«Разве я могла подумать, что через пятьдесят лет найду родную мать… в Китае?!»
Когда в 1959 году Татьяна, проживавшая в китайском городе Ланьчжоу, решила съездить со своей годовалой внучкой Лилей на родину в Кировоград, у ее дочери Любы появилось плохое предчувствие. «Может, не стоит вам никуда ехать? — попыталась она отговорить мать. — Сейчас такие неспокойные времена. Мало ли что может случиться?» Но Татьяна все-таки полетела в Украину. Уж очень ей хотелось встретиться с родными, которых не видела двадцать лет. Увы, переживания Любы оказались не беспочвенными — бабушка с внучкой не вернулись назад.
«Еще до войны моя бабушка уехала на заработки на Дальний Восток»
До пятого класса Лиля Бинн была уверена, что родилась и все время жила в Украине. Да и то, что у нее не было родителей, не казалось ей чем-то противоестественным — сверстники из детдома тоже росли сиротами.
— Только когда меня перевели в школу-интернат в поселок Новая Прага, я начала задумываться над тем, что и у меня, наверное, где-то есть папа и мама, — вспоминает Лилия. — Ко многим одноклассникам приходили родители, забирали на выходные. Ребята постоянно спрашивали, почему ко мне никто не приходит. Однажды я поделилась своими переживаниями с мальчиком-сиротой из моего детдома, на что он мне сказал: «Не знаю, как там у тебя, но меня нес в зубах аист, а когда случайно уронил в капусту, меня подобрали воспитатели». С тех пор посторонним, расспрашивающих меня о родителях, я рассказывала эту легенду. Но сама, в отличие от того мальчишки, в нее не верила и втайне ждала, что за мной тоже когда-нибудь кто-то придет.
Шли годы, а я все каникулы проводила с воспитателями. И если в детдоме к нам относились хорошо, то в интернате учителя только кричали на нас и даже били. Мы, сироты, раздражали их, и воспитатели постоянно срывали на нас зло. «У вас нет родителей, и вы никому не нужны, — твердили нам учителя. — Вы — отбросы общества». Особенно доставалось нерусским. Девочку с немецкой фамилией воспитательница могла на целый день запереть в кладовке, лишив завтрака, обеда и ужина. Потом на глазах у всех обзывала «позорной фашисткой». А меня из-за узких глаз и широких скул воспитательница часто называла «глупой китайской стеной», после чего рассказывала одноклассникам о том, как «китайцы убивали наших». И дети меня сторонились…
Однажды я сбежала. Когда же меня нашли на улице и директор интерната спросила, куда я бежала, ответила: «В Китай». Я действительно хотела найти своих родителей. Мечтала разыскать их, привести в школу и утереть всем нос, сказав: «Вот они. У меня тоже есть папа и мама».
А еще Лиля не могла понять, почему ей так тяжело дается украинский язык. Несмотря на то что в детдоме с ней все разговаривали по-украински, ей все время казалось, что раньше она говорила и думала «как-то по-другому».
— Правду о своем происхождении я узнала в пятом классе, — говорит Лилия. — Обычно, если кому-то из воспитанников интерната приходили письма, они бесследно пропадали в кабинете директора. Но однажды я пошла в гости к однокласснице, мама которой работала почтальоном. Увидев меня, она удивилась: «Так это ты Лиля Бинн? Тут тебе письмо». «Мне? — не поверила я. — От кого?» Открыв его, опешила: мне писал мой двоюродный дедушка! «Дорогая внучечка, я родной брат твоей бабушки Татьяны Гриша. Уже давно ищу тебя через газеты и вот, кажется, нашел. Жди — я обязательно приеду и заберу тебя на зимние каникулы». Дедушка сдержал слово. Приехав в интернат, он пошел к директору попросить разрешения меня забрать. Они разговорились, и так я узнала, что родилась в Китае.
Оказывается, еще в довоенное время моя бабушка Татьяна уехала на заработки на Дальний Восток, где вышла замуж за китайца. А в 30-х годах ее принудительно отправили на родину, и бабушка, вернувшись в родное село Васильевка, родила мою маму Любу. После Великой Отечественной войны, когда маме было одиннадцать лет, муж бабушки прислал им вызов, и они опять улетели в Китай. Там мама выучила китайский язык и в 18 лет познакомилась со студентом мединститута, за которого вышла замуж.
Через год после моего рождения бабушка захотела проведать родных в Украине и поехала со мной в Васильевку. Погостив пару недель, собралась уезжать обратно, но как раз в это время отношения между Китаем и Советским Союзом резко ухудшились и ее не выпустили из страны. Говорили: подождите месяц-другой и уедете. Но даже через год ситуация не изменилась. Дедушка Гриша рассказывал, что бабушка очень переживала, постоянно писала моей маме письма. А в какой-то момент связь с Китаем почему-то прервалась. Так как бабушка уже была больной и старенькой, меня отправили в детдом. Вскоре она умерла.
Дедушка отвез Лилю в Васильевку, где познакомил с тремя двоюродными бабушками и другой родней. Там девочка нашла пожелтевшие от времени мамины фотографии и письма из Китая.
— Мне не верилось, что у меня есть семья, — продолжает Лилия. — Дедушки, бабушки и, главное, мама с папой. Вот только где они, никто не знал — связь с ними поддерживала лишь бабушка Татьяна, которая за последние годы своей жизни не получила от них ни одного письма. Письма от мамы сохранились без конвертов, поэтому у нас даже не было ее обратного адреса.
С тех пор все каникулы я проводила у дедушки. Вскоре меня перевели в интернат в Знаменке, а последние два года я доучивалась уже в Кировограде.
«Мама плакала навзрыд и пыталась сказать мне что-то на китайском языке. Я не понимала, что она говорит, но это было неважно»
— Когда я лежала в одной из кировоградских больниц с гриппом, — продолжает Лилия, — в палату зашла медсестра и с ходу спросила: «Кто здесь Лиля Бинн?» Я отозвалась, и ее глаза наполнились слезами: «Ты меня не помнишь?» Я отрицательно покачала головой. «Я работала медсестрой в детдоме, куда ты попала еще совсем маленькой, — рассказала женщина. — К тебе часто приходила твоя старенькая бабушка, и ты разговаривала с ней на китайском языке. Нам потом еще пришлось долго учить тебя украинскому». Медсестра рассказала, что меня хотел удочерить директор детдома, но бабушка была категорически против. Она постоянно твердила, что, как только появится возможность, сразу же заберет меня в Китай. Это была ее единственная цель. А у меня с тех пор появилась цель во что бы то ни стало разыскать своих родителей.
Единственной зацепкой было мамино свидетельство о рождении, которое мне дал дедушка Гриша, я хранила его в целлофановом пакете вместе с семейными фотографиями. Когда оно начало рваться, склеила его тетрадным листочком. Еще у меня было мое свидетельство о рождении, в котором было написано, что я родилась в городе Ла-Жун. Но на карте Китая я такого города не нашла. Мне попадался только город Ланьчжоу, и я подозревала, что как-то с ним связана.
Когда Лиля в очередной раз приехала в Васильевку, бабушка огорошила ее неприятным известием — к ним приходили люди из КГБ и забрали все мамины письма.
— Вернувшись в Кировоград, я пошла в КГБ и попросила вернуть мне письма, — вспоминает Лилия. — Будучи молодой наивной девчонкой, я рассчитывала, что они поднимут архивы и хотя бы попробуют их найти. Но никто не собирался мне помогать. Тогда я написала письмо в посольство Китая. Вскоре и оттуда пришел неутешительный ответ: дескать, вы предоставили слишком мало информации, поэтому поиск невозможен. К тому времени я уже вышла замуж, родила дочь и с головой ушла в домашние хлопоты. Но продолжала настойчиво писать в посольство. Все это время я считала мамины года. Точный возраст папы я не знала, а маме по моим подсчетам было сорок, потом сорок пять….
Когда через несколько лет я второй раз вышла замуж и переехала в Долинское, мне впервые приснилась мама. Я плыла на корабле, а она, такая молодая и красивая, бежала мне навстречу и плакала от счастья. Корабль должен был причаливать, и тут я проснулась… В тот день впервые посмотрела по российскому каналу телепередачу «Жди меня». Увидев трогательные встречи людей, давно утерявших связь друг с другом, я написала на передачу письмо. Вскоре мне позвонила журналистка и впервые за долгие годы я услышала ответ: «Лиля, мы ищем. Уже нашли человека, похожего на твоего отца, но он говорит, что никаких родственников в наших краях у него нет. Продолжаем поиски».
Шли годы, но результата все не было. За это время Лиля обратилась в службу Красного Креста и даже ездила в Киев к аспирантам Института международных отношений, которые помогли ей написать письмо в правительство Китайской Республики. О Лиле написали все кировоградские газеты, ее история несколько раз прозвучала по районному радио. С тех пор Лилю стали узнавать на улице. Неравнодушные местные жители помогали кто дельным советом, кто моральной поддержкой. Родителей Лилии Бинн (к тому времени уже носящей фамилию мужа Опрышко) искали все миром. И только в прошлом месяце для нее появились новости.
— Когда я пришла домой после работы, мне навстречу выбежала соседка: «Лиля, приезжали журналисты из «Жди меня», просили, чтобы ты им позвонила», — продолжает Лилия. — Я уже и не надеялась, что там обо мне еще помнят. За все эти годы не пропустила ни одного их эфира. Каждый раз радовалась за людей, отыскавших своих друзей и родных, вместе с ними плакала и с тяжелым сердцем думала, что мне не суждено… На передаче сообщили, что они будут снимать сюжет о людях, чьи истории так или иначе связаны с Китаем, поэтому мне организуют и оплатят поездку в Пекин.
Вскоре Лиля отправилась в Китай, где должна была состояться запись программы «Жди меня».
— Выйдя на сцену во время прямого эфира, я начала рассказывать свою историю. Когда закончила, ведущая вдруг сказала: «Сейчас, наконец, состоится эта долгожданная встреча», — продолжает Лилия. — На сцену в сопровождении молодых мужчины и женщины поднялась невысокая седоволосая пенсионерка с до боли родным лицом. Когда она подошла ближе, я разглядела в этом лице… свое собственное. «Мама, — прошептала я, не веря в происходящее. — Мама, это ты?» Она расплакалась. Не помню, говорила ли я что-то еще. Это была ситуация, когда слова были не нужны. Рыдая, я на дрожащих ногах подошла ближе и заключила ее в объятия. Еще никого в своей жизни я так крепко не обнимала. Мама тоже плакала навзрыд и пыталась мне что-то сказать на китайском. Я не понимала, что она говорит, но это было неважно. Вцепилась руками в ее плечи и боялась отпустить — чтобы никогда больше не потерять.
«Папа, известный в городе хирург, умер в прошлом году, так и не дождавшись встречи со мной»
— Не знаю, как смогла следующие полчаса простоять на сцене, — смахивая слезы, признается Лиля. — Ведущая что-то у меня спрашивала, я автоматически ей отвечала, а сама думала: скорее бы все это закончилось, и я осталась бы с мамой наедине. Без зрителей, без камер, только она и я. Когда прямой эфир закончился, поняла, что нормально общаться мы сможем только с помощью переводчика — мама помнила лишь отдельные украинские фразы. Впрочем, первые несколько часов я только ее успокаивала — мама плакала навзрыд. Оказывается, все эти пятьдесят лет они с папой меня искали.
— Папа пытался найти меня через своих знакомых из Украины, через украинское посольство, - продолжает Лиля. — Но ему приходил такой же ответ, как и мне: «Вы предоставили недостаточно сведений». Отец умер в прошлом году, так и не дождавшись встречи со мной. А молодые мужчина и женщина, выводившие маму на сцену, оказались моими родными братом и сестрой. Я сначала подумала, что брат еще студент — настолько молодо он выглядел. Но оказалось, что ему уже за тридцать…
- Так как же все-таки нашли ваших родителей? Вы же говорите, что города, указанного в вашем свидетельстве о рождении, даже нет на карте…
— Все правильно — города Ла-Жун не существует. Но помните, я говорила, что меня все время тянуло в китайский город Ланьчжоу? Не поверите, но именно там и жила моя семья. Когда поисковая группа телепрограммы «Жди меня» все-таки вышла на ее след, к маме без предупреждения пришли домой и с порога сообщили: «Вас ищет ваша дочь Лиля Бинн из Украины». Можете себе представить ее реакцию…
Мы с мамой проболтали целый вечер. Когда ушел переводчик, общались сами. Видимо, со стороны это выглядело очень смешно. Брат с сестрой, наблюдая за нами, громко хохотали. А перед сном мама сказала по-русски: «Поздно уже. Пора спать».
На следующий день мы уехали в Ланьчжоу. Мне показали дом, где я родилась. Мама живет там по сей день. Когда впервые переступила порог этой квартиры, у меня сердце сжалось — там все было незнакомым и в то же время… родным. Отдохнув с дороги, мы сели смотреть семейные альбомы. Многие из фотографий я забрала себе, — моя собеседница достала пачку черно-белых фотографий и показала мне снимок высокого мужчины средних лет. — Это папа… Перед смертью он попросил, чтобы на его надгробии написали имена его детей, в том числе и мое. Он был известным в городе хирургом, заведовал военным госпиталем.
В день моего приезда съехались все наши родственники и папины коллеги. Мы отправились ужинать в ресторан. Я там, кстати, отличилась. Не зная языка, на жестах просила официанта принести мне вилку — китайские палочки оказались не для меня. С тех пор везде носила с собой в сумочке вилку.
А еще меня поразили китайские чаепития. Там чай пьют абсолютно везде! Даже когда мы с братом зашли в супермаркет электроники купить мне ноутбук, консультанты вежливо пригласили нас к установленной в магазине барной стойке — дескать, сначала попьете чай, а потом уже и покупки сделаете. Может, благодаря теплому приему родных все время чувствовала, что я дома. Самое приятное было осознавать, что у меня есть семья. Заботливая мама, которая укутает перед сном теплым одеялом, а утром, когда ты еще валяешься в постели, начнет готовить на кухне завтрак. В свои 76 лет мама не может сидеть без дела.
Помимо ноутбука, родные подарили Лиле ювелирный набор из китайского золота и много фамильных вещей — фотографии, папин паспорт, переходящие из поколения в поколение семейные драгоценности.
— Пойдемте на кухню — угощу вас китайским кофе, — пригласила хозяйка. На кухонном столе лежит самоучитель китайского языка и школьные учебники английского. — Я пробыла в Китае десять дней и уже перед отъездом, как мне показалась, начала что-то понимать. Мы с мамой созваниваемся несколько раз в неделю, общаемся на ломаном русском. А с братом и сестрой переписываемся sms-ками на английском. Вот, смотрите, — женщина достает мобильный телефон. — От сестры: «Целую тебя, моя дорогая Лили. Люблю и очень скучаю». В начале следующего года они с братом собираются ко мне приехать, поэтому сейчас учат русский язык. Покажу им Украину, накормлю украинскими блюдами. А потом опять поеду к маме. Приятно осознавать, что где-то на земле есть родные люди, которые тебе всегда рады.
684Читайте нас у Facebook
