На каникулах учеников из бедных семей педагоги часто приглашали в свои имения или дачи
Принято считать, будто первую школьную колонию — центр оздоровления детей — создал в горах Швейцарии в 1876 году пастор Бион из Цюриха. Вслед за ней подобные учреждения возникли в Германии и лишь в 1882 году — в России под Петербургом. Но, оказывается, первенство в этом деле принадлежит Киеву.
Как свидетельствуют мемуаристы, в конце 1840-х годов в Киеве уже существовало небольшое заведение для оздоровления учащейся молодежи. Оно принадлежало Братскому училищному монастырю и располагалось в летней резиденции ректора Киево-Могилянской академии в селе Братская Борщаговка (в районе теперешней Большой Окружной дороги рядом с Жулянами).
В ректорском доме — «Борщаговском дворце» — устроили дачу для неимущей учащейся молодежи, чтобы летом она не томилась в стенах общежития.
Об однообразии своего времяпровождения студенты забывали лишь в воскресные и праздничные дни
Дача, организованная в доме ректора, студентам очень нравилась. «Прелестный уголок для летнего местопребывания, — писал будущий профессор академии Василий Певницкий. — Территория довольно обширна, около шести десятин. Богатая растительность. По всему обширному пространству сада проведены были хорошо утрамбованные дорожки, и одна из них, самая большая, окаймлена была кустами крыжовника и частью смородины; а по сторонам других росли большие деревья, липовые и грабовые.
На даче был пруд довольно глубокий с холодною чистою водою, в котором плавало много карасей. В этом пруду можно было купаться, а желающие могли ловить рыбу бреднем, который развернутый стоял на берегу пруда. Стояла лодка, на которой можно было покататься. Весною и летом здесь пели соловьи, а за прудом, на ветвистых деревьях в конце сада, устраивали гнезда аисты.
…Во дворе стоял небольшой дом, называвшийся у жителей Борщаговским дворцом. С комнатами этого дома непосредственно через сени соединяется кухня и помещение для служителя. На берегу пруда, на небольшом возвышении стояла двухэтажная круглая беседка со множеством окон. Из нижнего этажа в верхний вела витая лестница. Студенты, жившие в Борщаговке, спали частью в доме, частью в беседке. И в доме, и в беседке с удобством могли разместиться до 16 человек».
Чтобы на даче могли отдохнуть все желающие, академическое начальство разделяло оставшуюся в городе молодежь на две половины. Одни жили в Борщаговке в первые недели каникул, а другие являлись им на смену в последние недели.
Так же просто решался и вопрос с питанием отдыхающих: «…Для них каждое утро привозили из города провизию, и обед готовила для них жена служителя, оберегавшего дачу и жившего на ней круглый год».
Устроители дачи думали только об оздоровлении молодежи. Никакой культурной программы не существовало. Об однообразии своего времяпровождения студенты забывали лишь в воскресные и праздничные дни, когда из города прибывали поклонники местных святынь. «В Борщаговке, — писал мемуарист, — есть целебный источник, над которым устроена каплица, или часовня (с чудотворной иконой Богородицы. — Авт.). К этой каплице притекают явившиеся для богомолья, выслушав наперед литургию в церкви. Совершив богомолье, почтеннейшие из горожан являются в академический дворец и просят позволения погулять в саду и, если возможно, напиться чаю. Студенты очень вежливо и с радостью принимают посетителей, а дачный служитель приготовляет для них самовар. Иной раз предлагают гостям покататься в пруде на лодке, что посетителями принимается с благодарностью. Между посетителями и посетительницами бывают и знакомые студентов: к таким студенты относятся с особенным вниманием, к взаимному удовольствию хозяев-студентов и гостей».
Академическую дачу закрыли в 1854 году — после того как в ее пруду утонул студент. Она пустовала несколько десятилетий, но потом ожила вновь. В августе 1894 года здесь побывал выпускник киевской семинарии, будущий известный дирижер и композитор Александр Кошиц: «Не могу забыть ясную месячную ночь, которую вся наша компания провела на «Академической даче». Она представляла собой старый, прекрасный парк с небольшими домиками, где должны были летом жить студенты академии, те, кто не уезжал на лето домой… В эту ночь целая туча соловьев заливалась друг перед другом во весь голос. Темные аллеи, небольшой пруд, в котором фосфорически отражались звезды с месяцем, прекрасное пение, красивые девушки, легкая атмосфера флирта и влюбленности, все это было будто сон…»
Умиротворение молодежи и просто удаление ее с улиц города составляло в то время одну из важнейших задач власти
Вслед за духовным ведомством начали устраивать здравницы для молодежи и светские учреждения. Первая киевская летняя колония для гимназистов появилась в 1870-х годах (точной даты установить не удалось) по инициативе известного украинского мецената Григория Павловича Галагана. Он учредил частную гимназию в Киеве в память о своем сыне Павле, умершем в юношеском возрасте. Гимназия называлась Коллегией Павла Галагана и представляла собой закрытое учебное заведение, рассчитанное на 50-80 учеников (в этом здании по улице Богдана Хмельницкого ныне находится Музей истории литературы). Особое внимание уделялось здоровью детей. На обширной, теперь уже застроенной, усадьбе гимназии устроили спортивный городок, чего в то время еще нигде не делали.
«Чтобы приохотить воспитанников сколько возможно больше времени проводить на чистом воздухе, — писалось в печатном отчете за первое десятилетие существования коллегии, — был расчищен двор в чистую площадку. Гора превращена в сад, устроенный террасами, сделаны приспособления для игры в кегли, построены pas des geants (гигантские шаги) и гимнастические снаряды на дворе, зимою самими воспитанниками устраивался каток».
Однако одной спортивной площадкой дело не ограничилось. Кроме детей, выезжавших на лето в имения родителей или на дачи, в коллегии учились также воспитанники, которые проводили каникулы в городе или даже в пансионе самой гимназии. Для поддержания их физических сил Григорий Галаган «отдал в распоряжение коллегии усадьбу Покорщину вблизи города Козельца, куда директор, воспитатели и воспитанники, не имеющие возможности провести лето в деревне, выезжали на каникулярное время».
Школьная колония Галаганов напоминала Академическую дачу на Борщаговке. То же приволье, роскошная природа, но при этом такие же скромные жилые помещения.
Со временем появились другие школьные колонии, более просторные и благоустроенные. Часто сами педагоги приглашали в свои имения или на дачи учеников из бедных семей. Вывозила детей на оздоровление в деревню и городская управа. Часть оздоровительных дач содержалась на средства государства. Самой большой из них была «Дача-колония для воспитанников гимназий и реальных училищ г. Киева», основанная в июне 1905 года в селе Плюты на берегу Днепра и принимавшая на лето до 80 учеников. Этот щедрый дар правительства городу свидетельствовал не о какой-то особенной любви чиновников к детям из несостоятельных семей. Ими двигало совсем иное чувство — страх перед ростом преступности среди городской молодежи, выраставшей на улице, в нищете, без надзора, воспитания и обучения.
Колония в Плютах была создана за несколько месяцев до революции 1905 года, в момент обострения политической борьбы и усиления уличного бандитизма. В бурных событиях тех лет участвовала и городская молодежь. В гимназиях устраивались ученические сходки и выбирались советы старост, выдвигавшие вздорные требования к дирекции, на улице сколачивались молодежные группировки. При разгоне демонстраций под пули попало несколько гимназистов, в том числе сын известного киевского мецената Евгения Чикаленко. Сотни молодых людей, участвовавших в ограблении магазинов, убийствах и разбое на улицах, были повешены на Лысой горе. Все это будоражило умы горожан, порождало протестные настроения.
Умиротворение молодежи и просто удаление ее с улиц города составляло в то время одну из важнейших задач власти. Школьная колония в Плютах по замыслу ее организаторов была началом обширного педагогического проекта. Выезд учеников на дачу проходил в торжественной обстановке. На пристани собирались директора всех гимназий и реальных училищ, играл оркестр. Напутственную речь произносил попечитель округа. Ровно в 10 часов под звуки гимназического оркестра пароход отчаливал от киевского берега и через два с половиной часа прибывал в Плюты.
Устройство летних лагерей требовало огромных средств. В бюджете их не было, масса беспризорных детей оставались на улице
Организаторы первых колоний видели их назначение в оздоровлении и физической закалке детей. После революции 1905 года большое внимание стали уделять также их культурному развитию. Обитатели колонии наслаждались красотами природы, ходили в походы, пели, рисовали, читали. В этом внутреннем обогащении ребенка по замыслу педагогов заключалась суть их программы.
«Педагогический персонал дачи, — писалось в отчете, — со своей стороны, придавая важное значение эстетическому развитию учащихся, разнообразными мерами приходил им на помощь в этом деле. Некоторые из воспитанников занимались фотографией под руководством заведующего и фельдшера колонии; проявлявшим способность к живописи была предоставлена возможность писать красками; обладавшие хорошим голосом разучивали с помощью заведующего и членов его семьи песни и романсы, иные учились декламации.
В пользование воспитанникам было предоставлено пианино. Наконец, был организован хор и оркестр балалаечников. Время от времени устраивались импровизированные концерты, а дважды в течение лета с разрешения г-на попечителя учебного округа были устроены литературно-музыкальные вечера с приглашением соседних дачников. После концертов до 11 ночи состоялись танцы. Вечера эти возбуждали живой интерес как учащихся, так и довольно многочисленных посетителей-дачников».
Гимназисты жили в колонии 58 дней и в середине августа возвращались в Киев.
Второй крупный центр оздоровления детей — «Польское общество летних колоний в Киеве» — возник в 1906 году. Его сельские приюты мало чем отличались от общегородской «Дачи-колонии» в Плютах. Но содержались они не на казенные деньги, а на пожертвования частных лиц (польской части населения города), членские взносы и доходы от благотворительных спектаклей, выставок и вечеров.
Поначалу «Общество» брало на лето в аренду старые польские имения на Киевщине. Но, скопив достаточные капиталы, начало скупать земельные участки и возводить на них собственные строения. В 1915 году «Польское общество» имело уже три поместья. Самое большое — «Константиновка» — размещалось к западу от Киева в старинном поместье Рогозинских у железнодорожной станции Голендры. Второе, более скромное, имение «Польского общества» — «Бухово» — находилось в десяти километрах от Одессы.
Свои оздоровительные дачи имело и «Общество бесплатных летних колоний для болезненных детей неимущего еврейского населения г. Киева». Его патронировал миллионер Бродский.
Устройство летних лагерей требовало огромных средств. В бюджете их не было. Детских садов также не хватало. Масса беспризорных детей оставались на улице. Для физического и морального оздоровления подрастающего поколения нужно было создать целую систему частной и государственной благотворительности и совершенно новый институт педагогов-воспитателей, занимавшихся досугом школьников.
Энтузиасты новой педагогики, соединившей в себе начала старого — православного — воспитания и нового — светского — образования, достигли многого. Возможно, они сделали бы для детей еще больше, но, увы, воплощению их замыслов помешали Первая мировая война и последовавшие за ней глобальные изменения в общественной жизни.
553Читайте нас у Facebook
