"Пианист" с Майдана: "Наверное, я единственный гранатометчик, у которого остался музыкальный слух" (видео)
Фотографии парня, играющего на фортепиано перед отрядом «Беркута» во время Майдана, в свое время облетели мировые СМИ. Позже выяснилось имя пианиста. Это был 24-летний Игорь из поселка Куты Ивано-Франковской области. В революционные дни он исполнял на раскрашенном в сине-желтые цвета фортепиано сонаты Шопена и Бетховена. Когда к музыканту подходили журналисты, парень смущался: «Не привык давать интервью. Лучше что-нибудь вам сыграю…»
*Декабрь 2013 года, Киев, улица Банковая. Послушать классическую музыку приходили десятки протестующих
— Я не занимаюсь музыкой профессионально, играю только для себя и близких, — говорит Игорь. — На Майдане сел за фортепиано, чтобы поднять дух протестующих. Но, отправляясь на восток страны, даже представить не мог, что буду играть и там. И находясь при этом… в плену.
«С Майдана уехал только в июне. И сразу на восток»
Недавно в Интернете появился видеоролик, на котором Игорь в камуфляжном костюме играет «Лунную сонату» Бетховена. Запись была сделана совсем недавно в рамках проекта бойцов АТО «Музыка воинов». Как говорит его инициатор военнослужащий Александр Ткачук, акция призвана показать, что у украинской армии есть душа.
— Видео с Игорем как нельзя лучше это иллюстрирует, — заметил Александр Ткачук. — У бойцов, стоявших рядом с Игорем, когда он играл, на глаза наворачивались слезы. Мы снимали это видео уже после того, как нашего «Пианиста» освободили из плена.
— «Пианист» — это мой позывной, — объясняет Игорь. — Я играл, чтобы поднять ребятам настроение. Я с детства люблю музыку, особенно классическую. Хотя всеобщее внимание мне не очень нравится. Но когда увидел на Майдане выкрашенное в сине-желтый цвет пианино, не сдержался — сел за него и начал играть Шопена. Это было мое первое публичное выступление.
— А чем вы занимались до событий на Майдане?
— Я только закончил юридический факультет Черновицкого национального университета и искал работу. После того как на Майдане избили студентов, понял, что не могу просто так сидеть дома, будто ничего не произошло. Третьего декабря приехал в Киев и с тех пор фактически жил на Майдане. Участвовал в противостояниях на улицах Банковой и Грушевского, дежурил на баррикадах. А потом увидел пианино… С тех пор на Майдане все время звучали знаменитые произведения Баха, Шопена и Бетховена. Играл даже по ночам. Рядом собирались ребята, пили горячий чай, знакомились, разговаривали. На улице стоял мороз, а нам было тепло и весело.
«Пианист» (тогда это еще был не позывной, а просто прозвище, которым Игоря нарекли его новые друзья) играл до тех пор, пока на Майдане не начались расстрелы. Накануне трагических событий парень заболел воспалением легких.
— Никто не знает, что было бы со мной, окажись я на Майдане в те страшные дни, — продолжает Игорь. — Мог и погибнуть. Хотя в тот момент об этом не думал — хотел находиться вместе с ребятами, но был настолько слаб, что не мог ходить. Сутками играя на фортепиано, не чувствовал холода, но все же простудился. Усугубил ситуацию газ, которым нас травили спецназовцы. Кашель усилился, поднялась температура. Я боялся идти в больницу — слышал, что оттуда похищали протестующих. Но 18 февраля стало совсем плохо, и меня госпитализировали.
Полностью вылечиться и вернуться на Майдан смог только через месяц. К тому времени революция победила, но я решил, что останусь в Киеве как минимум до президентских выборов. Опять играл на своем любимом пианино. С Майдана уехал только в июне. И сразу на восток.
Игорь, который не служил в армии, записался в батальон «Донбасс». По его словам, четырех недель обучения на полигоне ему хватило.
— За это время я стал гранатометчиком, — признается Игорь. — Главное — желание. Если оно есть, научиться можно всему. В зоне АТО первым моим населенным пунктом стал Артемовск. Затем — штурм Попасной. Нам удалось прорваться только с третьей попытки. Были «трехсотые», «двухсотые»… Одного парня из моего взвода не нашли до сих пор. Несколько раз я и сам мог погибнуть. Например, в Иловайске. Помню, проснулись, сели завтракать, как вдруг начался обстрел из вражеской артиллерии. Мина упала совсем рядом, но мы с ребятами успели отскочить. После обеда поехали в дозор, и в сорока метрах от меня разорвался снаряд. Следующий лег еще ближе, метрах в пяти. А вечером чуть не поймал пулю — пролетела в нескольких сантиметрах, я даже слышал ее свист. И опять высшие силы меня уберегли.
Когда мы оказались в Иловайском котле, все вели себя по-разному. Кто-то думал, что это конец, другие бойцы, наоборот, были уверены, что прорвемся. Для меня в те дни важно было хоть иногда звонить папе и говорить короткую фразу: «Я жив, все в порядке». Понимал, что они с мамой ночами не спят, волнуются. Звонил им до последнего. Но когда 29 июля попал в плен, связь оборвалась.
«Меня и других пленных боевики повезли в Иловайск: «Будете отстраивать город, который сами разрушили!»
Обо всем, что ему пришлось пережить в плену, «Пианист» пока рассказать не может. Даже на вопрос о том, били ли его, не отвечает. Говорит: это ради безопасности побратимов, двое из которых до сих пор в плену.
— Одного нашего парня с позывным «Семерка» посадили в тюрьму, — вспоминает Игорь. — В так называемой «ДНР» ему вынесли приговор: 20 лет лишения свободы. За то, что он толкнул какого-то сепаратиста и тот, дескать, по его вине сломал ногу. Теперь не знаю, когда его освободят, и освободят ли вообще. А второй побратим до сих пор сидит в подвале вместе с другими пленными. Он родом из Донецка. К боевикам не раз приходили его родители, просили освободить. Но безрезультатно. В плену, конечно, всякое бывало… Относились к нам по-разному. Но одно могу сказать точно: там, в плену, меня спасла… музыка.
Конечно, находясь в сыром подвале, о сонатах Баха и Бетховена думал в последнюю очередь. Там все мысли об одном: когда освободят? С первых дней плена мы слышали от сепаратистов фразу: «Будем вас менять. Собирайтесь». Но всякий раз в последний момент что-то не получалось, и мы оставались в подвале. Так было раз десять, не меньше. То ли действительно срывались переговоры, то ли это была такая моральная пытка… Чтобы понимать, сколько дней прошло, мы рисовали на стенах палочки. Один день — одна палочка. В подвале нас было 113 человек. Спали на металлических полках для архивов, питались противными разбавленными кашами, которые приносили сепаратисты. Эти каши невозможно было есть, но и не есть было нельзя: чтобы продержаться, нужны силы. Я нарисовал на стене 46 палочек. На 47-й день меня и еще нескольких сослуживцев боевики повезли в Иловайск: «Будете отстраивать город, который сами разрушили!»
В Иловайске он снова увидел пианино. Благодаря чему ситуация изменилась.
— Нас отправили ремонтировать обстрелянную из «Градов» музыкальную школу, — рассказывает Игорь. — Я уверен, что эту школу разрушили не украинские войска. Но вариантов у нас не было: будучи военнопленными, должны были делать то, что нам говорили. Помню, мы с ребятами разобрали старую полуразрушенную крышу, начали делать каркас. И через несколько дней на третьем этаже здания я увидел пианино. Грязное, пыльное, но целое. Так захотелось сыграть! Как тогда, на Майдане. «Интересно, хоть что-то еще помню?» — подумал.
Спросил у конвоира: «Можно что-нибудь сыграть?» Посмотрев на меня как на сумасшедшего, сепаратист кивнул головой: дескать, можно. Я сел за пианино. И понял, что ничего не забыл — пальцы все помнили и чувствовали инструмент. Начал играть Шопена. Затем Моцарта, Баха. Побратимы оставили работу, стояли и слушали. Но, что самое поразительное, сепаратисты тоже. Раньше они все время нас подгоняли, а тут как будто вообще забыли, что мы должны работать. В глазах одного конвоира даже заблестели слезы. «А ну сыграй еще», — попросил он. Я играл несколько часов подряд — как когда-то на Майдане. Мне стали аплодировать не только боевики, но и сотрудницы разрушенной школы. До этого они всем своим видом старались показать, что не любят украинских военных. А тут начали говорить: «Молодец! Играй еще, мы давно такого не слышали». Потом сотрудница школы попросила меня посмотреть еще одно фортепиано, дескать, можно ли его настроить. Я с удовольствием это сделал и сыграл несколько сонат. Боевики не возражали.
«Люди, которые прошли войну, играют по-особенному. Их исполнение трогает до слез»
С тех пор, по словам Игоря, сепаратисты изменили свое отношение не только к нему, но и к его побратимам. Больше не было ни оскорблений, ни издевательств. Более того, ребятам сказали, что они могут не возвращаться в подвал, а продолжать ремонтировать школу.
— Мне сообщили, что я могу реставрировать музыкальные инструменты и играть на них, — продолжает Игорь. — До этого был для них просто «укроп» или «эй, ты», а тут стали называть по имени или «Пианист». Начали гораздо лучше кормить. Потом привели российских и французских журналистов — чтобы я сыграл и для них. Как тогда правильно заметил один французский журналист, музыка объединяет. Так и есть. Учительница музыкальной школы, которая считала нас «укропами» и фашистами, принесла мне телефон: «Мальчик, позвони своим родителям. Они, наверное, за тебя переживают».
— Кому вы позвонили?
— Маме. Услышав мой голос в трубке, она не поверила, что это я. «Сынок!» — закричала. И расплакалась… Я тоже плакал. Сказал, что со мной все в порядке, руки-ноги целы. Хотели друг друга о многом спросить, но в тот момент обо всем забыли. Я не стал рассказывать, чем занимаюсь. Думаю, она бы и не поверила, что я не сижу в холодном подвале, а реставрирую музыкальные инструменты в школе.
В этом Игорю помогал его друг, столяр по профессии. Он тоже воевал на востоке и попал в плен. По просьбе Игоря сепаратисты привезли его в школу. Несколько месяцев ребята занимались реставрацией. Снятый иностранными журналистами видеоролик об украинском военном пианисте мгновенно облетел Интернет. И когда Игоря наконец обменяли и он вернулся домой в Ивано-Франковскую область, ему предложили принять участие в проекте «Музыка воинов».
— Этот проект мы придумали, когда узнали о талантах некоторых наших бойцов, — говорит создатель проекта военнослужащий Александр Ткачук. — Кто-то, оказывается, прекрасно поет, кто-то играет на виолончели и на пианино. Знаете, люди, которые прошли войну, делают это по-особенному. Их исполнение трогает до слез. Пригласив Игоря в военный госпиталь, мы попросили сыграть знаменитую «Лунную сонату» Бетховена. Несмотря на усталость и проблемы со здоровьем, он сразу согласился. И, думаю, вдохновил многих бойцов.
— Я и на Майдане успел побывать, — улыбается Игорь. — Там моего сине-желтого пианино уже нет. Но мне разрешили сыграть в Украинском доме. Теперь буду заниматься музыкой. Наверное, я единственный стрелок-гранатометчик, у которого остался музыкальный слух (смеется). Грех этим не воспользоваться.
Правда, если Игорь и пойдет учиться в консерваторию, то не сразу. После реабилитации в санатории он уехал на полигон в Днепропетровскую область. И даже после всего, что ему пришлось пережить, готов снова вернуться на фронт.
9943Читайте нас у Facebook
