«Мы с мужем живем в постоянном страхе за завтрашний день…»
«ФАКТЫ» неоднократно писали о критической ситуации с отсутствием лекарств в областных и районных больницах Украины, возникшей в связи с тем, что Минздрав лишь недавно начал проводить тендеры по государственным закупкам… на нынешний год. В результате сотни тысяч людей, страдающих туберкулезом и гемофилией, ВИЧ-инфицированные и онкобольные рискуют оказаться без жизненно важных препаратов. До сих пор они еще получали необходимое лечение, но только благодаря тому, что в больницах оставался прошлогодний запас лекарств. С каждым днем он стремительно тает. Одними из тех, кто стали заложниками сложившейся ситуации, оказались больные сахарным диабетом…
«Инсулин — не чай, здесь ошибиться в дозе — опасно для жизни»
Двадцать два года из 33 лет своей жизни Леся Хижук болеет диабетом, а последние двенадцать — не видит солнечного света. Врачи не исключают, что ослепнуть молодая женщина могла на фоне тяжелого эндокринного заболевания.
— Я помню, что еще девочкой ни с того ни с сего начала пить много воды, — рассказывает Леся Хижук, худенькая миниатюрная шатенка, выглядящая гораздо моложе своего возраста. — Во рту пересыхало, язык прилипал к нёбу. Анализы на уровень сахара в крови выявили показатель в 8,6 ммоль/литр, при норме 5,5. Мне сразу назначили инсулин. Правда, он тогда был очень чистый и качественный, назывался «Б-инсулин». Но я вовсе не хотела каждый день делать уколы и пыталась лечиться всеми возможными методами. Ездила на грязи, пила по капельке специальную очищенную нефть. Отец возил меня в Таджикистан к известному народному целителю, покупал у него травяные сборы. Несколько раз я сидела на инсулиновой голодовке, сначала не колола препарат три дня, потом пять. Больше не выдерживала: начинались головные боли, слабость, апатия. Пришлось снова делать уколы.
Обычный инсулин вводится три-четыре раза в день. Это достаточно сложно, ведь, если ходишь на работу, надо постоянно иметь при себе шприц, медикаменты, следить за временем. Есть, правда, препараты продленного действия. Например, одного укола датского «лантуса» хватает на тридцать часов. Стоит он от двухсот пятидесяти до девятисот гривен за три миллилитра. Это средняя доза диабетику на неделю. Однако в больницах «лантуса» нет. «Актрапид» и «протафан», которыми пользуемся мы с мужем (он тоже болен сахарным диабетом), пока выдают бесплатно, но многие наши знакомые вынуждены покупать флаконы в аптеках. Районные эндокринологи не могут обеспечить их необходимыми импортными препаратами, а отечественный «хумодар» организм часто не воспринимает.
В девяностые годы Лесе приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы доставать ампулы с препаратом.
— Когда с прилавков всех аптек исчез инсулин, было страшно, — вспоминает Леся. — Я в отчаянии написала письмо в Красный Крест. Оттуда мне бесплатно переслали упаковку препарата, но не того, что был нужен. Я продала знакомым двадцать флаконов, а на вырученную сумму смогла купить себе всего восемь. При диабете страдают все кровеносные сосуды и развиваются серьезные осложнения. У меня стало ухудшаться зрение. Потом вообще произошло кровоизлияние, и я попала на операцию. Врачи, которые прижигали мне сосуды на глазном дне, предупредили: никаких резких движений. К несчастью, я оступилась на скользких ступеньках, упала и сильно ударилась… С того дня уже 12 лет ничего не вижу.
Беда случилась в мой медовый месяц, через несколько недель после свадьбы. И вместо того, чтобы радоваться жизни, я впала в тяжелейшую депрессию. Справиться помог папа. Он обращался со мной как с полноценной. Просил почистить овощи, накрыть на стол. За полтора месяца я освоила шрифт Брайля, научилась на ощупь готовить кушать, краситься, делать все по хозяйству. Я спокойно обхожусь с ножом и кипятком, — в доказательство своих слов молодая хозяйка наливает мне чай, не пролив на стол ни капли. — Единственное, что не получается, — это набирать препарат в шприц из ампулы. Ведь инсулин — не чай, здесь ошибиться в дозе — опасно для жизни. Дома не всегда есть мама или муж. Приходится делать уколы самой с помощью шприц-ручки — специального приспособления для инъекций, где дозу можно рассчитать по щелчкам. Сам аппарат дорогой, иголочки к нему тоже. Они одноразовые, но я, на свой страх и риск, колюсь каждой из них по десять дней, пока иголка окончательно не затупится. Покупать три новые каждый день нам не по карману.
Хотелось бы, чтобы государство выдавало нам их бесплатно, равно как и шприцы, тест-полоски на уровень сахара в крови и ацетона в моче, витамины. Но мы почти все покупаем сами. Мне как инвалиду первой группы лекарства дают по льготному разряду. Но однажды вместо привычного датского «актрапида» дали какой-то инсулин, от которого по телу пошла сыпь и образовались фурункулы. Выбирать не приходилось — колола, что приносили. А муж ездил из Луцка во Львов, где по большому блату ему выдавали… аж две ампулы инсулина. Был случай, когда моя мама, обегав все возможные больницы и аптеки и не найдя препарат, пошла в областное управление здравоохранения и… расплакалась. Ей тоже выделили пару флаконов. Сейчас ситуация не такая критичная, но перебои с медикаментами все равно бывают. Мне иногда приходилось делиться препаратом с мужем, хотя самой хватало впритык.
— Мы не раз и не два выручали других диабетиков, — объясняет Сергей, супруг Леси (на фото). — Ведь инсулин, как и любое лекарство, тоже имеет срок годности. Так что копить горы упаковок и хранить их на черный день неразумно. Отдаем и надеемся, что, когда нам будет не хватать, кто-то тоже поделится.
«Если заменить больному препарат на менее качественный аналог, последствия могут быть страшные: от отказа почек до слепоты и комы»
— В принципе, отечественный инсулин у нас есть, несмотря на трудную ситуацию с тендерами, — говорит врач-эндокринолог Луцкой городской поликлиники № 2 Алла Табачак. — Мы получили и «актрапид» с «протафаном», правда, в гораздо меньших количествах. В этом году поставки существенно сократили. К счастью, в области еще есть запасы, которые мы пытаемся разделить на всех. На врачей сейчас возложили огромную ответственность за выдачу лекарств — и материальную, и уголовную, и моральную. Нам очень тяжело, ведь, кроме лечения, приходится заниматься планированием. Хорошо, что в Луцкой областной больнице выделили средства для проведения анализа на гликозилированный гемоглобин. Раньше больные могли проходить эту процедуру только один раз, теперь — сколько необходимо. Это важно, потому что помогает подобрать правильное лечение.
— Ответственность, возложенная государством на врачей, — огромная ошибка. Такого нет нигде в мире, — заявил «ФАКТАМ» Александр Бойко, генеральный директор украинского представительства иностранной компании — производителя инсулина. — Инсулин должен выдаваться в аптеках бесплатно, по рецепту. Эндокринологи не могут сами заниматься обеспечением больных медикаментами. А нехватка инсулина — это проблема не государственная, а местная. Ведь тендеры по закупкам лекарств проводят областные управления здравоохранения. Только они не делают этого вовремя и не особо беспокоятся по этому поводу. У нас в стране так сложилось, что первую половину года все используют прошлогодние запасы и только потом докупают необходимые препараты. Конечно, я допускаю, что в некоторых областях запас инсулина мог исчерпаться гораздо раньше, чем чиновники стали проводить тендеры. А это дело не одного дня. Но если средств из госбюджета не хватает, обычно выделяют деньги из городской казны.
— Местная власть на нас хорошо сэкономила, — считает заместитель председателя Союза диабетиков Волынской области Николай Ткачук. — Формально все хорошо: инсулин есть. Но Волынский облздрав в этом году закупил препарат, который вдвое дешевле и гораздо хуже заграничного. А куда же тогда делись якобы сэкономленные средства? Чиновники не понимают, что творят. Если человека насильно перевести с качественного «лантуса» на худший препарат, который ему не подходит, последствия могут быть страшные: от отказа почек до слепоты и даже коматозного состояния. Я и сам не раз терял сознание на улице от гипогликемии — резкого падения сахара в крови. Это очень опасно и может окончиться летальным исходом.
— Перед тем как перевести диабетика на другой инсулин, врачи обязаны сделать тщательные лабораторные исследования, чтобы определить уровень сахара в крови в динамике, — объясняет Леся Хижук. — Если у больного постоянно высокий сахар или показатели скачут вверх-вниз, значит, диабет не компенсирован. Это очень опасно. Больше всего страдают сосуды. Они как струны, натянутые до предела, по которым безжалостно лупят изо дня в день. Я из-за некомпенсированного диабета ослепла, но, если впредь меня будут переводить с одного инсулина на другой, начнут страдать конечности, и закончиться это может страшными болезнями ног или почек. Мы с мужем живем в постоянном страхе за завтрашний день: даст ли нам государство возможность спокойно лечить болезнь или снова придется бегать и искать способы достать жизненно необходимое лекарство.
Министерство здравоохранения проблему не отрицает. Но оправдывает себя тем, что тендеры были приостановлены из благих намерений: чтобы уничтожить коррупционные схемы, по которым они традиционно проводились.
— Одиннадцать сотрудников Минздрава находятся под следствием, — объяснила руководитель парламентского комитета по вопросам здравоохранения Татьяна Бахтеева. — Ведь цены, по которым в прошлые годы покупались препараты, были завышены в разы. Мы не должны больше зависеть от поставщиков, считавшихся в течение последних восьми лет незаменимыми. Идет работа с заводами-изготовителями, чтобы исключить посредников. Если нам удастся сэкономить, мы закупим не 30-40 процентов лекарств, а постараемся полностью покрыть потребности больных людей. В августе-сентябре будут проведены все тендеры, препараты распределят по регионам, и, надеюсь, дефицита мы избежим.
Фото Владимира Благоверного, специально для «ФАКТОВ»
3427Читайте нас у Facebook
