Спустя 18 лет после рождения юноша, появившийся на свет без рук, нашел свою маму, отказавшуюся от него в роддоме
С Витей Самоненко (фамилия нашего героя изменена по этическим соображениям) мы познакомились накануне новогодних праздников. Областной интернат для престарелых расположен за городом, и чтобы туда добраться, нужно долго ехать на пропахшем бензином пазике. В неуютном вестибюле возле конторки администратора коротали время несколько пациентов-колясочников, которые охотно указали мне комнату, где живет «самый молоденький постоялец».
«Лет до четырех меня кормили, а потом я начал потихоньку есть сам, с помощью пальцев ног»
Нянечка как раз принесла Виктору обед. Наклоняясь над столом, он ловко подхватывал губами кусочки хлеба, положенные один на другой, так же аккуратно ртом откусывал лежащие на тарелке котлеты. Рукава оранжевой футболки без пользы свисали вдоль тела, но отсутствие рук, казалось, нисколько не мешало юноше. Плечом он подхватил ложку, прижал ее к щеке и, вновь наклонившись к тарелке, набрал ею супа и направил в рот.
- Сейчас стараюсь есть поменьше, — сделав несколько глотков, паренек отложил столовый прибор. — Мало здесь двигаюсь, боюсь растолстеть.
Вите 21 год. Родители, испугавшись уродства сына (руки у него отсутствуют по самые плечи), отказались от него еще в роддоме. Он действительно маленький: рост около 140 сантиметров, да еще одна нога намного короче другой. Но по хозяйству управляется ловко, тем более что помочь некому. В крохотной комнате, рассчитанной на троих, сейчас стоят две кровати, а жилец пока и вовсе «шикует» один. Подхватив зубами шнур от электрического чайника, хозяин воткнул вилку в расположенный на полу тройник розетки.
- Чайку-то мы с вами попьем? — улыбнулся он.
Через минуту выяснилось, что в хозяйстве нет заварки. Однако в гости к Вите явился очередной посетитель — приятный мужчина с явно строевой выправкой, назвавшийся Владимиром Валентиновичем. (Потом оказалось, что у этого мужчины, бывшего офицера российского подводного судна, сын болен аутизмом. Выйдя в отставку, морской волк обосновался в Чернигове и через городскую общественную организацию инвалидов познакомился с безруким Самоненко. ) Узнав, что у нас нет чая, Владимир Валентинович тут же отправился за заваркой.
- Я помню себя очень маленьким, лет с двух, — начал разговор мой собеседник. — В доме ребенка все никак не могли определить, куда же меня девать. Потом направили в цурюпинский интернат для детей-инвалидов. Лет до четырех кормили, одевали. Потом я начал потихоньку есть сам, с помощью пальцев ног, — паренек гордо пошевелил длинными гибкими пальцами ступней. — Затем научился сам одеваться. А что — лучше лежать и ждать, пока тебя обслужат? Только вот пуговицы застегивать не могу. Когда началась школа, писал в тетрадях ногами. Учителя поначалу удивлялись, но потом привыкли и стали относиться, как к должному. Мои одноклассники жили как умели. И в футбол гоняли, и на велосипеде катались.
- Как же ты катался?!
- Грудью ложился на руль, ноги на педали — и вперед! Мы особенно не интересовались диагнозами друг друга. Были ребята и с детским церебральным параличом, и на колясках. У моего друга был очень большой живот — он когда-то в бассейн прыгнул и на гвоздь напоролся.
Вернулся Владимир Валентинович. Принес несколько пакетиков чая и с ходу включился в разговор.
- Вить, ну что ты такое говоришь-то — на гвоздь! В бассейне?!
- Потом ему сделали операцию, и он вернулся домой, к родителям, — пропуская слова старшего товарища мимо ушей, мечтательно сказал Витя. — У нас было несколько домашних ребят. Меня одна работница интерната тоже хотела домой к себе взять.
- Что же не взяла?
- Ну… у нее долги какие-то были, она не смогла.
- Витя, это к лучшему! — бодро заявил отставник. — А то сейчас бы тебя эксплуатировала. Или распродала на органы!
Оба захохотали.
«Когда мать меня увидела на перроне вокзала, то обняла и заплакала»
И все-таки безрукому мальчику очень хотелось найти маму.
- Я пытался выведать что-нибудь о своих родителях у сотрудников интерната. Но там это не поощрялось. Документов на руки детям не давали. По окончании девяти классов тех интернатских ребят, которые могли бы зарабатывать на жизнь своим трудом, отправили учиться дальше: девчонок — шить, мальчишек — сапожничать. А меня определили сразу в интернат для престарелых, — голос Виктора слегка дрогнул. — В Бородянку Киевской области. Как мне сразу там не понравилось! Одни старики и дауны. Тошно, неуютно. Мы с парнем, который жил там уже четыре года, — тоже из цурюпинского интерната для детей-инвалидов, на электричке на целый день уезжали в Киев, гуляли по городу. Администрация запрещала нам это делать, нас вообще грозились на замок запереть. А за что? Почему нам выходить нельзя, мы же не в тюрьме! Зато наконец-то мне удалось увидеть свои документы! Из них стало известно, что родился я в Чернигове, узнал фамилию мамы, а также то, что сотрудники дома ребенка, давшие мне имя, назвали меня Виктором в честь деда по матери.
- И как же ты нашел маму?
- Дальнейшее было делом техники. В Чернигове не так уж много семей с фамилией, как у меня. Быстро «вычислил» своих. А вот позвонить никак не решался. Только когда оказался в больнице в Харькове, попросил об этом врача, добрую и отзывчивую женщину. Она набрала нужный номер. Трубку взял какой-то парень. Через несколько минут выяснилось, что это мой родной брат! Оказалось, что отец с матерью давно разошлись, и мама теперь живет с сыном, который на полтора года младше меня. Ну а уже во второй раз я сам дозвонился до нее. Мы сразу же договорились о встрече.
- Волновался?
- Я себя сразу настроил на то, что мне все равно — примут или нет. И когда мать меня увидела — мы встретились на перроне вокзала, то обняла и заплакала. А я не проронил ни слезинки!
- Неужели правда, все равно было? Зачем же тогда вызванивал?
Виктор ответил с некоторым раздражением.
- Да, хотелось, конечно, чтобы приняли! Все детдомовские, которые родителей разыскивают, страшно хотят, чтобы их приняли в семью. Только потом некоторым бывает очень больно. Поэтому я себя настроил так: мол, скажут «нет» — и не надо! Ни к чему мне эти сопли. Я как будто продумал всю ситуацию с двух сторон, за себя и за маму. И решил, что ее право будет поступить так, как она захочет.
Вместе с матерью и братом Витя отправился к ним в гости. По тому, как богато был накрыт стол, юноша понял: его здесь ждали. И когда мама предложила ему остаться, Виктор не стал долго раздумывать. На следующий же день съездили в Бородянку за вещами, и поселился он вместе с матерью и братом в их двухкомнатной квартире на окраине города.
… Полтора года назад Виктор Самоненко пришел в черниговскую городскую общественную организацию инвалидов «Шанс» с просьбой помочь найти работу. Увидев парня без рук, руководитель организации Светлана Федорова растерялась: «А что же ты можешь?» Но не успела она и глазом моргнуть, как гость снял кроссовки, сел за компьютер, зашел в интернет, быстро открыл несколько страниц. «Я могу всё! — приговаривал весело. — Диспетчером на телефоне работать, устанавливать и переустанавливать компьютерные программы». Выяснилось, что компьютер инвалиду подарили спонсоры, а овладеть тонкостями компьютерной науки помогли соседи. Виктор самостоятельно изучил программы, научился ногами разбирать ПК, заменять детали. Ему не хватало только сертификата, который давал бы право на трудоустройство. Отвечая на расспросы, Витя рассказал свою историю: как воспитывался в интернате, как искал и нашел свою семью. «Он просто светился от счастья! — вспомнила руководитель «Шанса». — Сказал, что теперь будет помогать маме зарабатывать деньги. Что у нее должно быть самое красивое платье… Мы помогли парню устроиться на компьютерные курсы при областном центре занятости. Преподаватель вначале был поражен: как это брать на обучение инвалида без рук? Но вскоре убедился, что юноша стал одним из лучших учеников».
Теперь Витя работает администратором компьютерно-информационного центра в обществе «Шанс». А еще доводит до ума компьютерную технику инвалидов. Летом юноша при помощи спонсоров побывал в Соединенных Штатах Америки, где ему сделали протезы. К сожалению, они оказались непригодными.
- Две металлокерамические руки, каждая с двумя пальцами-захватами и встроенными электромоторчиками. Тяжеленные! Каждая по пять килограммов, и скрепляются на груди. Я под тяжестью этой «сбруи» просто падаю, — улыбнулся Самоненко. — На улицу с ними не выйдешь, а дома мне без них привычнее. Вон они, под кроватью лежат.
На одной из художественных выставок в Чернигове Виктор выставил несколько картин, которые нарисовал привычным для себя способом — ногами. Посетители купили карандашный портрет девушки.
- Сумму заплатили хорошую, — безрукий художник постеснялся сказать сколько именно. — Если бы чаще такие выставки проводили — зарабатывал бы рисованием! Но я и так без денег не сижу, — с гордостью добавил он. — Переустанавливаю на чужих компьютерах операционную систему, ставлю программы. Бывает за один день по пять клиентов! Заработал на колонки, веб-камеру и тюнер.
Вначале в обществе инвалидов и не догадывались, что дома у парня неблагополучно. «Я обратила внимание, что Витя стал допоздна задерживаться на работе, — рассказывает Светлана Федорова. — На мои расспросы отвечал, что никто за него не беспокоится. Потом ребята мне сказали, что у него плохо со здоровьем, потому что он… голодает. И я решилась поговорить с юношей начистоту. Тогда он признался, что ему нужно искать отдельное жилье. Стало понятно, что отношения между родственниками не заладились». Как-то в порыве откровенности парень сказал друзьям, что мать называла его «чересчур интернатским человеком, не способным жить в домашних условиях». Возможности пригласить Витю пожить к себе ни у кого из его друзей не было, и выход оставался один — снова отправляться в интернат для престарелых.
Два года просидел Витя дома взаперти — матери было недосуг переставить замок
Сам Витя не захотел говорить о взаимоотношениях с родственниками. Мол, вдруг мама, прочитав эту публикацию, обидится на него.
- Мало ли как жизнь еще сложится, — резонно рассуждал он. — Вот она сейчас не думает, кто за ней в старости будет ухаживать. А потом, может, поймет…
Но и мне стало понятно, что расстались они не слишком хорошо.
- Он два года просидел там взаперти, — пробурчал бывший подводник, перемывая чашки. — Не мог открывать замок на двери. Мать обещала переставить его, да все ей было недосуг. Она работает продавщицей на уличном лотке, возвращается поздно вечером уставшая, раздраженная. Все отмахивалась, не можем, мол, мы под тебя подстраиваться. Его это обижало…
Виктор хоть и дал телефон родительницы, но предупредил: «Вряд ли она с вами разговаривать станет!» А неотлучный друг-отставник добавил: «Звоните, если готовы выслушать хорошую порцию брани!»
Признаться, после таких рекомендаций я даже удивилась, когда женщина на том конце провода, узнав о теме беседы, спокойно сказала:
- Представляю, что они там обо мне наговорили! Думаете, я монстр? Выгнала своего ребенка? Он прожил у нас три года, и в последнее время это были одни нервы. Вы-то хоть знаете, какой у него диагноз? (Женщина произнесла несколько слов, которые я здесь приводить не буду. )
Витина мать Татьяна Сергеевна (назовем ее так) рассказала историю «обретения блудного сына» со своей точки зрения. По ее словам, вначале на ее адрес начали приходить письма вроде того: «Мне 17 лет, я живу в таком-то интернате. Хочу найти свою семью». Поначалу она думала, что это какая- то ошибка…
- Неужели сердце не дрогнуло? Вы же не могли не помнить, что когда-то отказались от первенца…
Женщина на миг запнулась.
- Понимаете, так получилось, что в роддоме мне сразу сказали: пишите отказ, вряд ли этот ребенок выживет. Маленький, слабенький, с физическими недостатками. И я, правда, не думала, что он может быть еще живой…
К тому времени с мужем мы уже развелись, жили вдвоем с сыном Сашей. Я посоветовалась с ним. Призналась, что у него есть старший брат. И сын поехал за ним в Харьков, а я встретила их в Киеве. Мы сразу повезли его к нам домой в Чернигов. Ему у нас понравилось, он захотел остаться.
- Он с таким ужасом рассказывал о доме престарелых в Бородянке!
- Да что вы! Не знаю… Я там была, мы ездили за его вещами. Там прекрасные условия! Много молодых ребят, таких, как он сам.
У нас двухкомнатная квартира, он поселился в одной комнате с братом. Год прожили нормально. Мы даже сделали кое-какой ремонт в квартире специально под него: ванну поставили пониже, краны перекрутили, чтоб ему было удобно.
- Вроде какие-то проблемы были с входной дверью…
- Понимаете, ему хотелось вести совершенно независимый образ жизни. Гулял допоздна, по ночам сидел за компьютером, мешал спать брату, которому рано вставать на работу. Гости к нему подозрительные начали ходить… Когда я ему делала замечание, огрызался. Попрекал, что я от него отказалась: «Ты меня не воспитывала и теперь не будешь!» Мальчики — они, кстати, очень похожи внешне — стали ссориться между собой. Витя не разрешал брату пользоваться компьютером. Саша взял в кредит телевизор и домашний кинотеатр и в свою очередь запрещал Вите их смотреть. Я, когда утром бежала на работу, всегда готовила что-то свеженькое на завтрак. Хоть он и дрых до полудня, но зато, проснувшись, имел что покушать. Но Витя продолжал наглеть. Начал обижаться, что я часть его пенсии брала на продукты. Чуть ли не договаривался до того, что мы только на его пенсию и живем. Да, я работаю на рынке, прекрасно зарабатываю! Но он же должен понимать, что продукты тоже чего-то стоят… Потом я пошла на принцип, перестала ему готовить. Он давился одними булками… И в конце концов ему сказала: «Сынок, раз ты такой бессовестный, езжай, откуда приехал!» Что, я не права?
Трудно расставить точки над «i» в этой истории, да мы и не стремимся это сделать. Понять, наверное, можно их обоих: и одинокого мальчика-инвалида, для которого попытка найти родных закончилась свежей раной в душе; и маму — не каждая безропотно примет в дом 18-летнего интернатского мальчишку с далеко не идеальными воспитанием и манерами. Возможно, спустя время они найдут в себе силы вновь встретиться и стать терпимее друг к другу.
Сейчас важно другое. Виктору Самоненко в доме престарелых очень плохо. Ну неподходящее это место для 21-летнего веселого художника! Витя страстно мечтает вырваться отсюда. Инвалид записался в очередь на жилье при городском собесе. Его номер — 1780! Учитывая, что социальное строительство в Чернигове едва теплится, очередь подойдет, наверное, лет через сто.
- Если бы кто-нибудь помог мне с жильем… Как бы я хотел жить сам! Или с какой-нибудь бабушкой-пенсионеркой, которой скучно одной. Убрать в комнате я сам смогу. Моюсь, одеваюсь сам. Даже картошку умею ногами чистить. (Правда, продемонстрировать это умение Витя отказался. — Авт. )
По словам парня, он самостоятельно ходит за покупками. Одежду покупает на рынке, просит продавца положить вещи в рюкзак.
- Деньги позволяю брать из кармана, — пояснил он подробности процесса. — Но на рынке все время следить нужно, чтобы не обманули, в магазине намного безопаснее. В супермаркете напротив дома меня все продавцы знали. Одна девушка постоянно допытывалась: «Молодой человек, вам помочь?» — скопировал игривую интонацию Самоненко. — Я буркнул, что не нужно, потому что меня приятель сопровождает. А надо было тогда у кассы задержаться, познакомиться…
- Погоди, скоро тебе скучно не будет, — прокомментировал отставник. — Подселят к тебе соседа. Попытаемся договориться, чтобы хоть поближе по возрасту.
- А может, соседку?
- Да ну их, этих баб! Успеешь еще, Витек, не беспокойся!
Опять оба захохотали.
Для тех, кто мог бы помочь неунывающему и отзывчивому юноше, сообщаем, что координаты Виктора Самоненко и черниговской общественной организации инвалидов «Шанс» находятся в редакции.
1483Читайте нас у Facebook
