86-летнюю киевлянку социальные работники бросили одну умирать в квартире
Киевлянка Надежда Яковлевна Денисенко пережила ужасы Великой Отечественной войны, трудовое рабство в фашистской Германии, послевоенный голод. Казалось бы, самое страшное осталось позади. Однако наибольшее испытание пожилой женщине уготовили социальные работники, которые призваны опекать одиноких стариков. Несколько лет назад Надежду Яковлевну разбил паралич, она может передвигаться только в инвалидной коляске, и то с большим трудом. Однажды женщина позвонила в территориальный центр социального обслуживания одиноких пенсионеров, чтобы узнать, почему к ней не пришел социальный работник. «Так вы же свою квартиру на опекуна переписали», — ответили ей. «Какой опекун? Я ничего не переписывала, — расплакалась Надежда Яковлевна. — Придите ко мне, Богом прошу!» В ответ — короткие гудки. На том конце бросили трубку.
«Каждый месяц мне присылали восемьсот гривен. Я думала, это ошибка, и просила почтальона переслать деньги обратно»
Квартира Надежды Яковлевны находится в центре Киева, на Печерском спуске. Хозяйка долго открывает дверь, ведь делать это в инвалидной коляске неудобно. «Проходи, деточка», — улыбается Надежда Яковлевна беззубым ртом, и выцветшие глаза светятся радостью. Сюда редко приходят гости, поэтому хозяйка рада каждой живой душе. На кухне чисто и пахнет лекарствами. Надежда Яковлевна подкатывает коляску поближе ко мне, кладет покрученные артрозом руки на стол и вдруг начинает рыдать.
— За что они так со мной? — говорит, глотая слезы, 86-летняя Надежда Яковлевна (на фото). — Война забрала у меня семью и дом. Всю жизнь я скиталась по чужим углам и только на старости лет смогла купить себе жилье. Ой, деточка, я так намучилась! Когда началась война, была подростком. Пошла добровольцем на трудовой фронт: копала траншеи под Сталинградом, а над головой свистели пули. Однажды ночью мы работали, стоя по колени в ледяной воде. Из-за этого я не смогла иметь детей. Потом немцы угнали меня в Германию. После войны вернулась в Украину, окончила медицинскую школу, стала медсестрой. Меня направили на работу в Ровно, там вышла замуж. Мы прожили вместе 20 лет, а в 1969 году мой муж умер. И я снова осталась одна. Жила в государственной квартире, которую дали покойному мужу, но мне постоянно намекали, что нужно освободить жилье. Столько многодетных семей стоит в очереди на квартиру, а я одна занимаю целую квартиру!
Меня приютил второй муж. После войны, в 50-х годах, я лечила жену первого секретаря обкома партии Ровенской области Александра Денисенко. Потом его перевели на работу в Киев, и мы потеряли связь. И вот однажды, много лет спустя, Саша приехал в Ровно, мы случайно встретились, разговорились. Он рассказал, что недавно овдовел: при трагических обстоятельствах погибла его дочь, а жена не пережила потерю. Саша сделал мне предложение и увез в Киев. Мы поженились и стали жить в его квартире на улице Институтской. Но в 1999 году мой второй муж тоже умер. У Саши остался сын, и я понимала, что не могу отнимать квартиру у сироты. Поэтому купила себе жилье. Всю жизнь я копила на свой угол, и в 2000 году стала хозяйкой однокомнатной квартиры.
Три года назад у меня случился инсульт, отняло ноги, упало зрение. Я обратилась в территориальный центр обслуживания одиноких пенсионеров, и ко мне приставили социального работника. Эта женщина покупала мне продукты, убирала в квартире, готовила еду, мыла меня. Ведь сама я даже не могу включить плиту. Но однажды социальный работник не пришла, я позвонила в центр. А они говорят: «При чем здесь мы? Раз отписали квартиру опекуну, пусть он вами и занимается». Я звонила им много раз, объясняла, что ни с кем не подписывала договор. Это недоразумение. Умоляла хотя бы принести мне еду. Но они даже слушать не хотели.
Как потом выяснилось, договор пожизненного содержания, заключенный при загадочных обстоятельствах между пенсионеркой и 22-летней студенткой одного из киевских вузов, был нотариально заверен в августе 2011 года. Согласно условиям договора студентка выплатила Надежде Яковлевне 40 тысяч гривен и обязалась ежемесячно пересылать почтой денежный перевод в размере 800 гривен.
— Каждый месяц почтальон приносила мне деньги, но я отказывалась их брать, — говорит Надежда Яковлевна. — Я не знала, кто такая Оксана Шклярова (имя девушки изменено.- Авт.) и почему она шлет мне деньги. Думала, это ошибка, и просила почтальона переслать деньги обратно.
«Бабушку буду защищать, как родную мать. Потому что больше некому»
Социальный работник перестала наведываться к Надежде Яковлевне с июля прошлого года. Пять месяцев прикованная к инвалидной коляске женщина, по сути, медленно умирала голодной смертью.
— Я каждый день звонила в милицию, в совет ветеранов и на горячую линию киевской мэрии, — продолжает Надежда Яковлевна. — Ко мне приезжали представители власти, составляли акты и… уезжали. А кормил меня сосед: по вечерам варил мне кашу или супчик. Ой, страшно вспомнить, что я пережила за это время! Не мылась, жила в грязи, голодала. И самое ужасное, что никому не было до меня никакого дела. Я ждала момента, пока придет смерть и заберет меня. Но она почему-то не приходила…
В минуты полного отчаяния Надежда Яковлевна открывала окно на кухне и из последних сил, на инвалидной коляске пыталась как можно дальше высунуться из него: «Люди добрые, купите мне хлеба! Смилуйтесь хоть кто-нибудь!»
— В декабре прошлого года меня позвала начальник жэка, — рассказывает дворник Любовь Мамчук. — И говорит: «Люба, иди-ка в восемнадцатый дом. Там бабушка кричит. Узнай, в чем дело». Подхожу к дому и слышу душераздирающие крики: «Ой, беда, беда! Спасите, помогите!» Я мигом поняла, откуда кричат, и поднялась в квартиру. Надежда Яковлевна открыла мне дверь и, захлебываясь слезами, рассказала, что стряслось. Я сбегала в магазин, накупила продуктов, покормила Надежду Яковлевну. С того дня бываю здесь каждый день.
По просьбе Надежды Яковлевны дворник написала заявление в прокуратуру, чтобы бабушке помогли разорвать договор пожизненного содержания. Сотрудники прокуратуры Печерского района Киева провели проверку. И выяснили, что из дома пенсионерки непонятным образом исчезли документы на квартиру. Надежда Яковлевна вспомнила, что однажды к ней приходили двое — мужчина и женщина. Представились сотрудниками Центра помощи и социальной защиты пенсионеров. Визитеры прошли в комнату, достали бумагу и долго что-то писали. Потом попросили пенсионерку расписаться: мол, это бумага для жэка. Дескать, в квартире нужно сделать ремонт. Жертва аферистов даже не догадывалась, под каким документом поставила свою подпись. На самом деле это был договор пожизненного содержания. Согласно договору хозяйкой квартиры Надежды Яковлевны стала… 22-летняя падчерица одного из руководителей территориального центра социального обслуживания одиноких малообеспеченных пенсионеров и инвалидов Печерского района Киева! Она-то и должна была ухаживать за пенсионеркой.
— Они сказали, что составили протокол условий проживания, — плачет Надежда Яковлевна. — Я им поверила и подписала. Прочесть бумаги я все равно не могла, ведь даже в очках не вижу текст.
— А что началось после того, как в дело вмешалась прокуратура! — продолжает Любовь Мамчук. — Сюда несколько раз приходил молодой мужчина. Требовал, чтобы мы забрали заявление из прокуратуры. Даже деньги предлагал. Угрожал, обзывал меня, говорил: мол, я сама на квартиру глаз положила. Я ему сказала: «Я к этой квартире не имею никакого отношения. Но Надежду Яковлевну буду защищать, как родную мать. Потому что больше некому».
Однажды мне позвонила знакомая из территориального центра социального обслуживания одиноких пенсионеров. Сказала, чтобы мы никому не открывали дверь, потому что ее начальник, отчим опекунши, рвет и мечет. Как бы не навредил нам. Знакомая по секрету сообщила, что падчерица ее руководителя «опекает» сразу нескольких одиноких стариков, а сам начальник нахватал себе с десяток квартир. Понятно, что это тайный бизнес и огласка ему ни к чему. Несколько дней я даже ночевала у Надежды Яковлевны, так было страшно. Но нас, слава Богу, никто не тронул.
«Отчим сказал, что есть свободная квартира, там живет одинокая старушка»
— По факту служебной халатности, повлекшей тяжкие последствия, было возбуждено уголовное дело, — говорит прокурор Печерского района Киева Виталий Харченко. — Должностным лицам территориального центра, подозреваемым в совершении преступления, грозит наказание в виде лишения свободы на срок от двух до пяти лет с лишением права занимать определенные должности в течение трех лет или штраф в размере более четырех тысяч гривен. Пока идет следствие, большего сказать не могу.
Поскольку Надежда Денисенко не может в полной мере защищать себя, прокуратура обратилась в суд с требованием признать договор пожизненного содержания недействительным. В конце мая Печерский районный суд Киева удовлетворил наше требование. Договор был незаконным не только потому, что его заключили обманным путем. Опекун ни разу не появилась в квартире, не покупала лекарства Надежде Денисенко, не приносила продукты. То есть не выполняла ни один из пунктов договора.
— Опекуншу Надежды Яковлевны я увидела в суде, — говорит Любовь Мамчук. — Судья спросила ее: «Вы знакомы с Надеждой Яковлевной Денисенко?» — «Да, я приходила к ней один раз, когда составляли договор пожизненного содержания, — ответила девушка. — Больше мы не виделись». Потом опекуншу спросили: мол, от кого она узнала о Надежде Яковлевне? «Отчим сказал, что есть свободная квартира, там живет одинокая старушка, — призналась девушка. — Нужно только ежемесячно отдавать ей 800 гривен. Ну я и согласилась». «А почему вы ни разу не проведали бабушку? Ведь ей надо было покупать лекарства и продукты», — поинтересовалась судья. В ответ девушка пожала плечами. В суде она призналась, что не давала Надежде Яковлевне 40 тысяч гривен, как указано в договоре.
Слушая свою спасительницу, Надежда Яковлевна снова расплакалась:
— Помню, самые страшные военные годы, когда ничего не ела по три дня. Но тогда была война! Я ведь здоровье отдала за то, чтобы мы победили фашистов. И вот как меня отблагодарили. Даже немцы, когда вывезли нас в Германию, не морили голодом. А свои едва в могилу не свели. Бросили больную старуху умирать. Так обидно!
Фото автора
7780Читайте нас у Facebook
