«Кому ни расскажу, из-за чего против меня возбудили уголовное дело, все смеются»
Не на каждой карте найдешь название маленького села Высокое, что примерно в ста километрах от Херсона. Но вот чем оно интересно: каждый сельский голова, как только сядет в свое кресло, непременно становится уголовником. «При таких темпах криминализации в деревнях скоро без судимости одни дети и останутся», — сокрушаются местные сельчане.
«Судят буквально ни за что! Уже гражданская смелость нужна, чтобы согласиться стать председателем сельского совета, — написали в своем письме в редакцию жители Высокого. — Недавно на скамью подсудимых угодил последний, ныне действующий наш голова. Сколько он делал для того, чтобы мы не опускались, не дичали, не вымирали! И что? Тоже сложил, можно сказать, буйну голову за людей — засудили человека. Высокое, без преувеличения, теперь село уголовников. Приезжайте, сами увидите».
«У нас так: кружку воды выпил — значит, закон нарушил»
Моим попутчиком в херсонскую глубинку по счастливой случайности оказался фермер из Высокого Вячеслав Калюжный. По жаре и пробкам добираемся до его родного села.
— Неужели каких-то негодяев и пройдох выбираете себе в старосты? — с ходу интересуюсь у Вячеслава Ивановича.
— Да вы что! Достойнейшие люди! — отбрасывает мои подозрения крестьянин. — Это не у нас, это в Киеве начальство, видно, на всю голову повредилось: напринимали законов, но только выполнить их здесь, на местах, невозможно. Не успеем избрать человека, тут же и встает вопрос о его уголовном преследовании — мол, закон нарушает! Раз, и прихлопнули!
Прямо на трассе фермер устраивает мне небольшой ликбез — рассказывает о родном селе, само название которого во многом объясняет мытарства тех, кто там живет.
— Посмотрите, — показывает Калюжный, — вокруг степь, и без воды земля моментально превращается в пустыню. Но мы живем на таком возвышении, что до водоносного горизонта — минимум 70-80 метров. Попробуй пробури! Чтобы доставать воду с глубины более 20 метров, нужна специальная лицензия Минэкобезопасности Украины. Именно об эту бумажку и расшибли себе головы все наши председатели, потому что стоит она 100 тысяч гривен — неподъемные для нас деньги. В Высоком — централизованное водоснабжение, и получается, если председатель не отключил насосы — значит, нарушил закон Украины «О недрах». Одним словом, преступник, и на него тут же заводят уголовное дело. Люди одного не могут понять: чьи они, эти недра? Вроде как народные. Тогда зачем же платить за то, что нам и так принадлежит?
За разговором не заметили, как приехали.
— Не удивляйтесь, наше село не похоже на другие — здесь вам курица или утка дорогу не перебежит, — объясняет провожатый. — Да что птица, грядки с морковкой не найдете! Ни картошки, ни помидоров-огурцов люди не выращивают, даже про засолку на зиму забыли. Почему? Так ведь воды нет!
— Но вы же сами только что рассказывали, что в Высоком — водокачка…
— Она старая, башня потекла. Мы, бывает, по четыре ночи не спим — ждем с фонариками, когда капнет из ржавой трубы. Ситуация катастрофическая!
Заслышав, что приехал корреспондент, собираются селяне и с ходу начинают кричать на журналиста, будто перед ними и есть тот самый депутат, понаставивший препон для нормальной жизни человека на земле.
— Да фашисты с нами такого не делали, как нынешняя власть! — наступает на меня бабушка Рая. — Придумали — 100 тысяч гривен за воду из-под земли. Не успеем избрать председателя, они его тут же норовят посадить, уже второго додалбывают. Одной дело пришили, судили, теперь за Васильевича взялись, судят. За что? Что воду нам не отключил? «Сколько лет вы занимались преступной деятельностью?» — следователь у него спрашивает. Это, значит, он виноват, что мы тут еще живы? Их дети по курортам, на крутых машинах, в золоте, а нашим кружку воды выпить — закон нарушить.
— Вот, пощупайте! — выступает вперед старушка лет восьмидесяти, протягивая сухенькую, оголенную до плеча руку. — Накачала на старости лет мышцы, что у боксера. Хоть на соревнования посылай. А все потому, что воду таскаю — сегодня отсюда, завтра с другого конца деревни. Где капает, туда и мчусь. Ни помыться, ни постирать, ни пол протереть. Да что пол, если даже в чайник налить нечего — давно высох и на чердак выброшен за ненадобностью. Сын из Херсона внучку на каникулы везет, так бидон воды с собой прет, представляете? В каждом дворе — батареи пустых бутылок. У нас души почернели от такой жизни!
«Меня сломали, теперь всего боюсь»
Александра Хрипченко, пока еще действующего, но уже осужденного председателя сельсовета (приговор еще не вступил в законную силу), застаю дома. Как и у всех, двор здесь уставлен пустыми ведрами.
— Муж в отпуске, — объясняет Татьяна, супруга Александра Васильевича. — Не станет он с вами встречаться. Днями лежит и глядит в потолок застывшим взглядом. Нервы ни к черту, с лица спал. Без малого два года носил председательский портфель. Не дай бог никому таких хлопот! У кого корова заболела, у кого крыша потекла, у кого с ребенком несчастье — все бегут, еще и за грудки потрясти могут. Прошлой зимой снега накидало, все дороги замело, так муж полтора месяца с трактора не слазил, чтобы сообщение с большим миром не прервалось. Раньше фермерством занимался, так хоть дома его видела, для семьи старался. А как сельсовет возглавил — ни мужа, ни денег. Вся зарплата уходила на штрафы: то автомобильная инспекция наскочила и составила протокол, что дорога в выбоинах, заплатил полторы тысячи гривен, то санстанция прицепилась. За ту же воду, потому что и детсад, и школа — на сухом пайке, каждая капля там привозная. Саша сегодня одного попросит, завтра другого, где-то бочку-другую раздобудет, а что той бочки — руки помыть, и то всем не хватит. Но когда дошло до возбуждения уголовного дела, это уже чашу терпения переполнило. Старался, крутился, бегал — и на тебе, добегался до статьи. Пятно на семью. Дети надумают поступать в институт: кто папа? Судимый элемент.
— Все сбросили на местное самоуправление, — не выдерживает председатель сельсовета, показываясь в дверном проеме. — А какой здесь бюджет, если остались в селе почти одни пенсионеры? Село без штанов! Если хотите, я даже не имел права водой заниматься. По закону как? Сперва нужно создать коммунальное предприятие, которое и побеспокоилось бы о пакете документов на специальное водопользование. Но не смог его организовать по той причине, что все сельские коммунхозы изначально убыточны. Пришел человек, месяц-два без зарплаты покрутился и ушел. Начинать-то надо с обследования скважин, замены труб, а это все деньги, деньги. Где их брать? Район пообещал и не дал, а я, получается, крайний. Нашли козла отпущения.
Хрипченко люди избрали, чтобы сменил Ольгу Федак — его предшественницу осудили за то, что село пользовалось водой без специального на то разрешения. «Пользовалось» — сказано, конечно, громко, ведь вода как капала струйкой толщиной с комариный хоботок, так напор и не увеличился.
— Лучше коров доить с утра до вечера и в навозе копаться, чем сельским головой работать, — вздыхает Ольга Федак. — Только люди, помню, избрали, бах — штраф! За что? Кто-то украл дорожные знаки. Пришлось свою корову сдать, чтобы заплатить. Сын тогда еще несовершеннолетним был, я без мужа его воспитывала, а в районе каждый день с утра до вечера приходилось отираться: то совещания, то нагоняи. Вечная картина: автобус ушел, на попутках домой попробуй доберись — жила на трассе в полном смысле этого слова. Сама испереживаюсь, ребенок один со скотиной управляется, не до уроков. Но, вопреки всему, хотела наладить жизнь в селе. И, знаете, получалось, одной из лучших председателей сельсоветов в округе слыла, пока наручники не надели. А потом… пропади все пропадом, пускай остаются в той разрухе. Да и статья, по которой меня привлекали, запрещает занимать руководящую должность.
О своей судимости Ольга Андреевна говорить не хочет.
— Боюсь, — тихо вздыхает. — Меня сломали. Я теперь всего боюсь.
— А что рассказывать? — пожимает плечами подруга Ольги, отказавшаяся назвать свое имя. — Дело прошлое, я бы даже не ворошила эту золу. Взяли ее за то же самое: не было у села разрешения на водопользование. Получить его — хлопотное и дорогостоящее дело. Тягали ее с год. Утром вызовут, день просидит, никто в ее сторону и не посмотрит. «Уходит последний автобус», — сама на допрос напрашивается. «Ничего, у нас на нарах заночуешь», — успокаивали. Методы работы силовых структур, не дай бог к ним в руки попасть, нынче все знают. Нет, паяльник не применяли, не били, но до того довели, что не понимала, куда шла. Начнешь возмущаться — посадим! Как только с ума не сошла? Присудили штраф, по-моему, больше 300 тысяч гривен — отвечай, Ольга, за ошибки своим имуществом. Чтобы отбиться от такого «подарка», потратила на взятки 20 тысяч гривен — всю скотину вырезала, в долги влезла. «Поеду в Херсон, пройду по кабинетам, там смеются — и за такую, мол, ерунду дело возбудили?» — рассказывала. Смеются, а деньги берут, обещая часть штрафа урезать. Ну, от этих огромных сумм отбилась, а лишение свободы осталось, правда — с отсрочкой исполнения. Теперь вместе с зэками в наколках, разными бритоголовыми ездит в район отмечаться.
— А за что такой немыслимый по сумме штраф? — удивляюсь я.
— Ну как за что? Люди пили воду, хоть и ржавую, пользовались, так сказать, недрами, истощили водоносный горизонт — значит, нанесли государству ущерб в сумме тех самых тысяч. А кто виноват? Ольга, она ведь должностное лицо, попустительствовала. Обокрали государство, кому-то отвечать надо.
«Сядем на рельсы. А как иначе напомнить правительству, что мы есть и что не живем, а мучаемся?»
— Если б знала, что у Оли нашей такая беда, еще тогда бы пешком в Киев пошла, — возмущается Надежда Довгань, депутат сельского совета. — Помню, на сессии она попросилась в отставку по собственному желанию, а причин объяснить не захотела. Ну, думаю, разные бывают обстоятельства — может, что-то личное. Это теперь уже мы узнали, в чем дело. Что же получается? Одну судили, теперь другого. За что? За то, что у государства денег нет? В Херсонской области целая программа существует для решения проблем степных безводных сел, да только она не финансируется, а сами люди ничего сделать не могут. На носу выборы в местные советы, но в нашем селе их не будет. Какой дурак захочет под статью? А раньше по 15-18 кандидатур на место председателя было — спорили, агитировали. Я когда-то жила в Николаевской области, там 10-12 метров пробурил — уже и вода. В каждом дворе колодец или скважина, никаких разрешений не надо. Закон, наверное, для такой местности и написан, но разве мы виноваты, что живем в селе, которое так и называется — Высокое. Достать воду смог только совхоз, в 1957 году здесь ввели централизованный водопровод, и село стало — рай земной. Ничего красивее не видела в жизни. А сейчас деревья не растут, огороды не садятся, люди не живут — мучаются. Так что, их еще и в тюрьму за это? На старости лет выпрашиваешь кружку воды, будто милостыню. Написали коллективную жалобу в Верховную Раду, ее по инстанциям сбросили вниз, обязав нашего голову сельсовета нам же и ответить, за что его под статью подвели. Наверное, никто даже не читал нашего письма. Собираемся вот пойти сесть на рельсы — тут в трех километрах поезда на Одессу идут. Надо же как-то подавать голос — напомнить, что мы есть, что живы пока. Голова отговаривает — «это асоциальный поступок, вас всех в КПЗ бросят».
— Это власть виновата, а не наш голова. Та власть, что на самом верху, — режет рукой воздух Виктор Михайлович, бывший заслуженный механизатор, Герой Социалистического Труда, а нынче пенсионер с тремя орденами Ленина на пиджаке, что висит в шкафу. — Есть у нас тут один фермер, ему на пай наделили землю, где стоит заброшенный дедовский колодец: когда-то предки с помощью лошади и лебедки воду доставали. Микола и решил достать пару ведер воды по старинной технологии в засуху. И что вы думаете? Запретили. Тоже лицензию потребовали. Как же бедному крестьянину нынче 100 тысяч за нее отдать?
«Ущерб государству налицо, есть виновные. Так что придется платить»
Люди в селе нервные, злые. От обиды, отчаяния, безысходности. Я видела, как возвращалось домой вечером общественное стадо. Коровы, надеясь напиться из лужи в центре села, неслись к ней со всех ног, бодая друг друга до крови: окажись кто на их пути — затопчут. Страшное, между прочим, зрелище. А только лужа за день высохла. «Для скота Высокое — настоящий Освенцим», — чуть не плачут селяне.
С тяжелым сердцем ехала я в районный городок Берислав. В местной прокуратуре руководства, к сожалению, не застала. «А что вас к нам привело?» — интересуется прокурорский работник, не пожелавший представиться.
— Судьба Хрипченко? — удивляется молодой сотрудник. — Так на скамье подсудимых он оказался не за то, что незаконно давал людям воду. За другое — не получил разрешение на водопользование. Как можно не знать закона, не исполнять его? Разве ему неизвестно, за что осудили предшественницу? А он и в ус не дул. Это даже не халатность, хуже. Уже есть решение суда первой инстанции, нашу аргументацию сочли убедительной. Правда, Хрипченко его сейчас обжалует. Исковое заявление областной экологической инспекции, оштрафовавшей его на 240 тысяч гривен, пока не рассматривалось. Когда будет окончательный приговор, тогда найдем способ взыскать эту сумму. А как вы думали? Ущерб государству налицо, есть виновные. Значит, придется платить. Пора наводить в стране порядок.
Совсем иначе на проблему смотрит председатель Бериславского районного совета Николай Дешко.
— В Высоком очень толковый сельский голова — умный, заботящийся о людях, зря пострадал, — считает Николай Владимирович. — Я ему сочувствую, без вины виноват оказался. В прошлом году губернатор Херсонщины собирал по данной проблеме совещание. Думаете, в одном только Высоком такая беда? Если бы. Ну, не создал Хрипченко коммунального хозяйства, не получилось. А сам он и не должен был никакими разрешениями заниматься, это не сельского совета дело. Что сейчас нужно? Приостановить действие закона, он не до конца продуман. Смотрите, на высоком правом берегу Днепра 70 процентов председателей сельсоветов можно пересажать. За что? Вода там слишком глубоко залегает, нужна лицензия на ее разработку. Но кому принадлежат в нашей стране недра? Я считаю, людям. А для кого мы все работаем — прокуратура, райадминистрация, экологическая инспекция? Разве не для людей? Конечно, если какой-то предприниматель добывает со 100-метровой глубины воду, бутилирует ее и продает, то пусть покупает лицензию. А селянам зачем? Жизнь крестьянина и без того тяжела, а тут еще одна ловушка. Это не наведение порядка, а издевательство над людьми.
1158Читайте нас у Facebook
