Виктор Шендерович: «Спасибо Генеральной прокуратуре, которая сделала меня известным»

Своей популярностью Виктор Шендерович обязан телевидению. В середине 90-х на канале НТВ увидела свет программа «Куклы», после первого же эфира ставшая самой популярной в России. Огромные куклы — точные копии политических деятелей — обсуждали насущные дела большой страны. Одновременно с выходом проекта стал знаменит и его автор, писатель, сценарист и журналист Виктор Шендерович. На него тут же завели уголовное дело, но до суда оно так и не дошло. Виктор Анатольевич до сих пор числится в оппозиции действующей власти. После «Кукол» было несколько других телепроектов, но ни один из них так высоко не забирался в рейтингах популярности. Сегодня Виктор Шендерович пишет книги, выступает с лекциями, а иногда сочиняет стихи.

«Олег Табаков был первым, кто поставил мне точный диагноз: я — не актер»

— Виктор Анатольевич, пышно ли собираетесь отпраздновать день рождения?

— Пышно. Думаю, в составе пяти-шести человек, членов семьи. Я ж не государственный деятель и не звезда эстрады, чтобы закатывать всенародные празднества. К тому же сейчас многие из моих друзей в отпусках. Праздновать с ними буду уже в сентябре. Придумал разновидность концерта, которую, может, стоит запатентовать: «концерт по заявкам Шендеровича». На сцену выйдут мои друзья-музыканты. Будет звучать классическая музыка, джаз... Вообще, это будет просто хороший концерт для хороших людей. Ну и сам что-нибудь почитаю. А 55 — цифра, конечно, красивая. Но пока я смотрю на нее как баран на новые ворота, потому что мне-то кажется, что я еще толком не отпраздновал 30-летие.

— Но ведь это замечательно! Разве не о таком прекрасном будущем вы мечтали в детстве?

— Думаю, особо философские мысли в детстве меня не посещали. И никогда не мечтал стать космонавтом или пожарным. Меня больше прельщал футбол. О сочинительстве не помышлял тем более. Все это началось всерьез уже после армии... Довелось послужить в Брежневской мотострелковой образцовой дивизии под Читой. Для меня, московского мальчика из хорошей семьи и студии Олега Табакова, это было, конечно, ментальным шоком (правда, и слов таких не знал).

*«55 — цифра, конечно, красивая. Но мне кажется, что я еще толком не отпраздновал 30-летие», — говорит Виктор Шендерович (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)

— Когда в 9-м классе вы шли в студию к Олегу Табакову, мечтали об актерской карьере?

— Наверное, да. Но Табаков был первым, кто поставил мне точный диагноз: я — не актер.

— Что, прямо так и сказал?

— Помню, Олег Палыч произнес: «Умненький мальчик, но не актер. А в театре будешь полезен». И он взял меня в режиссерскую группу студии. Моими товарищами по студии были Лена Майорова, Лариса Кузнецова, Игорь Нефедов, Сережа Газаров... Я играл в дипломных спектаклях в «Табакерке» — разумеется, в массовке, но все равно это было для меня огромное счастье.

— Вы уже тогда писали?

— Это были юношеские пробы пера: стихи, какая-то детская проза. Признаюсь, счастлив, что это так и не было опубликовано. У меня не было тогда собственного опыта. Он появился после того, как я вернулся из армии. Мне было 25 лет, и я уже начал что-то понимать про себя и про страну. Думаю, именно советская армия сделала меня писателем и сатириком.

— Значит, не жалеете о двух годах, которые «промаршировали»?

— Это были полтора года. Конечно, если бы меня спросили на второй день после призыва, хочу ли я служить, я попросился бы домой. Но теперь рад, что все это случилось в моей жизни. Как ни банально это звучит, но то, что нас не убивает, делает сильнее. Из армии я вернулся совершенно другим человеком.

«Сатирик не должен быть лично знаком с объектом работы»

— Вам принадлежат строки: «Я живу в измученной стране. Я стою за молоком и хлебом...» Вы думали об отъезде из Советского Союза?

— Конечно, думал. В начале 90-х был всплеск эмиграции, половина людей из моей телефонной книжки уехала, но так получилось, что я остался. И где родился, там и сгодился в итоге. Хотя, конечно, есть и те, которые с большой настойчивостью отправляют меня в Израиль и Штаты. Но мне кажется, что для России будет лучше, если уедут они сами. А для меня эмиграция будет то, что называется «доживание жизни». А я еще хочу поучаствовать в сюжете. Я здесь востребован и, извините за наглость, временами любим.

— Чего уж тут скрывать...

— А я и не скрываю. И за этих людей я в ответе. И то, что пара десятков хамов мне регулярно звонят и пишут мерзости, требуя, чтобы убирался в «свой Израиль», я не считаю основанием для того, чтобы предать несколько сотен тысяч своих читателей и слушателей. В общем, это совершенно простая и понятная история.

— Не секрет, что всенародной любовью и популярностью вы обязаны телевизионному проекту «Куклы».

— Спасибо генеральной прокуратуре, которая сделала меня известным, заведя уголовное дело после выхода нескольких выпусков передачи. Это было славное время для страны. Сейчас его принято называть «лихими 90-ми». Да, но страна училась жить свободно и, по крайней мере, имела мужество честно смотреть в зеркало. Компания НТВ, на которой выходили «Куклы» (от нее сейчас не осталось ничего, кроме названия), была, безусловно, примером некоего общественного явления. Но спустя восемь лет после первого выхода «Кукол» Россия выбрала авторитарный путь, к которому идет уже полтора десятилетия.

*Передача «Куклы» была суперпопулярной. Большие куклы — точные копии политических деятелей — обсуждали насущные вопросы страны

— Сегодня «Куклы» были бы уже невозможны.

— Дело не в «Куклах», а в политической сатире как жанре. Его в авторитарной стране и быть не может. Там, где лидер пришел во власть и не уходит, нет политической сатиры. Такая же ситуация в Иране, Белоруссии, Северной Корее, Узбекистане, на Кубе. Сатире ничего не остается как уходить в анекдоты, интернет, но — какое уж там телевидение! Это уже прошлое России — или ее будущее, когда здесь сгинет очередной отец нации.

— Одним из самых ваших ярких кукольных характеров был Борис Ельцин. Вы были лично знакомы с первым президентом России?

— Нет, я прошел в сантиметре от этого. В конце 90-х годов должен был получить президентскую премию по журналистике. Помню, прилетел из Америки с гастролей и, включив радио «Эхо Москвы», попал на обсуждение: «Должен ли Шендерович получать президентскую премию?». Тогда «Куклы» были в расцвете, выходила моя программа «Итого»... Видимо, в последний момент чаша весов не в мою пользу переполнилась, и в Кремле решили не рисковать моим появлением в Кремле. Так я не познакомился с Борисом Николаевичем. Кстати, в каком-то смысле это было правильное решение: сатирик не должен быть лично знаком с объектами работы. Это, так сказать, гигиена творчества.

«Я не курю, не пью, не колюсь. Футбол — единственная моя зависимость»

— Вы были автором документального фильма об известном советском актере Зиновии Гердте, общались с ним в последние годы его жизни...

— Я имел честь иногда бывать в доме Зиновия Ефимовича. О нем хочется рассказывать долго, но если совсем коротко... Его жена, Татьяна Александровна, однажды сказала: «Я бы вышла за него, даже если бы он был бухгалтером». В этом дело. Он был не только замечательным артистом, он был уникальным человеком с невероятным представлением о чести, благородстве, с удивительным обаянием и вкусом. Этот «коктейль» в сочетании с самоиронией делал Гердта человеком совершенно невероятным.

— Чем вам комфортнее сегодня заниматься?

— Я литератор, и для меня самая большая радость — писать. Ощущаю себя на своем месте, когда из-под моего пера выходит не публицистика, а что-нибудь более тонкое — пьеса, повесть... Стихи сочиняю гораздо реже и, собственно, не могу назвать себя поэтом. Потому что это совершенно иное состояние души. Скорее, я квалифицированный читатель поэзии.

— Что в жизни приносит вам большую радость?

— Если говорить об обыденных вещах, то я, скажем, совсем не гурман. Я советский мальчик, мне нужно первое, второе и компот. Новые времена застали меня врасплох. Когда прихожу в ресторан и прошу чаю, мне начинают перечислять 115 сортов, из которых я должен выбрать. А я хочу просто чаю! Теперь, правда, выучил каких-то два-три названия. А если уж говорить о настоящих радостях жизни, то мой наркотик — футбол.

— За кого болеете?

— Сейчас стыдно в этом признаться, но я спартаковский болельщик. Им может быть не обязательно нацист или хам. Я болельщик наследственный. Старт европейских чемпионатов для меня — праздник. Я не курю, не пью, не колюсь. Футбол — единственная моя тяжелая зависимость. Помню, мама, царство ей небесное, все переживала, как может интеллигентный мальчик серьезно увлекаться футболом. Я назвал ей фамилии Дмитрия Шостаковича и Юрия Трифонова, которые были футбольными фанатами, и это ее немного примирило со мной... Когда я смотрю хороший футбольный матч, английский или испанский, то в этот момент забываю фамилию президента страны и обстоятельства нашей жизни. Такой же эффект на меня оказывает музыка. В свое время закончил музыкальную школу, но последние сорок лет уже по нотам не играю, только иногда что-то подбираю. Если говорить на музыкальном языке, то я абсолютно джазовый человек.

— Кроме мечты о том, чтобы «Спартак» был чемпионом, что еще из заветного?

— Ой, о его чемпионстве я уже давно не мечтаю. Хочу лишь, чтобы мне не было стыдно за свою команду. Мечта политическая, как ни странно, вполне симметрична: хочется, чтобы мне не было стыдно за свою страну, потому что сейчас родное государство не вызывает у меня ничего, кроме тоски и стыда. Если говорить о личной мечте... Ну, хотелось бы пожить. Есть такой правильный тост: «жить каждую секунду своей жизни». Это очень просто и невероятно сложно.

— Желаю, чтобы исполнились все ваши заветные мечты: первая, вторая и третья...

— Вот-вот, и обязательно компот.

Читайте нас у Facebook

Зробіть «ФАКТИ»
обраним джерелом
у Google News