«Я так хотел помочь маме научиться ходить заново, что и сам неожиданно встал на ноги»
Беда пришла в семью Феденко ровно три года назад — в декабре 2008-го. В тот роковой день их сын Антон, студент четвертого курса факультета международных отношений Киевского экономического университета, отправился в общежитие вуза, где отмечали день рождения его однокурсника. И случайно увидел, как разъяренный парень избивает девушку. Антон кинулся к хулигану, оттащил его от жертвы. Это привело известного на все общежитие дебошира Максима Ракова в бешенство. «Поймаю — убью!» — предупредил он. Когда Антон уходил домой, Раков подкараулил его в темном коридоре и ударил чем-то тяжелым по голове. Парня обнаружили однокурсники: он лежал с пробитой головой под дверью одной из комнат общежития.
*Антон уже может сам встать с кровати и даже сделать несколько шагов до окна
Врачи Киевской городской клинической больницы скорой медицинской помощи констатировали у Антона несовместимую с жизнью открытую черепно-мозговую травму: двойной перелом основания черепа. Чудовищный удар снес полголовы, размозжив череп и буквально превратив мозг в кашу. В больнице Антон Феденко пережил клиническую смерть и впал в кому.
«Пробыв в коме два месяца, Антон не мог самостоятельно дышать, есть, говорить, двигаться»
Невозможно представить, что почувствовали родители Антона, когда врач отделения интенсивной терапии, бросив на них сочувственный взгляд, спросил: «У вас есть еще дети? Две дочери-близняшки? Это хорошо… Ваш сын в коме, у него нет шансов. С такой травмой не выживают».
— Я закричала, ноги подкосились, и я упала, — вспоминает мама Антона Татьяна Валентиновна. — Помню, муж закрывал меня от людей, а я кричала, кричала… Знала: если Антон умрет, я тоже не выживу. Я люблю своих детей до безумия… Но потом вдруг спохватилась: что будет, если беда действительно сломает меня? Каково придется мужу? А мои дочки, что станет с ними? И я взяла себя в руки. Сказала мужу: «Я никому не верю. С Антоном все будет хорошо».
В реанимацию нас не пускали, но однажды я увидела, как сына вывозили из отделения на обследование. У Антона отсутствовала половина черепа. Из-за огромной гематомы мозга его голова распухла до невероятных размеров. Я носилась по врачам и спрашивала: «Что можно сделать? Вы только скажите, я все выполню!» Они разводили руками: мол, ничего поделать уже нельзя.
Была зима, но я часами простаивала на улице под окнами палаты, где лежал Антон. Мысленно протягивала ему руку: «Родной мой, ты только держись!» Договорилась с медсестрами, чтобы ночью, когда не видят дежурные врачи, они подносили к уху Антона мобильный телефон. Тогда могла подолгу разговаривать с сыном. Раньше я редко ходила в церковь. А теперь, стоя на коленях перед иконами, умоляла Господа: «Забери у меня все. Только сохрани жизнь моему сыну!»
Врачи сказали, что нужно попытаться зацепить подсознание Антона, и посоветовали записывать для него аудиописьма. Феденко всей семьей надиктовывали послания. Татьяна Валентиновна говорила сыну о любви. Верила, что ее материнская любовь вырвет сына из небытия.
— Я упросила заведующего отделением интенсивной терапии Игоря Малыша пустить меня к сыну, — продолжает Татьяна Валентиновна. Глаза женщины полны слез. — Увидев Антона, чуть не закричала от боли. Его скрутило в позу эмбриона, ноги вывернуло, полголовы запало внутрь черепа. Температура тела была 41 градус. Я встала слева — ближе к сердцу сына. Левой рукой взяла левую руку Антона. В детстве Антон мечтал о лабрадоре. Но мы с мужем были слишком занятыми людьми и не могли позволить себе завести собаку. «Антоша, я тебя прошу, открой глазки! — говорила я. — Обещаю, что куплю тебе собачку. Я куплю сто тысяч лабрадоров, только открой глазки!» И вдруг по щеке сына скатилась слеза. Санитарка шепнула мне на ухо: «Он вас слышит!»
Через три недели Антошка открыл глаза. Я так радовалась! Но врачи сказали, что это… конец. Из комы можно вернуться в сознание или уйти в апаллический синдром. Это значит, что человек становится растением. И все-таки я не отчаялась. По-прежнему целый день разговаривала с сыном. Друзья Антона под окнами реанимации нарядили новогоднюю елку и стояли с большим плакатом: «Антон, мы тебя ждем!»
Сын смотрел невидящим взглядом, но я чувствовала, что он смотрит на меня. Врачи говорили: это не так, а я твердила: «Он слышит, он знает, что я здесь!» Однажды я отошла к окну и долго просила Антона, чтобы он наконец взглянул на меня. Сын медленно повел глазами и остановил взгляд на мне. Врачи пришли в восторг и даже начали аплодировать. Потом они говорили: мол, скорее всего, аппалического синдрома не было. А иначе как бы Антон из него вышел? Я пожала плечами: «Это же ваши диагнозы».
Пробыв в коме два месяца, Антон уже не мог самостоятельно дышать, есть, говорить, двигаться. При росте 190 сантиметров он весил всего 40 килограммов. А еще предстояло выдержать две сложнейшие операции. Сначала Антону сделали пластику головы, поставив на место отсутствующей кости специальную пластину. Потом, чтобы он смог научиться дышать, удалили большую часть трахеи. Татьяна Валентиновна уволилась с работы и стала выхаживать сына.
«Я найду способ поставить Антона на ноги. Ведь прежде нам заявляли, что он и жить не будет!»
Тот факт, что Антон Феденко выжил, врачи называют небывалым чудом. Еще одним чудом стало то, что парень полностью сохранил интеллект: он не только научился говорить заново, но и вспомнил три иностранных языка!
— В больнице я заметила, как Антон водит глазами по бейджикам врачей, — говорит Татьяна Валентиновна. — Боже, неужели он может читать? Сказала врачам. Они написали на листке бумаги: «Антон, закрой глаза и лежи так, пока мы не разрешим их открыть». Он в точности выполнил команду! Когда рассказала об этом друзьям сына, они изготовили для него специальный алфавит на дощечке. Антон тыкал непослушным пальцем в буквы, а я читала его предложения.
Однажды он написал: «Помнишь, ты обещала мне купить собаку?» Я обмерла, но виду не подала. «Конечно, помню, — говорю, — давай вставай, учись ходить. Кто же будет собачку выгуливать?» Потом спрашиваю: «Ты уже придумал имя?» Антон написал: «Эллис». Так у нас появился шестой член семьи — лабрадор Эллис. Собака безумно любит Антона, облизывает его с ног до головы. Сын светится от счастья.
Антон пытался говорить, но ничего не получалось. Тогда он написал: «Мама, я забыл, как говорить. Помоги». Он думал, что произносить звуки нужно на вдохе. Я подсказывала — на выдохе. На переучивание ушло полгода. Как-то убирала в его комнате и вдруг слышу: «Ма…» Посмотрела на телевизор — выключен. Перевела взгляд на Антошу, а он старательно тянет: «Ма-а-ма-а». Это было его первое слово.
— Находясь в коме, я слышал только голос мамы, — признался «ФАКТАМ» Антон полтора года назад. Тогда он говорил с большим усилием, сильно растягивая слова. — Она болтала без умолку. Меня это ужасно раздражало. Я ведь не понимал своего положения. Думал: «Что это она постоянно все комментирует?» Но, когда она пообещала купить мне собаку, страшно обрадовался.
Впервые мы рассказали о трагической и в то же время удивительной истории Антона Феденко в июле 2010 года. В тот момент никто не надеялся, что однажды Антон сможет встать на ноги. Врачи говорили супругам Феденко: «Ваш сын выжил, и большего чуда Бог сотворить не мог. Смиритесь: Антон никогда не будет ходить». Дело в том, что после перенесенной травмы парень остался инвалидом: поврежденный мозг развернул ноги наружу так, что пятки оказались в паху. Крупные суставы ног обросли костной тканью (оссификатами). Антон все время лежал, иногда его вывозили в полулежачем положении на прогулку, прикрыв ноги покрывалом. Ведь надеть штаны было невозможно.
— Я найду способ поставить сына на ноги, — говорила с дрожью в голосе мама Антона. — И пусть официальная медицина твердит, что он никогда не будет ходить. Но ведь прежде нам заявляли, что Антон и жить не будет!
Наша публикация об Антоне Феденко стала знаковой в судьбе парня. Его история тронула сердца многих читателей, они звонили маме Антона, рекомендовали врачей, просто поддерживали. И общими усилиями сотворили чудо: подняли Антона на ноги!
А началось все с того, что знакомый семьи Феденко отыскал одного из лучших ортопедов Западной Европы Кристофа Ранггера. Профессору Ранггеру переслали историю болезни и анализы Антона. И он ответил: «Я лично и клиника «Нордвест» во Франкфурте-на-Майне беремся провести две операции. Для меня дело профессиональной чести прооперировать такой тяжелый случай».
Немецкий профессор даже отказался от своего гонорара за операции. Клиника сделала максимальные скидки, но общая стоимость операций все равно составила 40 тысяч евро. И хотя Татьяна Валентиновна снова вышла на работу, для семьи Феденко, истощенной двухгодичным лечением сына, такая сумма была неподъемной. На больницы, операции, медикаменты, услуги массажистов и логопедов они истратили более двух с половиной миллионов гривен. Продали дачу, участок земли, поодалживали у друзей. Виновник трагедии Максим Раков отказался оплачивать лечение. Против него возбудили уголовное дело по факту покушения на убийство. Но во время суда он исчез и был объявлен в розыск.
На выручку пришли читатели «ФАКТОВ»: в течение недели после второй публикации люди прислали семье Феденко более ста тысяч гривен! Рассказывая об этом, мама Антона плакала. Недостающую сумму для операции передал один из народных депутатов Украины. Он же помог срочно получить визу и даже организовал вылет.
Изувеченный тазобедренный сустав рассыпался прямо во время операции
В апреле 2011 года Кристоф Ранггер выполнил не две, а три сложнейшие операции на ногах Антона. Профессор признался, что впервые столкнулся с такой степенью оссификации. Немецкие хирурги ювелирно очистили каждый сустав, каждую мышцу и каждый нерв от чудовищных костных разрастаний. Третья операция была внеплановой. Оссификация проела головку тазобедренного сустава, и он рассыпался прямо во время хирургического вмешательства. Пришлось сустав заменить.
В мае Антон вернулся в Украину, освоил инвалидную коляску, стал усиленно заниматься на дому. По прогнозам Кристофа Ранггера, уже через несколько месяцев он должен был встать на ноги. Однако выяснилось, что вопреки ожиданиям профессора сухожилия на ногах не потянулись, как часто бывает после подобных операций. Именно стянутые сухожилия не давали возможности Антону встать на ноги. Клиника «Нордвест» предложила еще две операции на коленях стоимостью 15 тысяч евро. После этого, гарантировали немецкие специалисты, Антон стопроцентно сможет ходить.
Однако трехлетняя напряженная борьба истощила Татьяну Валентиновну. Женщина просто не находила в себе сил снова просить кого-то о помощи. Набравшись мужества, обратилась к выручившему ранее народному депутату. В этот раз он отказал, объяснив, что его возможности небезграничны. Ситуация снова зашла в тупик.
В августе в семье случилась новая беда.
— Мы вывезли Антона в село к моей бабушке в Киевской области, — рассказывает Татьяна Валентиновна. — Чтобы сын мог гулять на свежем воздухе в инвалидной коляске, на ступеньках сделали пандус. Утром я торопилась на рынок за молоком. Выскочила из дому, поскользнулась на пандусе и упала коленками на выступ бетонной ступеньки. От дикой боли даже не могла позвать на помощь. Выручила наша собака Эллис. Она привела к крыльцу мужа. Меня отвезли в Киев, где установили, что я получила многооскольчатый перелом левого надколенника плюс разрыв связок.
Обычно в таких случаях пациенту меняют поврежденный сустав. Но во время операции хирурги сумели собрать коленную чашечку по кусочкам, закрепив ее при помощи металлической конструкции. Объяснили: перелом тяжелейший, срок реабилитации — год. На месяц женщину заковали в гипс от бедра до пятки.
«Реабилитолог удивлялся: «Ваш сын работает на пределе возможностей»
— Когда меня выписали из больницы, мужу пришлось ухаживать уже за двумя инвалидами, — вздыхает Татьяна Валентиновна. — Виталий разрывался между нами: я лежала в одной комнате, Антон — в другой. Муж привозил меня к Антону в его же инвалидной коляске. Сын очень сильно переживал за меня. Когда мы встречались, у него даже взгляд становился другим. Он старался попридержать инвалидную коляску, подставлял мне руку.
Когда сняли гипс, я начала учиться ходить. Пользовалась костылями Антона, его ходунками, ортезами для коленных суставов. По иронии судьбы, я оказалась почти в таком же положении, что и мой сын. У меня тоже образовались контрактуры сустава, травмированная связка не позволяла полностью встать на стопу. Сначала я прыгала на одной ноге, потом осторожно, придерживаясь за стенку, передвигалась к комнате Антона: «Сынок, смотри, я учусь ходить!»
*«Мы с сыном очень переживали друг за друга», — признается Татьяна Валентиновна.
В это время я получила деньги по больничному, что позволило Антону возобновить занятия с реабилитологом, летом у нас не было на это денег (Татьяна Валентиновна — единственный кормилец в семье. Папа Антона оставил работу, чтобы ухаживать за сыном. Кроме того, у Феденко две дочери-студентки. — Авт.) Не знаю, что произошло с Антоном, но он вдруг стал как-то неистово заниматься. То ли хотел помочь мне, то ли догнать. Буквально изматывал реабилитолога! Тот удивлялся: «Ваш сын работает на пределе возможностей». По вечерам мы с Антоном обсуждали свои достижения, радовались друг за друга. Травма Антона намного старше и тяжелее моей, но пошли мы одновременно!
— Первые шаги сын сделал от кровати до окна, — подключается к беседе папа Антона Виталий Валентинович. — Мы с реабилитологом держали его под мышки, а он учился ходить. Точно так же училась ходить и Татьяна. Может, на сына повлияла травмы мамы, а может, просто время пришло. Признаюсь, я долго ждал этого момента. Трудно описать словами, что я почувствовал, когда Антон сделал первый шаг.
— А я тогда расплакалась, — вытирает слезы Татьяна Валентиновна. — Но первая радость сменилась болью: я-то знаю, что ему пришлось преодолеть… Читатели «ФАКТОВ» часто спрашивали: «Как вы пережили это все? Что было самым тяжелым?» Я долго думала над этим вопросом и наконец-то для себя самой сформулировала ответ: «Не поверить приговору врачей, не сломаться и не дать сломаться Антону».
Поскольку у сына не работают связки и коленки полностью не разгибаются, он может стоять только на цыпочках. Чтобы ему было легче передвигаться, реабилитолог придумал подложить под пятки валики из тряпочек и прикрепить их к стопам. Поначалу у сына кружилась голова, тряслись ноги, его сильно шатало. Но с каждым днем он все увереннее стоит на ногах.
— Антон сам руководит процессом реабилитации, — улыбается Виталий Валентинович. — Составил себе список упражнений на утро, день и вечер. Занимается самостоятельно, со мной, с реабилитологом, еще и друзей приглашает в помощники. В общей сложности Антон занимается четыре часа в день. Уже может сам сесть на кровати, свесить ноги, достать костыли.
Приехав в гости к Антону, я спросила, можно ли сфотографировать его стоящим. Татьяна Валентиновна предупредила: нужна страховка, иначе Антон может упасть. Но парень заявил: «Я встану сам. Фотографируйте». И на моих глазах поднялся с кровати, опираясь на костыли. Простоял ровно 30 секунд. Было видно, что ему очень тяжело, от усилия на лбу выступили капельки пота.
Антон заметно похудел: сказываются интенсивные занятия. Рукопожатие парня стало крепким, а речь почти нормализовалась.
— Это не я медленно говорю, это мысли неспешно в голову приходят, — подшучивает над собой Антон. — Я так хотел помочь маме научиться ходить заново, что и сам неожиданно встал на ноги. Кроме того, было жаль и папу. Он ведь замучился ухаживать за нами.
«Мы купим всех и вся, а вы останетесь ни с чем»
В комнате парня стоит удивительной красоты икона Святого Антония. Это подарок читательницы «ФАКТОВ» Любови Никифоровны из Севастополя. Когда Татьяна Валентиновна поломала ногу, Любовь Никифоровна приехала в Киев и научила ее вышивать.
— Я раньше даже шить не умела, — признается Татьяна Валентиновна. — А тут обучилась вышивке! Муж и дети хвалят мои работы. Вышивка помогла мне пережить новое испытание.
У нас еще две хорошие новости. Через неделю закончим курс лечения гепатита С (вирусом Антона заразили в одной из столичных больниц. — Авт.) Средства на дорогостоящее лечение помогли собрать читатели «ФАКТОВ» и благотворительный фонд Рината Ахметова «Развитие Украины». И вторая: на днях позвонил следователь прокуратуры и сообщил, что в России задержали Максима Ракова. Сейчас готовят документы для его экстрадиции в Украину.
В тот день, когда Антон попал в больницу, я поехала в общежитие к Ракову. Он сидел в своей комнате и нервно курил. «Максим, что же ты наделал?» — только и спросила, ругаться не было сил. Он упал на колени, опустил голову: «Простите. Я не хотел, чтобы так получилось». Потом Максим приехал ко мне на работу, с ним была женщина. Она представилась его тетей, сказала, что родители Ракова живут за границей, она опекает племянника. Тетя Максима просила, чтобы мы не подавали заявление в милицию. Мол, потом она с нами рассчитается. «Нет, — говорю им, — заявление подавать буду». В ответ Максим вспылил, тетка его одернула, а мне спокойно заявила: «В таком случае мы купим всех и вся. А вы останетесь ни с чем». Больше я их не видела.
У родителей Антона не было времени и сил, чтобы контролировать, как продвигается расследование. Только через три месяца они узнали, что Раков по-прежнему разгуливает на свободе. Виталий Валентинович трижды писал ходатайство об изменении меры пресечения для Ракова и трижды получал отказ. А когда начался суд, Максим благополучно сбежал к родителям в Россию.
Однако мысли родителей Антона заняты не жаждой мести. Феденко прошли только половину пути. Впереди еще две операции и длительная реабилитация.
— Понимая, что новые операции в Германии для нас недостижимы, я стала искать хирургов в Украине, — рассказывает Татьяна Валентиновна. — Нам посоветовали одного из лучших специалистов в области лечения поврежденных коленных суставов Ярослава Линько. Он поставил на ноги многих украинских спортсменов. Однако, осмотрев Антона, Линько признался: «Я с таким не сталкивался, поэтому помочь ничем не могу». Значит, у нас нет выбора: нужно снова искать деньги для операций в Германии.
Пока мы беседовали, пришел реабилитолог. Узнав, что здесь журналист «ФАКТОВ», не удержался от того, чтобы высказать свое мнение.
— Я занимаюсь с Антоном уже три года, — говорит реабилитолог (из скромности мужчина попросил не называть его имя). — Он был практически растением, которое затем вновь стало человеком. И все не так просто, как кажется со стороны. Попытки Антона встать на ноги — это тяжкий труд, страдания, мучения и адская боль. И дай Бог, чтобы они были не напрасны.
Если у вас есть возможность помочь Антону Феденко, позвоните его маме: (050) 335-32-60.
Фото автора
5810Читайте нас у Facebook
