Свое предсмертное интервью Сергей Параджанов закончил словами "Хай живе український націоналізм!"
Наверное, не все знают, что свое предсмертное интервью (по случаю киевской премьеры фильма «Ашик-Кериб» в 1988 году) Сергей Параджанов дал на украинском языке. И в завершение беседы воскликнул: «Хай живе Україна! Хай живе український націоналізм у тому сенсі, у якому розумію його я: не можна допустити, щоб настав час, коли не буде слова українською, не буде пісні української, не буде сонця українського і не буде соняшника українського!» Полный текст этого интервью наряду с другими эксклюзивными материалами можно прочитать в недавно увидевшей свет книге «Сергій Параджанов і Україна». Этот сборник статей и документов из серии «Библиотека журнала „Кино — Театр“ выпущен издательским домом „Киево-Могилянская академия“.
Как заметила на презентации книги главный редактор журнала „Кино — Театр“ искусствовед Лариса Брюховецкая, эта работа — дань памяти гениальному кинорежиссеру, которому в нынешнем году исполнилось бы 90 лет.
Параджанов провел в Украине больше 20 лет. Он считал ее своей родиной — наравне с Грузией и Арменией. В Киеве режиссер пережил и триумф, связанный с выходом фильма „Тени забытых предков“, и трагедию — арест по сфабрикованному обвинению… На премьере параджановских „Теней…“ в столичном кинотеатре „Украина“ 4 сентября 1965 года шестидесятники провели акцию протеста против арестов украинской интеллигенции. Сам режиссер ничего не знал о готовящейся акции, но воспринял ее с восторгом. 
Случайно ли, что знаковое политическое событие произошло именно на премьере фильма Параджанова? Об этом судить читателю книги. В сборнике представлены новейшие исследования параджановского шедевра — одного из загадочнейших фильмов ХХ столетия, воплотивших душу украинского народа.
*Книгу наверняка оценят поклонники творчества великого режиссерa
После „Теней забытых предков“ Параджанов приступил к кинокартине о Киеве. „Я давно мечтаю снять фильм о Киеве, — писал он в статье „Вечное движение“. — Киев уже не раз был на экране — исторический, пейзажный, архитектурный, индустриальный, разрушенный войной. Но почти никто не всматривался в душу Киева, не замечал его печали и желаний, не замечал его человечности…“ Увы, фильм „Киевские фрески“ режиссеру снять не дали, посчитав сценарий и кинопробы (с участием Вии Артмане, Михаила Глузского и других известных актеров) „формалистическими“. Когда в 1972 году Феллини создал картину „Рим“, кинематографисты увидели в ней многое из того, что Параджанов хотел сделать в 1965 году в „Киевских фресках“…
Будучи „безработным гением“, Параджанов поражал окружающих эксцентричными выходками, розыгрышами, мистификациями, о которых и поныне ходят легенды. Но, как замечает Иван Дзюба, Параджанов — больше, чем легенда о Параджанове. За его причудами таилась трагедия невостребованности. И близкие друзья это понимали. В доме у Ивана и Марты Дзюбы режиссера принимали таким, каким его мало кто знал — без напускной бравады, молчаливого, осунувшегося от переживаний. Этот, неизвестный многим, Параджанов предстает в воспоминаниях Марты Дзюбы, опубликованных в книге. Они сопровождаются документами из рассекреченного архива КГБ УССР, свидетельствующими: Параджанова „пасли“, выискивая повод для его ареста. Как политический заключенный властям он был не нужен (к 1973 году в Украине уже состоялись массовые аресты инакомыслящих). Для него уготовили другой сценарий — уголовную статью.
— Помню, как мы с режиссером Виктором Джорбинадзе приехали к Параджанову в колонию, — рассказывал на презентации книги режиссер Роман Балаян. — Ждем в комнате для свиданий с маленьким зарешеченным окном. Готовимся к грустному. И вдруг появляется Параджанов и начинает рассказывать хохмы, байки. Такое впечатление было, что это мы сидим в тюрьме, а нас посетил Параджанов. Свидание проходило в присутствии офицера милиции — он расхаживал по комнате с… мухобойкой и бил мух. Когда Параджанов в разговоре со мной переходил на армянский, а с Виктором — на грузинский, лейтенант вскидывался: „Говорите по-русски!“
В заключении Параджанов создал сто новелл, три сценария, 120 листов рисунков и коллажей. А еще отправлял своим родным и друзьям письма из тюрем и лагерей — уникальные послания „с того света“. Каждое письмо — это, по сути, новелла, где трагическое соседствует с комическим, а исповедь — с тюремным бытом, рассказами об уголовниках-рецидивистах, среди которых режиссер оказался.
»…Нет слов. Одни слезы. Как король Лир, я одеваю газетную корону и думаю, что я не полоумный…" — зачитывала на презентации Марта Дзюба строки из параджановских писем.
— «Письма из зоны» выходили отдельной книгой в Ереване в 2000 году, — говорит Марта Владимировна. — К сожалению, они пока не изданы и не исследованы в Украине.
Хочется верить, что такое издание у нас осуществится — в память о Параджанове. Он считал своим учителем Довженко. Мечтал снять фильмы «Марiя» по шевченковской поэме и «Intermezzo» по новелле Коцюбинского. И очень любил Украину…
5902Читайте нас у Facebook
