Нина Матвиенко, пожалуй, одна из немногих украинских артистов, кто в трудное для страны военное время не жалуется на отсутствие работы. Народная артистка говорит, что сейчас у нее, как никогда, много приглашений. Правда, почти все они благотворительные. Страна в едином порыве собирает деньги для армии, переселенцев, других благих целей. Нина Матвиенко помогает детям бороться с болезнями. Вот и звонок «ФАКТОВ» застал певицу в дороге. Она ехала в Житомир по приглашению общественной организации «Все делаем сами». В этот раз средства от концерта будут направлены на лечение двух тяжелобольных малышей.
Нина Матвиенко выросла в семье, в которой было одиннадцать детей, тем не менее у нее было счастливое детство, в доме пахло простой, но вкусной едой. Певица всегда готова отозваться на помощь. Так велят заповеди Божьи, которых она старается придерживаться. Артистка уверена, что без высших сил в нашей жизни ничего не происходит. В том числе и выбор профессии. В своем выборе Нина Матвиенко, которую называют душой украинской песни, не ошиблась. С 1968 года, закончив вокальную студию при Национальном народном хоре имени Веревки, она стала солисткой этого прославленного коллектива, объездив почти весь мир. А с 1991 года ушла в сольное плавание, стала солисткой Национального ансамбля «Киевская камерата». С этим ансамблем Нина Матвиенко гастролирует и сейчас.
— Нина Митрофановна, с каким настроением вы сейчас выходите на сцену?
— Безусловно, события, происходящие в нашей стране, вызывают тревогу не только за безопасность родных и близких, тех, кто сейчас на востоке, но и за государственность Украины. Все это отображается в моем творчестве. Признаюсь, с тяжелым сердцем выхожу на сцену. Обязательно в начале концерта предлагаю зрителям помянуть тех, кто сегодня не с нами, поблагодарить их за то, что мы живем. Низкий им всем поклон. Мой сольный концерт с Национальным оркестром «Киевская камерата» начался с мелодии Мирослава Скорика. Она настолько пронзительна, пробуждает именно те струны души, которые поднимают нашу сознательность. Кроме того, прошу благословения у Бога, чтобы он дал нам всем силу духа. Дух — самое важное, то, что позволяет нам быть украинцами.
— Почему вы выбрали скромный зал, а не Дворец «Украина»?
— Вы знаете, Дом культуры КПИ ничем не хуже. На сцене отремонтированного, абсолютно обновленного здания было так комфортно. Мы стали очень близки со зрителями. При этом не было никакого пафоса. Я выступала в этом зале несколько лет назад. Тогда мы с Оксаной Хожай (певица ушла из жизни после тяжелой болезни в марте 2013 года) собирали деньги для больного мужчины. Дом культуры был похож на сарай: сквозняки, холод, ободранные кресла в зале. И вот теперь, когда сказали, что мой сольный концерт будет в Доме культуры КПИ, я сначала страшно расстроилась, подумала, неужели для народной артистки лучше зала не нашлось? Но, приехав на место, поняла, что все будет на высшем уровне, я смогу донести до зрителя все задуманное.
— Вы участвуете в благотворительных акциях. Недавно пожертвовали свою вышиванку для аукциона.
— Мы много отдаем, в настоящее время это стало уже привычным. Ну как можно объедаться, если в твоей стране кто-то голодает? Как не поделиться? Нужно помнить, что все возвращается: и добро, и зло. Каждый делает, что может, поступает так, как ему подсказывает сердце. И говорить об этом не считаю нужным.
— Перед украинскими военными выступаете?
— Не выступала и не буду. Я считаю, это не наша война. Это война кланов, а страдают простые люди. От непонимания или незнания ситуации украинцы убивают друг друга, брат идет против брата. Я не понимаю, за что умирают наши ребята. Сердце разрывается, не могу петь перед солдатами, смотреть им в глаза. Очень больно и страшно. Я воспринимаю то, что происходит на востоке, как большой грех тех, кто разжег эту войну, в которой одни умирают за деньги, другие — просто так. Ну неправильно это. Ведь мы все — жители одной страны, только одни ее почему-то любят, а другие — нет. Не воспитали в них национального самосознания, не научили, а послали к ним армию. Мы оказались не готовы к такой ситуации. Нужно не бояться говорить правду, какой бы она ни была.
— Нина Митрофановна, вас новые политические силы приглашали в свои партии?
— Я отказалась. На это у меня свои причины. Еще со времен Майдана. До сих пор не могу понять, как оставили молодых людей погибать. Неужели нельзя было предотвратить эту трагедию, избежать стольких невинных смертей? Не могу я агитировать за таких людей. Считаю это предательством. А то, что происходит сейчас на востоке, можно назвать геноцидом нашей нации. Поэтому от политики я далека, занимаюсь творчеством, своей семьей. Все мои дети живут под одной крышей.
— Правда, что ваш сын Иван покинул Бахчисарайский монастырь и вернулся в Киев?
— Он постригся в монахи пять лет назад, таким образом решив искупить грехи наших предков. Служил в монастыре в Бахчисарае. Конечно, нам с мужем трудно было принять этот выбор сына. Думали, побудет там немного послушником и передумает. Но Иван только утвердился в своих намерениях, стал монахом, пишет иконы. И вот после аннексии Крыма сын вернулся в Киев. Он узнал, что в его обители благословляли сепаратистов для войны на востоке. Он ведь украинец, поэтому не смог на это смотреть, а тем более принимать участие. В монастыре об этом знали все и ничего не скрывали. Сын говорит, в Крыму все словно зазомбированы — не понимают, что происходит. Сейчас Иван готовит авторскую выставку икон. Второй мой сын Андрей тоже художник, расписывает Успенский собор.
— Кто вам помогает по дому?
— Я все привыкла делать сама. Не было у меня никогда ни нянек, ни кухарок, даже когда мальчики были совсем маленькими. Родив в марте старшего сына, в январе следующего года снова была беременна. Захожу во время зимней сессии в библиотеку, а библиотекарь, увидев меня в коридоре, удивленно спрашивает: «Ниночка, вы что, еще не родили?» Не знаю, как управлялась с малышами и училась одновременно. Лишь один раз на десять дней оставила старшего у мамы в селе. Приезжаю, а он стоит в кроватке, улыбается и бормочет: тетя, тетя… У меня чуть сердце не разорвалось. Больше я детей ни на кого не оставляла. Мальчики росли, как близнецы. Когда младшему исполнился годик, пришлось отдать детей в садик. Жалко было, сыночек только ходить научился. Но другого выхода я не видела.
Дети были сильно привязаны друг к другу, вместе и в школу пошли и в Художественную академию поступили. Теперь вот оба иконы пишут. А дочь Тоня — певица, она сейчас много выступает, в том числе перед военными. Еще у меня внучка Ульяна, муж. Так что, есть о ком заботиться. Зная, что Тоня возвращается поздно, стараюсь с утра не шуметь на кухне. Нужно выждать хотя бы до часов девяти-десяти. Это мука для меня, поскольку привыкла с детства вставать очень рано. Утром готовлю всем завтрак. Вкусы у всех разные: Тоня ест все, что приготовлю, а сыновья придерживаются поста, их основная еда — салаты и каши, старший ест иногда рыбу. Януарий (Иван) проводит все время в мастерской, которую оборудовали у нас на чердаке, там он пишет иконы, порой забывая о еде. Тогда я беру тарелку и поднимаюсь к нему. Сын ищет себя. Возможно, создаст собственную школу иконописи. Но без финансирования это невозможно. Война и тут внесла свои коррективы.
— Вы живете в доме, принадлежавшем когда-то вашему свекру, известному скульптору Ивану Гончару?
— Стыдно признаться, но дом трещит по швам, как мы не пытаемся его ремонтировать. У нас в доме никогда не было таких денег, чтобы их можно было отложить на что-то. Они тут же исчезали. Много вкладывали в музей Гончара, а на бытовые проблемы особо не обращали внимания. Один из телеканалов пригласил нас принять участие в строительном проекте. И нам сделали большую комнату — Тонину. Теперь это помещение у нас самое красивое и уютное. А на кухне и на втором этаже стены треснули, штукатурка осыпается. Боюсь, если ничего не делать, то рано или поздно все может завалиться. Знакомые, увидев это, глазам своим не верят. Некоторые ведь считают меня миллионершей. А я с коммерцией не очень, нет во мне этой жилки. Но ничего, даст Бог, все будет хорошо.
— Ваша внучка Ульяна мечтает стать певицей, как и ее знаменитая бабушка?
— Она пока не определилась. Говорит, что прежде всего хочет стать человеком. Я ведь в детстве тоже не связывала свою жизнь со сценой, даже предположить себе такого не могла. Росла обычным сельским ребенком, с раннего возраста приученным к труду. Как и другие дети, занималась обычными делами: следила за огородом, пасла птицу, свиней. У каждого были свои обязанности. При этом все дети в нашей семье неплохо учились в школе. А после школы мамочка настояла, чтобы мы с братьями и сестрами ехали учиться в районный центр, хоть в ПТУ, лишь бы вырваться из села.
— На кого вы учились в ПТУ?
— Я попала туда, потому что не поступила с первого раза в хор имени Веревки, куда ездила на прослушивание. Мне сказали, что нужно еще годик подрасти и поработать над собой. Поэтому пришлось возвращаться в Коростень, идти ученицей на завод «Химмаш». И через год меня таки приняли. Сейчас я точно знаю, что это все не просто так.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
10165Читайте нас у Facebook
