языком, специально говорили мне по-итальянски какие-то гадости, а потом смеялись. Настенька, которую я брала с собой, моментально выучила язык и стала моим переводчиком и… защитником, — смеется Леся. — Как-то раз одна сеньора в сердцах сказала, что украинцы — «кретино». А дочка ей, недолго думая, по-итальянски объяснила, что это они как раз все сумасшедшие. Больше мы в том доме не появлялись.
Через два с половиной года Леся с мужем и дочкой вернулись домой. Настю отдали в первый класс, Андрей выстроил во дворе гараж и собирался открывать СТО, его жена планировала вернуться на работу в детский садик. Но внезапно молодая женщина почувствовала себя очень плохо.
— Это было как раз накануне Нового года, — вспоминает Леся. — В Украине бушевал грипп, и я жутко боялась, что заболею и заражу малышку. У меня поднялась высокая температура, появился удушливый кашель. Самое непонятное — начал расти живот! Вообще-то я всегда была полненькой, но в Италии из-за смены климата и питания я похудела на восемнадцать(!) килограммов. Приехала совсем худенькая. И тут вдруг — живот! Соседи начали спрашивать, не беременна ли. Я точно знала, что нет. Но кашель и температура так меня беспокоили, что я поехала в районную больницу, где работает моя старшая сестра, и попросила врача послушать мои легкие.
— Когда хирург взглянул на Лесю, он даже не стал ее прослушивать, а сразу послал на УЗИ, — продолжает рассказ сестры Наташа Кравчук. С недавних пор она стала для Леси секретарем, психологом, медсестрой, администратором, казначеем, а учитывая, что несколько лет назад овдовел их отец, то и родной матерью. — Диагностика показала, что в брюшной полости у нее полным-полно воды. Это был асцит — признак того, что отказал какой-то орган. Врач сказал на следующий же день сдать все анализы. Потом мы поехали в уманскую больницу, а после — в Киев, в институт трансплантологии. Там мы узнали Лесин диагноз.
Врачи предупредили, что для пересадки требуется родственный донор, так как его орган с большей вероятностью приживется в организме больной. Проблема усугублялась тем, что у Леси — редкая IV группа крови, и среди родственников всего у одного человека такая же — у ее отца.
«В клинике нам сказали: «Что вы о деньгах думаете? Тут вопрос жизни и смерти»
— Я, конечно, без колебания согласился стать донором для моей дочки, — говорит Александр Петрович. — За себя не боюсь, моя печень восстановится за месяц. Главное, чтобы Лесе она подошла, прижилась у нее. Нас с дочкой целую неделю обследовали в Киеве, проверяли вены, сосуды, весь организм. Решили, что я подхожу в качестве донора для своей дочери. Себя сейчас берегу как никогда, но волнуюсь сильно — организм-то ведь уже немолодой. И самое главное для меня — собрать деньги. Вот собираюсь поехать на днях на авторынок продать машину. Понимаю, что транспорт необходим, тем более в такой ситуации, когда нужно то лекарства привезти, то на консультацию поехать. Но ведь нам бабушки с пенсии по пятьдесят гривен пересылают, последним помогают, а мы будем на машине разъезжать? Продадим, конечно. Как-то справимся.
Вопрос о деньгах встал перед семьей Мережко неожиданно. Ведь, по идее, они собираются ложиться на операцию в государственную клинику, где лечение бесплатное. Но оказалось, что на деле меньше, чем за четыреста тысяч гривен, трансплантацию печени Лесе делать не будут!
— Вот небольшой перечень того, на что мы тратим деньги, — Наташа начинает загибать пальцы. — Около четырех тысяч гривен ушло на лекарства, выпитые сестрой в первые же недели после того, как поставили диагноз, еще пять тысяч — анализы и плата за койко-место в больнице. Во время самой операции Лесе будут вливать плазму и альбумин — заменитель крови. Взрослому человеку нужно около 25-30 флаконов, каждый из которых стоит 800 гривен. Вот еще двадцать — двадцать пять тысяч гривен! Сама трансплантация длится двадцать четыре часа, ее проводят шестьдесят врачей! Тоже, думаю, каждому нужно будет выдать «спасибо». А еще нас предупредили, что очень дорогие медикаменты требуются во время реабилитационного периода. Сумма набежала такая, что нам и не снилась — около четырехсот тысяч гривен. Сказали, когда поедем на операцию, уже нужно иметь при себе около тридцати тысяч долларов. Остальное придется доплачивать в процессе. Мы пытались узнать: сколько этого «остального»? Может, нам нужно дом продавать, а это не делается за один день. Но ответ был суровым: «Что вы о деньгах думаете? Тут вопрос жизни и смерти!»
В самой клинике «ФАКТАМ» назвали меньшую сумму, необходимую на операцию по пересадке печени — около 300 тысяч гривен. Но, объяснили, это весьма приблизительный расчет: за последние пять лет стоимость трансплантации не пересчитывалась, а ведь с того времени существенно подорожали лекарства и расходные материалы, необходимые для операции…
— В последнее время к нам часто обращаются с просьбой прокомментировать ситуацию какого-либо больного, — заметил заведующий отделом хирургии и трансплантации печени Национального института хирургии и трансплантологии имени А. Шалимова Олег Котенко. — Люди, ожидающие пересадку, пишут письма в Минздрав, премьер-министру, политикам с просьбой помочь деньгами. Все эти обращения в результате возвращаются к нам, и мы, кроме своей основной работы, должны еще и ответы писать. Очень бы хотелось спокойно оперировать людей, а не бесконечно общаться с журналистами и отвечать на официальные запросы.
«Когда я пошла за хлебом, вслед прозвучало: «О, тяжелобольная! Ходит по магазинам, наши деньги тратит, симулянтка!»
Чтобы насобирать жизненно необходимые Лесе деньги, Наташа стала стучаться во все двери. Развешивала объявления, обзванивала знакомых и незнакомых людей, упрашивала государственных чиновников и частных предпринимателей. Откликались многие. Бывшие работодатели Леси прислали из Италии тысячу долларов и обещали собрать еще. В самой Христиновке люди соорудили несколько ящичков для пожертвований, на лицевой стороне которого — фотография Леси в обнимку с маленькой Настей и надписью «Помогите спасти жизнь маме!»
Самое трогательное для самой Леси — это поддержка и помощь ее ребенка. Не по годам смышленая и развитая шестилетняя девочка хоть и не до конца понимает, что за недуг поразил ее маму, очень чутко относится к ее состоянию.
— Я помогаю мыть посуду и подметать, — рассказывает Настенька, забравшись к Лесе под руку и поджав под себя ноги. — А еще каждый день молюсь, чтобы Бог вылечил маму. Читаю «Отче наш» по-нашему и по-итальянски. Я знаю, что маме нужно много-много денег на операцию. Поэтому написала письмо Деду Морозу, чтобы он тоже денег прислал, вылечил мою маму. А мне подарил детскую посудку.
— Поначалу она все спрашивала: «Мамочка, а почему нам все деньги приносят?» — улыбается Леся, гладя девочку по белокурой головке. — Я объясняла, что мне на лечение нужно много. «Так это же и так о-очень много!» — не унималась она. Но самое трогательное было, когда Настенька пошла на Рождество колядовать, и потом все, что ей дали, до копеечки отдала мне. «Мамочка, возьми, это тебе на операцию, чтобы ты никогда больше не болела»… Знаете, в последнее время я начала есть только здоровую пищу, больше бываю на свежем воздухе. А еще стала ходить в церковь. Но, к сожалению, очень многие шарлатаны пытаются нажиться на моей беде. После того как обо мне стали говорить и писать в газетах, звонят со всей Украины гадалки, экстрасенсы, обещают вылечить меня по фотографии, предлагают снять порчу. Мы, конечно, на такие вещи не идем.
— А односельчане морально поддерживают?
— По-разному, — качает головой моя собеседница. — Некоторые близкие, как я считала, друзья отвернулись и не желают знаться. А вот, например, одноклассница, с которой мы никогда не были подругами, приехала ко мне домой с мужем, ребенком, поддержала, утешила, привезла деньги… Конечно, и недоброжелателей хватает. Кто-то говорит, что я заболела, потому что в Италии сидела на каких-то таблетках и диетах, вот и «дохуделась». Другие, услышав о циррозе печени, придумывают, что я водку глушила. Третьи утверждают, что мне папина печень не подходит и жить осталось не больше двух недель, а четвертые им возражают — что мне, дескать, операцию уже сделали в Израиле, и я деньги у них собираю неизвестно на что. Невозможно никуда выйти! «О, тоже мне тяжелобольная, ходит себе по селу, в магазине наши деньги тратит. Симулянтка!» Это прозвучало вслед, когда я вышла за батоном и селедкой, — грустно рассказывает Леся. — А ходить становится действительно тяжело. Поначалу, еще до обследования, вообще невозможно было ни сидеть, ни лежать, ни тем более кушать. Сейчас наваливается усталость и апатия, часто колет и давит в боку, снова стал расти живот. Врач говорит, что это дает о себе знать болезнь. Предупредила, что вскоре может снова подскочить температура и начаться боли.
Сейчас Леся Мережко и ее отец Александр Петрович активно готовятся к трансплантации. Им вводят специальную вакцину, чтобы повысить иммунитет. Кроме этого, Леся ежедневно принимает огромное количество таблеток, чтобы поддержать отмирающую печень, вывести из организма лишнюю жидкость и не допустить внутреннего кровоизлияния, весьма возможного при таком диагнозе. Но главное — эта семья держится вместе, не давая друг другу впасть в отчаяние или опустить руки.
— Мы с сестрой уже пообещали себе, что, если все кончится хорошо, пойдем работать волонтерами в Красный Крест, — серьезно сказала мне на прощание Наташа. — Будем помогать таким же, как мы, людям, которые оказались в беде, наедине с болезнью. Потому что если не помогать другим и не верить, что помогут тебе, — мир рухнет.
Расчетный счет Натальи Кравчук:
29244825509100 в «Приватбанке».
МФО банка 305299, код ОКПО 14360570.
Для зачисления на карточку: 4627081702468625,
идентификационный номер: 2963311804.
Читайте нас у Facebook
