«Возвращайтесь туда, где были!» — заявил Александр Твардовский отцу, который сбежал из ссылки»
Родителей поэта раскулачили и выслали в Сибирь. Бывших кулаков везли в столыпинских вагонах, как скот
1. Родился будущий писатель на смоленском хуторе Загорье. Здесь его отец, кузнец Трифон Твардовский, заработав многолетним тяжким трудом на первый взнос в Поземельный крестьянский банк, приобрел десять с небольшим десятин земли (1 десятина равнялась примерно 1,09 га). Для него, единственного сына безземельного солдата, эта скудная, но собственная земля была дорога до святости. Любовь к ней Твардовский-старший внушал своим детям с самого малого возраста.
Землю оплачивали в рассрочку. Жили бедно и трудно. Но земляки упорно обращались к Трифону не иначе как пан Твардовский. Во-первых, он в шутку именовал свой хутор имением, во-вторых, носил шляпу, что в сельской местности было в диковинку, а в-третьих, не позволял детям ходить в лаптях. Словом, многое в быту Твардовских было «не как у людей».
Трифон Гордеевич был человеком грамотным и даже начитанным по тем временам. Зимними вечерами читал домочадцам пушкинские «Полтаву» и «Дубровского», гоголевского «Тараса Бульбу», знал наизусть «Бородино» и «Конька-Горбунка». Однако к тому, что сын Саша начал сочинять стихи, отнесся с тревогой — отец знал, что писательство не сулит больших денег.
Образование Александра Твардовского прервалось с окончанием сельской школы. Будучи комсомольцем, юноша мало бывал дома. Он активно участвовал в общественной деятельности, а вся домашняя работа сваливалась на старшего брата Константина, он же помогал отцу и в кузнице. Конечно, отец сердился на Сашу: «Ну пишешь, так пиши! Сочиняй! Но и работай!»
2. В 1931 году родителей Твардовского раскулачили и сослали в Сибирь. Константин вспоминал, что везли их в столыпинских вагонах, как скот, не кормили и практически нигде не останавливались. Чтобы иметь возможность справить нужду, мужчины прорезали в полу вагона отверстие. Это было делом рискованным: охрана могла заподозрить ссыльных в попытке к бегству, поэтому «уборную» спрятали за занавеской…
Начинающий поэт оказался перед сложным выбором: смириться с репрессиями против родных или бороться за справедливость? С просьбой о помощи Твардовский обратился к секретарю Смоленского обкома партии, но тот посоветовал ему отречься от раскулаченных родителей.
За заступничеством к сыну, спецкору областных газет, в Смоленск приехал отец, сбежавший из ссылки и живший по чужим документам. Сам Трифон Гордеевич описывал это так: «Боже ты мой, как же это может быть в жизни, что вот такая встреча с родным сыном столь тревожна! В каком-то смятении я глядел на него: рослый, стройный красавец! Да ведь мой же сын! Стоит и смотрит молча. А потом не «Здравствуй, отец», а «Как вы здесь оказались?!»
- Шура! Сын мой! — говорю. — Гибель же там! Голод, болезни, произвол полный!
- Значит, бежали? — спрашивает отрывисто, как бы не своим голосом, и взгляд его так меня всего к земле и прижал. Молчу — что там можно было сказать?
- Помочь могу только в том, чтобы бесплатно доставить вас туда, где были! — так точно и сказал. Понял я тут, что ни просьбы, ни мольбы ничего уже не изменят».
Пострадавшая от советской власти семья обижалась на Александра. Только мать, Мария Митрофановна, пыталась найти оправдание: «Чувствую, видно, моему сыночку нельзя было по-другому. Карусель в жизни такая».
3. Известность пришла к Александру Твардовскому после публикации в 1936 году поэмы «Страна Муравия». Сюжет ее напоминает историю Дон Кихота, только у Твардовского вместо рыцаря в путешествие отправляется мужик, не желающий вступать в колхоз. Он едет по стране на своей лошаденке в надежде найти землю, где… нет колхозов. Такого места он, конечно же, не находит и, насмотревшись на счастливых колхозников, возвращается домой, убедившись, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхозов.
Поэтические иллюзии Твардовского о новой деревне и растущем благосостоянии крестьян были по достоинству оценены советской критикой, журналы охотно печатали его стихи и поэмы. Воспользовавшись благосклонностью судьбы, Александр Трифонович перевозит родителей в Смоленск (как ему это удалось, история умалчивает), а сам уже как признанный поэт переезжает в Москву, поступает в Московский историко-философский литературный институт — лучший на тот момент гуманитарный вуз страны.
«Вы думаете, мне приятно вспоминать стихи, которые я читал в Большом театре на 70-летии вождя?»
4. После окончания института, в 1939 году, Александра Твардовского призвали в армию. Шинель поэт снял только после Победы, пройдя несколько войн: присоединение к СССР Западной Украины и Белоруссии, финскую кампанию и Великую Отечественную — уже в качестве корреспондента газет «Красная Звезда» и «На страже Родины». В сентябре 1943 года он освобождал и родную Смоленщину.
Из «Фронтовой хроники» выросла поэма «Василий Теркин». Здесь, по выражению Константина Симонова, война изображена правдивой и в то же время не ужасной, сердце простое и в то же время великое, ум не витиеватый и в то же время мудрый — то, что для многих русских людей самое важное, самое заветное. Читатели, прежде всего солдаты Красной армии, также приняли поэму на ура: из литературного персонажа Вася Теркин превратился в настоящего народного героя. Даже ярый противник советской власти Иван Бунин из благополучного Парижа отозвался с похвалой о Книге про бойца: «Какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный солдатский язык… ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова!»
5. В 1950 году Александр Твардовский был назначен главным редактором журнала «Новый мир», а четыре года спустя освобожден от этой должности за «неправильную линию в области литературы» и «идейно порочную» поэму «Теркин на том свете». В 1958-м, с началом хрущевской оттепели, Александр Трифонович вернулся к руководству журналом.
Твардовский гордился тем, что у него работают лучшие корректоры. Что в «Новом мире» никогда не встретишь ошибку, описку, неточность. Поэт и сам был грамотен. Если находил в рукописи ошибку, то непременно ее исправлял и даже радовался, когда встречался особо сложный случай правописания. Выходец из крестьянской семьи, Александр Трифонович постоянно занимался самообразованием и не стеснялся подчеркивать свои знания.
При Твардовском «Новый мир» обнародовал много горькой правды о тоталитарной эпохе и культе личности Сталина, публиковал лучшие произведения советской литературы того периода: «Деревенский дневник» Ефима Дороша, «За правое дело» Василия Гроссмана, очерки Валентина Овечкина, прозу Василия Шукшина, Василя Быкова, Юрия Домбровского. Тогда же Твардовский сумел напечатать в журнале знаменитую повесть Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и добивался публикации его романа «Раковый корпус».
6. Известный советский художник-карикатурист Борис Ефимов вспоминал, что в «Новом мире» из номера в номер печатались мемуары Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь». Однажды Ефимов случайно узнал, что в очередной главе Эренбург размышляет о странном характере Сталина, который, по мнению писателя, часто не трогал людей, ему возражавших и с ним споривших, и в то же время уничтожал тех, кто всячески ему угождал. К первым Эренбург отнес Бориса Пастернака, а человеком, безудержно угождавшим вождю, считал Михаила Кольцова (родной брат Бориса Ефимова — мастер фельетона, основатель журналов «Огонек» и «Крокодил», спецкор газеты «Правда» в годы гражданской войны в Испании, член-корреспондент АН СССР, погиб в застенках НКВД в 1940 году).
По поводу Кольцова главный редактор «Нового мира» сказал Борису Ефимову: «Я очень уважаю Кольцова. Помню его блестящие фельетоны, помню «Испанский дневник». Я также уважаю и Илью Эренбурга. Но коль речь зашла об угождении Сталину, то кто из нас без греха? Вы думаете, мне приятно вспоминать стихи, которые я читал в Большом театре на 70-летии вождя и некоторые другие? Помню, кстати, и ваши плакаты. Разве это было только угодничество? Разве это не было искренней верой?»
Во дворе писательского дома Твардовский и Фадеев передавали друг другу поллитровку, поочередно из нее потягивая
7. Борис Ефимов надолго запомнил первую личную встречу с Александром Твардовским во время войны в редакции «Красной Звезды». В крохотном кабинете Константин Симонов, Василий Гроссман, Савва Дангулов и Александр Твардовский обсуждали брошюру Александра Кривицкого о подвиге 28 панфиловцев. «Заходи, Боря! — воскликнул кто-то из них и представил вошедшего Твардовскому: — Это наш Борис Ефимов, известный карикатурист». Не поднимая опущенной головы, Александр Трифонович внятно произнес: «Ну и х… с ним».
8. В послевоенные годы почти все признанные советские литераторы жили в Москве в так называемом писательском доме. Соседям не раз приходилось наблюдать, как Александр Твардовский возвращался домой подшофе, обычно с Александром Фадеевым или Сергеем Смирновым. Как-то, выйдя во двор с внуком, Борис Ефимов лицезрел трогательную картину: удобно прислонившись к снежному сугробу, Твардовский и Фадеев, уже изрядно раскрасневшись, по-товарищески передавали друг другу пол-литровую бутылку, поочередно из нее потягивая. Шестилетний внук Ефимова, крайне заинтересовавшись зрелищем, подошел поближе. Твардовский внимательно на него посмотрел, вынул из кармана шоколадную конфету и протянул ребенку со словами: «Мальчик, возьми конфету и шагай отсюда к… матери».
9. Летом Александр Твардовский с женой Марией Илларионовной жили на даче в подмосковной Пахре. Александр Трифонович вставал часов в пять утра и отправлялся на речку по холодку, пока роса, туман над головой и одни только рыболовы с удочками сидят по берегам — то ли ловят, то ли дремлют, пригретые солнышком.
Прежде чем войти в воду, складывал костерок на берегу. Вешал на дерево полотенце, рубашку и начинал собирать всякий мусор: ветки, щепки, сигаретные пачки, бумажки. Складывал вместе и зажигал. Потом сидел, смотрел на огонь. Докурив, входил в воду, придерживаясь рукой за сук, и плыл. Не спеша, мощно, спокойно.
И последнюю свою весну Твардовский провел на Пахре. Тогда Александр Трифонович ходил уже с палочкой. Шевелил ею скошенную траву и говорил соседям: «Пишут «пахло сеном», а сколько запахов имеет скошенный луг! Когда только что скошен, когда его печет полуденным солнцем, когда граблями ворошат невысохшую, привянувшую траву. И вечером, когда луг влажен. И сложенное сухое сено — все это разные запахи!»
10. За несколько лет до смерти главный редактор «Нового мира», трижды лауреат Государственной премии СССР Александр Твардовский написал поэму «По праву памяти» (1967-1969), в которой есть такие строки:
Допустим, ты свое уже оттопал
И позади — остался твой предел,
Но при тебе и разум твой, и опыт,
И некий срок еще для сдачи дел
Отпущен — до погрузки и отправки…
Нет, лучше рухнуть нам на полдороге,
Коль не по силам новый был маршрут.
Без нас отлично подведут итоги
И, может, меньше нашего наврут.
Умер Александр Твардовский 18 декабря 1971 года. Поэма «По праву памяти» увидела свет лишь в перестроечном 1987-м, после 18 лет запрета.
3387Читайте нас у Facebook
