«Когда я спросил у милиционера, за что он меня бьет, тот ответил: «Ни за что. Просто ты мне не понравился!»
Сообщения о том, что где-то в «застенках милиции» избили очередного задержанного, стали, к сожалению, уже почти обыденными. Большинство людей, не по своей воле проведя ночь в милицейском участке, порой выходят оттуда с мыслью поскорее все забыть. Редко кто пытается потом добиться справедливости через суд, чтобы наказать обидчиков, которые превысили свои полномочия. Как правило, люди в такой ситуации заранее уверены, что у них ничего не получится. Но 53-летнему киевлянину Юрию Суржко удалось доказать вину участкового инспектора милиции, который несколько часов измывался над ним просто так, без всяких на то причин. Ведь никакого признательного показания от киевского предпринимателя милиционеру и не было нужно.
«Это хорошо, что лифт работает. А то ты бы меня на четвертый этаж на руках нес!»
— Была обычная семейная ссора, — вспоминает Юрий Суржко. — Сейчас не хочется вдаваться в подробности происходившего в тот вечер, ведь все уже давно помирились. Но наш местный участковый тогда решил разобраться в ситуации. Причем сделал это весьма своеобразно.
Юрий Суржко — частный предприниматель. На днях ему исполнилось 53 года. Ни своим внешним видом, ни поведением этот солидный мужчина не похож на хулигана и дебошира. Напротив, Юрий Леонидович, бывало, раньше даже помогал сотрудникам милиции. Например, когда из окна своей квартиры увидел, как кто-то взламывает чужой автомобиль, мужчина вызвал наряд милиции, при этом без проблем согласившись стать свидетелем.
— Из-за чего скандал-то был?
— Я поругался с парнем своей приемной дочери из-за того, что тот поздно приходил домой. А у нас дети спят. Он начинает шуметь — дети просыпаются. Ну и поскандалили немного. Я взял и выбросил тапочки этого парня через окно на улицу. Видимо, мы шумели, потому милиция и приехала.
Участковый инспектор лейтенант Сидорчук (фамилия изменена) почему-то сразу назначил меня главным дебоширом и предложил проехать с ним в райотдел. Я не сопротивлялся, потому что не чувствовал своей вины. Думал, снимут показания и отпустят. 
На всякий случай следом за мной на улицу вышел мой сын Юра и начал записывать номера милицейской машины, что разозлило участкового, и он закричал: «Ты что, мажор какой-то? Зачем номера записываешь? Сейчас и тебя с собой заберем!»
*»Участковый хвастался, что знает приемы кунг-фу, — рассказывает Юрий Суржко, — и, приставив кулак к моему горлу, сказал: «Сейчас буду отрабатывать на тебе «коготь тигра»
— Когда приехала милиция, я как раз возвращался домой, — вступает в разговор Юрий Суржко-младший. — Участковый, увидев меня, спросил: «Ты куда? На четвертый этаж? Лифт работает?» Я утвердительно кивнул. Тогда участковый сказал: «Это хорошо, что работает. А то сейчас ты бы меня на четвертый этаж на руках нес!» Я понимаю, что это могла быть просто шутка, но она мне показалась какой-то странной. Я даже не знал, что разговариваю с участковым инспектором, он ведь был без формы. Думал, что с каким-то хулиганом. Именно поэтому на всякий случай решил записать номера автомобиля, на котором увозили папу. Мало ли кто это мог быть? Папа все-таки предприниматель.
— Мы приехали в Оболонский райотдел милиции, — продолжает Юрий Суржко-старший. — Был уже первый час ночи. Подъехали не к парадному входу, а почему-то с тыльной стороны. Участковый вывел меня из машины и вдруг зачем-то начал тянуть в кусты. Когда я спросил, зачем это надо, тот грубо крикнул: «Иди сюда, я сказал!» Понятия не имею, для чего участковому понадобилось это. Даже предположить боюсь. Слава Богу, милиционер отказался от своей затеи и завел меня в кабинет номер 102, где фотографируют задержанных: здесь на штативе стоял фотоаппарат.
«Из-за таких, как ты, у меня брат в России погиб!» — неожиданно выпалил участковый в присутствии еще одного лейтенанта и сержанта, который должен был вести протокол. И добавил: «Я могу тебя заставить признаться в том, что именно ты убил моего брата!» И наотмашь ударил меня по лицу. Потом еще раз и еще. Я стоял возле стены и после каждого удара бился о нее затылком.
Несколько раз я падал на пол. Поднимался, а он бил снова. Когда, умоляя оставить меня в покое, спросил: «За что ты меня бьешь?» — участковый ответил: «Ни за что. Просто ты мне не понравился!»
— В кабинете, где вас избивал участковый, были еще сотрудники милиции. Как они реагировали на происходящее?
— Сержант что-то писал, не поднимая головы, а еще один лейтенант просто молча наблюдал за всем, даже не пытаясь остановить коллегу.
«Испачкав руки кровью, Сидорчук вытер их о мою фуражку, бросил на пол и приказал мне поднять»
— Долго вас избивали?
— Часа два, — говорит Юрий Суржко. — Правда, было несколько перерывов, когда в тот же кабинет приводили других задержанных.
— Их тоже били?
— В моем присутствии — нет. Их оформляли и уводили в другой кабинет. В первый раз привели цыганку, потом — паренька лет 17-ти. И вот что меня поразило. Участковый ни разу не спросил ни у кого из задержанных, что они нарушили. Первым и единственным вопросом в обоих случаях было: «Деньги есть?» Представляете себе такую картину? В кабинет заводят какого-нибудь человека, а участковый, развалившись в кресле, сразу же спрашивает о деньгах.
Но мои деньги участкового, скорее всего, не интересовали. Когда задержанных уводили, он продолжал меня избивать. Хвастался, что знает приемы кунг-фу и сейчас начнет на мне отрабатывать «коготь тигра». А потом он взял зажигалку и начал поджигать мне руки.
— Участковый требовал от вас каких-то признательных показаний? Ведь избивают обычно для таких целей.
— Нет. Судя по всему, ему от меня ничего не было нужно. Он просто упивался своей властью и безнаказанностью. Ах, да! Он спросил меня, пил ли я водку. Я ответил отрицательно. На что участковый сказал: «Напишешь, что пил водку! А то хуже будет».
Испачкав руки кровью, Сидорчук вытер их о мою фуражку, которую тут же бросил на пол и приказал мне ее поднять. А потом, видимо, утомившись бить, вытащил из пистолета обойму с патронами и начал этой обоймой с силой тыкать мне в нос. Говорит: «Я тебя сейчас убью. Вывезу в лес и убью. И никто тебя не найдет». При этом он посмотрел на другого лейтенанта, как бы ища у того поддержки. Но второй милиционер промолчал. Затем участковый вспомнил о моем сыне и говорит: «Он что у тебя, такой умный? Я вот напишу письмо в его университет, его оттуда быстро выгонят! И вообще, буду следить за вами, за вашей семьей. Надену гражданскую одежду и буду избивать вас на улице».
— Чем же все закончилось?
— Очевидно, утомившись, под утро Сидорчук отвел меня в камеру. Еще немного задержался, чтобы проинструктировать, как вести себя на суде. Мол, я должен на вопрос судьи подтвердить, что немного похулиганил. Мне выпишут штраф и отпустят. «И еще, не забудь: завтра вернешься сюда с хорошей бутылкой виски!» — сказал мне участковый на прощание.
— Вы действительно на суде так все и сказали?
— Да. И то, что я якобы хулиганил, и что водку пил. Хотя ни того, ни другого не было. Был обычный внутрисемейный конфликт.
Мне выписали 51 гривню штрафа и отпустили.
— Почему вы не пошли домой, а сразу же направились в прокуратуру? Вы сами хоть раз слышали, чтобы за подобные дела сотрудников милиции наказывали?
— Нет. Не слышал. Но я решил, что так оставлять это нельзя. Ведь даже если бы я и хулиганил, сотрудник милиции не имеет права меня избивать, применять ко мне силу, если я не оказываю сопротивления.
«Во время очной ставки в кабинете следователя прокуратуры участковый одними губами несколько раз произнес, обращаясь ко мне: «Убью!»
— Как вас встретили в прокуратуре?
— Хорошо встретили, — рассказывает Юрий. — Если честно, не ожидал даже. Я, избитый, пришел писать заявление в Оболонскую районную прокуратуру. Меня приняла женщина, заместитель районного прокурора, выслушала и, приняв заявление, предложила съездить на экспертизу, чтобы снять побои. Но до экспертизы я так и не доехал. Прямо в кабинете заместителя прокурора мне стало плохо. Мне предложили вызвать «скорую». Приехали врачи, замерили давление: а у меня за 200. Определили сотрясение мозга.
— Побои вы так и не сняли?
— В скорой помощи меня обследовали и все зафиксировали. В больнице провел несколько дней, а потом попросил отпустить домой. Там медикам и своих хлопот хватает.
— Вернувшись домой из больницы, вы все-таки решили завершить начатое, чтобы добиться суда над участковым?
— Знаете, как получилось? Вскоре меня вызвали в Оболонскую прокуратуру, и следователь сказал, что на участкового Виктора и раньше жаловались, но они не могли доказать его вину, так как не было свидетелей.
— А что же изменилось сейчас? Кто согласился свидетельствовать против участкового?
— Тот самый молодой сержант, который вел протокол задержания, когда меня избивали в 102-м кабинете. На досудебном следствии он дал показания, как все было. Хотя в ходе суда, когда надо было рассказывать все снова уже в присутствии подсудимого (по сути, его начальника) сержант начал говорить, что видел не все происходившее тогда в кабинете.
— На вас оказывали давление? Предлагали деньги, чтобы вы забрали заявление?
— Сам участковый ко мне не подошел ни разу. Он даже не подумал извиниться. Напротив, помню, во время очной ставки в кабинете следователя прокуратуры Сидорчук одними губами несколько раз произнес, обращаясь ко мне: «Убью!» Правда, не надо акцентировать на этом внимание. Все равно не докажешь. В протоколе ведь это не было зафиксировано.
За мной несколько дней по пятам ходила мама Сидорчука. Она и деньги предлагала. Но я отказался. Сказал, что ходить за мной бесполезно. Очень хотелось наказать своего обидчика, чтобы другим неповадно было.
— До суда участковый был на свободе?
— Нет. Сидорчука уволили из органов, и он находился в следственном изоляторе.
— Он признал свою вину на суде?
— Нет. По поводу показаний сержанта он сказал, что следствие оказало давление на молодого милиционера. Но больше всего я был шокирован, когда на суде адвокат участкового, объясняя появление у меня синяков и ссадин на лице, заявил: «Милиционер хотел вытереть Суржко лицо, а тот зачем-то сам начал биться головой об стену!»
Участковый Сидорчук несколько раз сказал суду, что я был пьян. Тогда я сказал: «Я давал показания в момент задержания. Объяснения писал собственноручно. Они есть в деле. Если я был пьян, то там должна быть хоть одна ошибка. Если найдете, вынужден буду признать, что был пьян».
Решением Оболонского районного суда бывший участковый инспектор был приговорен к трем годам лишения свободы.
— Так получилось, что судья дважды меня спрашивал, как я считаю, какое наказание должен понести Виктор, — говорит Юрий Суржко. — Я ответил: «Года три, думаю, хватит». Хотя знал, что прокуратура просила больший срок.
Хочу найти всех пострадавших от действий этого участкового, чтобы рассказать им, что их обидчик наказан.
— Действительно, государственный обвинитель просил для участкового семь лет лишения свободы, — говорит заместитель прокурора Оболонского района Киева Константин Дяденко. — Но судья вынес приговор — три года. Мы считаем этот приговор слишком мягким и уже внесли апелляцию. В свою очередь сторона осужденного внесла свою апелляцию, считая приговор слишком суровым.
— Константин Владимирович, а вы не считаете это уголовное дело рядовым?
— Нет, конечно! Сотрудник милиции обвинен по статье «Превышение власти». Это далеко не пустяк. Все должны действовать в рамках закона.
— Согласитесь, подобные приговоры, когда сотруднику милиции дают реальный срок за превышение власти, достаточно редки.
— Потому что пострадавшие от действий сотрудников милиции нечасто обращаются с жалобами в прокуратуру. Они уверены, что в подобной ситуации ничего доказать нельзя. Но вот Юрий Суржко же доказал!
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
1681Читайте нас у Facebook
