За полетами аэронавтов в киевском парке Шато-де-Флер зрители наблюдали с замиранием сердца, ведь воздушные шары были неуправляемыми
Чтобы уберечь от хаотической застройки и разорения райский уголок Киева — Городской сад, — в 1850-х годах Дума пошла на крайний шаг — решила спасти верхнюю часть сада (примыкавшую к Мариинскому дворцу), пожертвовав нижней. В Нижнем саду не было таких знаменитых видов, как в Верхнем, но киевляне любили его за укромные уголки и тенисные дорожки. Здесь сохранились старые фруктовые деревья времен царицы Елизаветы Петровны, столетняя тополиная аллея и первый городской розариум — Долина роз — у небольшого пруда. В глубине Нижнего сада находилась уединенная Аллея влюбленных… Все это начали корчевать и застраивать еще в 1861 году, а в 1862-м территорию вместе с постройками отдали в аренду, и вскоре первый киевский увеселительный парк Шато-де-Флер (сейчас здесь находятся Петровская аллея и стадион «Динамо») принял посетителей…
Каждый сезон в Шато знаменовался появлением новой эстрадной звезды, нового зрелища или аттракциона
Начало сезона платных парковых развлечений не зависело от погоды. Гуляния всегда назначались на 18 мая (5 мая по старому стилю). По замыслу устроителей парк должен был вмещать «весь город». Увеселительный городок состоял из ресторана, летнего театра, ротонды для оркестра, танцевального зала с галереей, буфета, тира, кегельбана, нескольких балаганов и пивного бара. А самое главное — здесь была огромная прогулочная территория с клумбами и дорожками.
Осуществил этот проект городской Думы один из лучших киевских садоводов — ученый немец родом из Дерпта Карл Христиани. На его же долю выпало и самое трудное — примирить горожан с вырубкой сада елизаветинских времен. Христиани не имел прямого отношения к расчистке места под увеселительный парк — это сделало само городское правление. Тем не менее многие горожане считали, что именно он погубил старинный уголок города, за что и прослыл бездушным немцем-вандалом.
В пылу всеобщего негодования как-то забылось все хорошее, что сделал «бездушный» Христиани для города. Никто уже не помнил о его учености и трудолюбии. А ведь весь Киев знал его задолго до появления Шато-де-Флер и знал именно как гостеприимного хозяина большого садово-паркового хозяйства на берегу Лыбеди, неподалеку от пересечения Жилянской улицы с Тарасовской.
В те времена садоводы любили принимать у себя и угощать приезжавшую к ним публику фруктами, желе и мороженым, поили чаем, кофе и вином. Для этого прямо под деревьями ставили столики. К посетителям нередко подсаживался и сам хозяин сада. Для любителей садоводства он устраивал экскурсии. Желающие могли купить семена редких растений, саженцы, фрукты и овощи.
У Карла Христиани было что купить. «Он, — сообщали «Губернские ведомости», — выписывает из заграницы семена, растения и деревья, опытным уходом умножает их и предлагает публике… Многие любители садоводства уже имеют из питомников Христиани цветы и деревья и вполне остаются ими довольны». Гордостью Христиани была коллекция грунтовых роз (свыше 200 сортов), но более всего он увлекался георгинами. В его саду росло до 300 сортов георгинов, и, вполне возможно, именно он сыграл основную роль в деле распространении этих прихотливых заморских растений в киевских садах.
Ученый немец был к тому же альтруистом. Он стремился обогатить сады киевлян новейшими сортами цветочных растений. Давал бесплатные консультации и обучал садово-парковому искусству. Учение длилось шесть лет. За долгие годы Христиани воспитал несколько поколений хороших садовников.
Когда в 1862 году встал вопрос о первом увеселительном парке, выбор Думы, естественно, пал на популярного ученого-садовода. У него самого денег для обустройства большого заведения не было. Соарендаторами его стали люди, далекие от садоводства и проблем культурного досуга, зато располагающие нужными суммами. Это были буфетчик французского происхождения Сутербрик и Фридрих Шонц — тоже француз, повар из самой дорогой киевской гостиницы «Англетер» и заодно ее администратор.
Все пространство вокруг увеселительного городка было очищено от лишних деревьев и представляло собой огромную поляну, покрытую сплошным ковром цветочных клумб. Между ними проходили многочисленные дорожки для гулянья публики. В центре разноцветного поля шумел большой фонтан. Ничего подобного киевляне еще не видели. Это был последний крик моды в парковом искусстве.
К моменту создания Шато-де-Флер в Европе уже существовала своеобразная артистическая биржа, и антрепренеры киевского парка часто выезжали за границу, привозя оттуда знаменитых певцов, циркачей, танцовщиц, куплетистов и фокусников. Каждый сезон знаменовался появлением какой-нибудь новой эстрадной звезды, нового зрелища или аттракциона.
За билеты на гулянье в парке с освещением и двумя оркестрами киевская семья платила один рубль 30 копеек
«На террасах, — рассказывал киевский мемуарист Паталеев, — за бесчисленными столиками сидели семейные киевляне и, распивая чай, слушали музыку и глазели на нарядную публику… В моей памяти живо стоит известный Блонден, проходивший по туго натянутому канату через Ниагарский водопад, да еще персиянин Гуссейн Али в остроконечной барашковой шапке, танцевавший на канате босиком под звуки персидского марша. Хористы итальянской оперы, застрявшие на лето в Киеве, сидя в бутафорской гондоле, под звуки гитар распевали народные рыбачьи песенки. Все это нравилось неприхотливому тогда обывателю. Вечер заканчивался так называемым бриллиантовым фейерверком и бенгальским огнем. Последний марш военного оркестра давал публике знать, что гулянье окончено и пора идти по домам».
С появлением Шато-де-Флер давние разговоры об особой привлекательности жизни в Киеве, ее своеобразной европейской закваске получили наконец реальные основания. При этом в списке культурных достижений города неизменно упоминался увеселительный парк.
*Выступление артистов в увеселительном саду. Рисунок 1862 года
«Киев, — писала мемуаристка Роллина, — решительно начинает оживляться и более и более принимает вид столицы. Два театра: порядочная русская труппа и итальянская опера; зимою — выставка картин; летом — очень приятное учреждение, каким бы именем его не назвали: воксалом, Шато-де-Флер или цветочным городком. Там собраны всевозможные увеселительные затеи: гулянья, оркестры, иллюминации, фейерверки, концерты, балы, спектакли, африканские львы, фокусники, акробаты, не говоря уже о пестрой панораме толпы посетителей».
Городская управа обязала Карла Христиани брать за вход в Шато «самые умеренные» цены, но это получалось не всегда. Случалось, гулянья были доступны только для более-менее состоятельных горожан. Так, за билеты на гулянье с освещением, при двух оркестрах и с большой концертной программой обычная семья (муж, жена, двое детей) могла выложить один рубль 30 копеек. За такие деньги грузчик в речном порту работал два дня.
Шато приносил хороший доход, и его арендаторы имели возможность вкладывать в свои проекты большие деньги. Они брались за мероприятия, доступные раньше лишь Москве или Петербургу. Пример тому — воссозданный в Киеве Ледяной дом. Поражал размах дорогостоящей затеи, ее сопоставимость с классическим эталоном имперской роскоши.
«В Шато-де-Флер, — писала газета «Киевлянин», — открыт Ледяной дом, представляющий собой точную копию известного исторического ледяного дома, выстроенного в Петербурге в 1740 году, в царствование Анны Иоанновны. Дом состоит из трех комнат — передней, спальни и кабинета. В спальне стоит ледяная кровать с ледяным одеялом и такими же подушками; у кровати ледяные туфли; в одном углу помещается ледяной рукомойник, в другом — камин с горящими ледяными дровами (»ледяные дрова» смачивались нефтью и поджигались. — Авт.); у стены стоит ледяной стол с часами и игральными картами, ледяные кресла, горящие ледяные свечи, несколько статуй… Дом сооружен из плит прозрачного льда. Довольно изящный ледяной штакет заканчивается по сторонам двумя башнями; у ворот два дельфина. Перед оградой четыре ледяные пушки и две мортиры. Как сам «ледяной дом», так и все находящиеся в нем и вне его предметы сделаны искусно и в общей группе представляют собой весьма эффектное зрелище, особенно вечером при освещении бенгальскими огнями».
Шоумены» киевского парка вели активную репертуарную политику и тщательно следили за тем, чтобы в программах все время было что-то новое, необычное. Стоило, например, французской императрице Евгении встать на коньки, как на пруду в Шато тут же возник свой каток, а киевский пропагандист здорового образа жизни профессор Киевского университета Александр Вальтер напечатал в «Киевлянине» свое «Воззвание к образованным киевлянам и киевлянкам», где расхваливал катание на коньках как самое «здоровое и самое модное удовольствие, которое нам почти неизвестно»: «Не думайте, что учиться кататься можно только мальчиком или ученицею пансиона. Всякий здоровый человек, какого то ни было возраста, очень легко научится этому благородному искусству. Это доказывает пример Парижа, Лондона, Вены, Берлина, Петербурга и Москвы».
Соблазненные возможностью почувствовать себя истинными европейцами, киевляне не на шутку увлеклись коньками, и с тех пор на целое столетие катки стали для них любимым местом зимнего досуга. Самые многолюдные катания происходили на льду городских прудов поблизости от Крещатика. Один из них находился в самом Шато-де-Флер, другой — на усадьбе профессора Меринга. (До последнего времени здесь был сквер напротив кинотеатра «Украина»).
Славу Шато как центра современных европейских развлечений поддерживали и проводимые в нем опыты воздухоплавания. Зрители наблюдали за ними с замиранием сердца: воздушные шары были неуправляемые, и аэронавты рисковали жизнью. На место испытания шаров допускали по билетам. Однако никому не запрещалось сидеть на горах, окружающих долину Шато-де-Флер, и видеть весь полет бесплатно. Зрители приходили на запуски шаров как на праздник, в лучших нарядах. Приднепровские кручи пестрели от красных рубах, синих сарафанов, разноцветных кофточек и платочков, шляп и зонтиков. Шар взлетал к облакам под оглушительный рев многотысячной толпы.
Особенно сильное впечатление произвели на киевлян представления в Шато воздушного акробата Боде. Он взлетал в небо 520 раз, а на привезенном им в Киев шаре — 11 раз.
«В воскресенье, 23 сентября, состоялся полет воздухоплавателя господина Боде, — сообщала газета «Киевлянин». — Поднявшись из сада Шато-де-Флер на значительную высоту, шар направился к северо-востоку и, пролетев над городом, опустился на Щекавице, возле бойни Сероштана, вблизи староверческого кладбища. Благодаря благоприятной погоде шар был все время прекрасно виден, и все улицы были буквально запружены массою народа, высыпавшего со всех дворов. Особенно сильное движение народа было по Большой Житомирской и Сенной. У самого места, где упал шар, собралась громадная толпа душ на 500. Так как шар опустился на забор, отделяющий бойню от дороги, то пришлось его при помощи собравшегося народа снимать с забора. На обратном пути Боде сопровождала масса мальчишек, поощряя его одобрительными криками».
Киевляне так привыкли к аттракционам с аэронавтами, что умудрились пропустить момент, когда неуправляемые воздушные шары превратились в настоящие летающие аппараты с моторами и гондолами. Правда, первый киевский дирижабль был показан горожанам в 1911 году не в самом Шато, а неподалеку, над садом Купеческого собрания. Это был аэростат «Киев» длиной 52 метра. Он поднимал двух механиков и трех пассажиров. Последние располагались в гондоле, освещенной электричеством, и осматривали Киев с заоблачной высоты более получаса… Вскоре запуски шаров из Шато-де-Флер прекратились.
Справлялся ли увеселительный парк с задачей культурного воспитания горожан? Он обслуживал разных посетителей и всем старался угодить, подчас в ущерб вкусу. И все-таки от него веяло духом новизны, риска, изобретательности. Шато был для горожан чем-то большим, чем дорогая игрушка. Он внес в их жизнь иллюзию вечного праздника, без которой городской быт теряет всякую привлекательность. Ворота в мир красивой и беззаботной жизни стояли на виду у всего города. Каждую весну их красили свежей масляной краской, а 18 мая широко распахивали перед киевлянами…
1216Читайте нас у Facebook
