Волонтер Татьяна Дюрдь: "Накануне последнего боя "Скифу" приснилось, что ему выстрелили в голову"

В Закарпатской области похоронили бойца с позывным «Скиф» — командира одного из подразделений батальона «Айдар» Олега Сидора (на фото в заголовке), который еще весной добровольцем ушел на фронт и участвовал в освобождении более десяти населенных пунктов в Луганской области. На прощание с героем, которое проходило в Киеве, на Майдане, пришли сотни человек.

В ноябре прошлого года «ФАКТЫ» писали о 19-летней Татьяне Дюрдь из Ужгорода, которая под обстрелами возит помощь бойцам на передовую. Тогда девушка призналась, что стала волонтером благодаря одному военному. Именно он в июне позвонил ей с востока Украины и сообщил, что у ребят нет ни спальников, ни бронежилетов. Имя этого человека Таня не называла. Только позывной — «Скиф».

— Для меня он был просто «мой герой», — улыбаясь, признавалась Таня Дюрдь. — О «Скифе» в зоне АТО ходят легенды. Будучи командиром одного из подразделений батальона «Айдар», он участвовал в освобождении более десяти захваченных сепаратистами городов. Не раз спасал сослуживцев от гибели. «Когда „Скиф“ рядом, нам нечего бояться, — говорили ребята. — Он все знает и всегда все организует». Это правда. Благодаря ему и я не боялась ездить на передовую.

В ночь на девятое января в Луганской области, спасая побратимов во время обстрела боевиков, «Скиф» погиб. Несколько дней назад его похоронили в родном селе в Закарпатье.

Олегу Сидору было 37 лет. Он прекрасно знал историю, владел пятью иностранными языками и долгое время работал за границей. Когда начались события на Майдане, был в Польше. В январе приехал в Киев и присоединился к протестующим.

— Олег, как и я, вышел на Майдан не за евроинтеграцию, а за людей, — вспоминает Татьяна. — Его возмутило то, что в нашей стране «Беркут» бьет студентов, что принимаются несправедливые законы. Помню, первый раз увидела его, когда он вернулся после боя на Грушевского. На баррикадах он все время кричал, поднимая протестующих: «В атаку! Немедленно!» Олег тогда сильно охрип. Услышав его голос, я даже немного испугалась. Он был красив, но, в отличие от других ребят, совсем неразговорчив и, как мне тогда показалось, резковат. Помню, еще шутила: мол, страшновато оставаться с ним в одной палатке. Но, когда я узнала «Скифа» поближе, мое мнение о нем изменилось.

«А ты мне сразу понравилась, — уже через несколько месяцев признался Олег. — Такая активная, энергичная. Сразу решил, что ты, скорее всего, моя землячка». Так и оказалось. Я все-таки сумела разговорить «Скифа». С тех пор мы могли беседовать часами. Он рассказывал о своей жизни, я ему — о своей.

— А почему «Скиф»?

— Этот позывной ему дали, еще когда он служил в армии. Олег сказал, что из-за его любви к истории, которую он знал в совершенстве. Как и иностранные языки. Немецкий, английский, польский, чешский, венгерский… На всех этих языках он свободно разговаривал. Мы на Майдане даже иногда просили его прочитать нам лекцию. Он, видя планшет или телевизор, сразу начинал искать какой-то научный канал. Говорил, что учиться нужно всю жизнь. А еще Олежка, оказывается, давно занимался общественной деятельностью. В родном Закарпатье он в свое время боролся за закрытие точек по продаже наркотиков. И у него получалось. Ни для кого не секрет, что эти точки «крышуют» сотрудники милиции с подачи местных царьков. Но Олег их не боялся.

— Он не пострадал на Майдане?

— Пострадал. На Институтской получил ожоги: рядом с ним взорвалась граната. Но отказался от госпитализации и продолжал держать оборону. До этого тоже всегда был на передовой — и в Украинском доме, и в Мариинском парке. Тогда, в «Мариинке», спас много раненых… Ребята стали называть его «камикадзе». «Ты что, вообще ничего не боишься?» — спрашивали. «А чего бояться?» — пожимал плечами «Скиф». На Майдане он сформировал и возглавил группу быстрого реагирования «Ястреб». Его ребята принимали участие в каждом бою без исключения. Они же после победы Майдана одними из первых записались в добровольческие батальоны.

«Скиф», по словам Татьяны Дюрдь, сразу стремился попасть в «Айдар». Но сначала его не взяли.

— Несмотря на то что Олег служил в армии и у него была хорошая военная подготовка, ему сказали, что он пока остается в Киеве — контролировать порядок на Майдане, — вспоминает Таня. — У меня тогда отлегло от сердца. К тому времени мы с Олежкой уже очень подружились, и я знала: если он окажется на востоке, станет ходить в каждый бой. А я тем временем буду умирать от переживаний. Но «Скиф» не собирался отступать. И когда позвонил «Батя» (так мы называли командира) и сказал, что у наших большие потери, Олег заявил: «Я привезу к вам ребят». Увидев, что он идет с собранным на войну рюкзаком, я расплакалась. «Не переживай, я только отвезу их и вернусь назад», — заверил «Скиф». Соврал. Он остался на войне.

Помните, я говорила, что со «Скифа» началось мое волонтерство? Приехав на восток, Олег позвонил мне: «Танька, тут ничего нет. Ни касок, ни бронежилетов, ни спальных мешков… Сделай что-нибудь». После этого звонка я сперва запаниковала, но потом начала действовать. Пошла прямо к Виталию Кличко. В тот же день он передал мне три большие машины, заполненные спальниками, рациями и прочими необходимыми вещами. Кроме того, передал еду и лекарства. Тем временем отозвались мои друзья из «Фейсбука» — они тоже хотели помочь. Так я стала волонтером. Вскоре сама поехала в «Айдар». «Скиф» к тому времени уже стал командиром подразделения. Видели бы вы, как он радовался этой помощи! Всегда оставался серьезным и строгим, а когда я привезла бронежилеты, чуть не запрыгал: «Вот это мои ребята будут одеты!» И сразу же принялся раздавать «броники». «Если мне не хватит, не страшно, — сказал. — Я обойдусь». А после тяжелого боя под Лутугино позвонил и поблагодарил: «Танька, твоя каска мне голову спасла! Спасибо!»

Однажды его уберегла моя молитва. Я это точно знаю. Был бой под Новосветловкой. Один из самых страшных в жизни «Скифа». Ребята пошли вперед и пропали. Я в тот момент была дома, готовила очередные машины со снаряжением. Но узнав, что парни исчезли, не смогла усидеть в Ужгороде — сорвалась и поехала в зону АТО. Их не было одиннадцать дней. Все уже решили, что бойцы погибли, а я продолжала за них молиться. День и ночь читала «Отче наш». И ребята вернулись! Таки выбрались из окружения. «Прямо чудеса какие-то, — говорил потом „Скиф“. — Нас со всех сторон обстреливали, а пули, как заговоренные, пролетали мимо. Кому расскажи — не поверят!»

Позже ребята рассказали, что там, в Новосветловке, их спас «Скиф». Одиннадцать дней они были в окружении. У Олега был порван бронежилет, но он все равно отстреливался. А в последний момент принял решение прорываться. Это был риск, но «Скиф» все просчитал. «Если бы не он, нас бы там расстреляли», — сказали потом его сослуживцы. Олежка, кстати, тогда получил ранение. Но никому об этом не сказал. Еще на похоронах его лучшего друга Вовчика я заметила, что Олег часто кашлял и морщился от боли. «Со мной все в порядке, — отмахнулся. — Это скоро пройдет». И уехал обратно на фронт. Потом мне позвонил врач из батальона: «Убедите вашего „Скифа“ поехать домой. У него сильный ожог. Необходимо лечение». К счастью, я уговорила его вернуться. Он не любил больницы, поэтому Олега лечила моя мама, она медик. За время, проведенное у нас, он стал совсем родным. А еще оказалось, что «Скиф» — отважный воин без страха и упрека, — панически боится уколов. Помню, мы с ним долго над этим смеялись…

*"Однажды Олега уберегла моя молитва. Я это точно знаю", — говорит Таня Дюрдь

Голос Тани прерывается. О последней поездке своего друга на фронт девушка не может рассказывать без слез.

— Он должен был остаться, — тихо говорит Таня. — Обследование, которое я буквально заставила его пройти, показало, что у Олега в голове осколок. Но он отказался от операции. «Как ты себе это представляешь? — сказал. — Я как минимум на полгода выйду из строя. А помощь ребятам нужна уже сейчас. Пойми, они там погибают». И уехал. Находясь на востоке, постоянно звонил, сообщал, что у него все хорошо. «Признайся, ты же мне врешь», — говорила я. «А вот и нет, — бодро отвечал „Скиф“. — Со мной все в полном порядке. Ожог заживает и не болит».

В ночь на девятое января я проснулась от боли в сердце. Мне вдруг стало физически плохо. Подумала о «Скифе», и появилось ощущение, что случилось что-то страшное. Тут же начал звонить телефон. Но это был не Олег. Звонили его сослуживцы. Пытаясь унять охватившую меня дрожь, не стала брать трубку. Боялась. И не зря. Побратимы «Скифа» звонили, чтобы сообщить о его гибели.

По словам сослуживцев Олега Сидора, он погиб от ранения в голову. Во время боя старался прикрыть ребят и сам отстреливался до последнего.

— Точно как в его сне, — говорит Таня. — Накануне трагедии Олег, который никогда не вспоминал о плохом, вдруг рассказал, что ему приснился ужасный сон. Будто бы его ранили в голову. Неужели он предчувствовал?

— Мне тоже так показалось, — написал в «Фейсбуке» знакомый «Скифа» Андриан Опачко. — Когда мы еще в феврале стояли с ним на Майдане, я сказал: «Вот бы нам всем встретиться через год в уже новой европейской Украине». «Через год точно уже не встретимся», — помрачнев, сказал Олег. Кто бы мог подумать, что так и случится?

Прощание с Олегом Сидором проходило в Киеве, на Майдане. Проводить героя в последний путь пришли несколько сотен человек. У Олега Сидора остались двое детей. И десятки друзей и сослуживцев. Они не скрывали слез.

— Господь забирает лучших, — говорит боевой побратим Олега Сидора с позывным «Баркас». — Это был настоящий воин. Человек, который умел ценить дружбу, умел сохранить личный состав. Сам будет погибать, но людей спасет. Сейчас наша группа в «Айдаре» совсем маленькая, но будем держаться друг за друга, как никогда. Мы не можем подвести нашего Олега.

— А я продолжу заниматься волонтерством, — говорит Таня Дюрдь. — Спасибо «Скифу», что наставил меня на этот путь. Возможно, я сошла с ума, но чувствую, что он рядом. Вот сейчас беседую с вами, а сама смотрю на его фотографию. И он как будто подсказывает мне, что говорить. На похоронах Олежки мне казалось, что жизнь закончена. Но на следующий день меня словно какая-то сила подняла с кровати. «Тебе нужно закупать „броники“, искать технику, — как будто говорил кто-то внутри меня. — Ничего не изменилось, бойцам по-прежнему нужна твоя помощь». И я вернулась к работе. Сейчас ищу автомобили и регистратор на одну боевую машину. Так он хотел. И я не могу по-другому.

Фото в заголовке из «Фейсбука»

6649

Читайте нас у Facebook