Сергей хрущев: «когда брежнев предложил председателю кгб ссср семичастному: «давай хрущеву авиакатастрофу устроим», тот ответил: «нет»
Единственный сын Никиты Хрущева Сергей Хрущев живет в США, в городе Провиденсе, лежащем между Нью-Йорком и Бостоном. Из СССР доктор технических наук, лауреат Ленинской премии уехал в 1991 году. В Соединенных Штатах он стал профессором университета Брауна, занимается историей и издает книги о своем отце. По словам главного редактора еженедельника «Бульвар Гордона» Дмитрия Гордона, который записал с Сергеем Хрущевым многочасовое эксклюзивное интервью, сын бывшего первого секретаря ЦК КПСС сожалеет об одном: что на Западе Никита Сергеевич куда популярнее, чем у себя на родине. «ФАКТЫ» предлагают своим читателям отрывки из беседы, состоявшейся в доме профессора Хрущева в Провиденсе.
«Крым Украине Никита Сергеевич не отдавал… »
- Сергей Никитич, недавно один из украинских политиков предложил присвоить Никите Сергеевичу Хрущеву звание Героя Украины посмертно за то, что он отдал Украине Крым. Из чего, интересно, исходил ваш отец, делая этот поистине царский подарок?
- Если уж говорить о геройстве Хрущева, следует вспомнить о том, что украинцев он пытался спасать, где только мог. Думаю, если бы не отец, поэт Максим Рыльский разделил бы судьбу Мандельштама — они бы где-нибудь вместе сгинули в лагерях. Министр внутренних дел Украины Успенский несколько раз к отцу «подъезжал»: дескать, Рыльский — ярый, махровый националист, а Никита Сергеевич отмахивался: «Да с чего вы взяли?» Тот наседал: «Он пишет стихи на украинском». Отец хмыкнул: «А на каком же ему языке писать?», но министр не унимался: «А еще они собираются, выпьют и песни поют украинские». «Какие? — спросил отец и, когда услышал перечень, только руками развел: — Знаете, мы, когда собираемся, их тоже поем».
- Кошмар!
- Раз это было, другой, третий, а выпроводив назойливого визитера в пятый раз, Хрущев испугался. «Завтра, — подумал, — не только Рыльского, но и меня посадят». Как человек хитрый, он немедленно позвонил Сталину. «Иосиф Виссарионович, — сказал, — хочу посоветоваться. Поэта Рыльского посадить собираются — есть показания, а он написал стихи, на которые песню сложили о Сталине, и вся Украина ее поет. Как быть?» Кремлевский горец постановил: «Вы в это дело не лезьте».
В результате Рыльский остался на свободе, а министра внутренних дел Успенского через две недели арестовали…
А Крым… В то время это была формальность — все равно как разделение Горьковской и Арзамасской областей: сначала их разграничили, позже объединили. Крым Украине Никита Сергеевич не отдавал, поэтому геройство тут ни при чем, и дразнить такими вещами Москву тоже не надо. Когда Крым освободили от немцев и вслед за всеми остальными опальными народами Сталин сослал татар, он просто поручил Хрущеву полуостровом заниматься — переселять туда русских и украинцев…
- Там же хотели одно время Еврейскую республику сделать…
- За эту идею, кстати, и пострадала Полина Семеновна Жемчужина — жена Молотова… Сталину Еврейская республика в Крыму была не нужна — он велел перевозить туда только славян и возрождать Севастополь, а ответственным за это сделал Хрущева. Помощник Никиты Сергеевича, который до этого восстанавливал в Киеве из руин Крещатик, улетел в Севастополь, но отец мне рассказывал: «Каждый чих приходилось ехать в Москву согласовывать с Госпланом РСФСР. У них там свои идеи, а отвечать-то мне — что, всякий раз Сталину жаловаться?» Поэтому в 54-м году, когда было решено прокладывать Северо-Крымский канал, украинцы заартачились: «Да как же мы будем его строить, когда это Россия?» Вот Хрущев и сказал: «А че? Сейчас Украине передадим, тем более на подходе славная дата» (300-летие воссоединения Украины с Россией).
- Как просто!
- Тут же под фанфары это оформили, а если бы не было даты, сделали бы то же самое без фанфар. Тогда же было единое государство Советский Союз, в котором я жил. Понимаю, что прошлого не вернуть, но предпочел бы, чтобы все это сохранилось, включая Восточный блок. Если бы мы были успешными, так бы и было, а теперь больно за Россию, больно за Украину.
- Народный артист СССР Дмитрий Михайлович Гнатюк рассказывал мне, как Никита Сергеевич любил слушать в его исполнении «Пiсню про рушник», «Черемшину», «Марiчку». «Пiсню про рушник», по его словам, первый секретарь ЦК просил иногда исполнять по два-три раза подряд и часто при этом плакал. Кого еще из солистов Хрущев выделял?
- Да, Дима Гнатюк хороший был человек — как говорили, он даже за моей сестрой ухаживал, но не вышло. Отцу нравились разные певцы: Паторжинский, Литвиненко-Вольгемут… Еще был Борис Гмыря, которого отец обожал и, по сути, спас, потому что великий бас…
- … пел перед немцами, да?
- Да, причем в оккупации. Когда его уже хотели сажать, Никита Сергеевич возразил: «А, собственно, почему вы считаете, что он остался, — это же мы оставили его вместе с Киевом. То, что Гмыря пел где-то… Ну а что оперный певец еще мог делать — иначе бы умер с голоду». Как водится, шли по этому поводу какие-то хитрые разговоры со Сталиным, и тот изрек: «Пусть поет!»
«Если я начинал что-то не то делать, мама пеняла: «Смотри, будешь, как Вася Сталин»
- У Никиты Сергеевича — человека мягкого и доброго — было пятеро детей… Скажите, он мог как отец вас обнять, погладить, сказать какое-то теплое, ласковое слово — вы таким его знали?
- Понимаете, как и моя мама, он вышел из крестьянской семьи, а в этой среде нежности не поощрялись. В нашем доме сюсюканья не было, но родители старались нас приучить к жизни. Отец действительно был очень добрым, но в том смысле, чтобы проверять уроки, он нами не занимался…
- Занимался он государством…
- … а воспитание на маминых лежало плечах. Правда, если у меня много появлялось троек, она сетовала: «Ну как ты можешь? Вот узнает отец… » Не грозила, что он накажет (мы знали: мама это сделать могла, а отец — никогда), но мысль о том, что наши проделки станут ему известны, была очень для нас неприятна.
- Правду ли говорили, что у детей Никиты Сергеевича Хрущева была единственная привилегия — не стать такими, как Вася Сталин?
- Да, в ту пору он был у всех на слуху, и, если я начинал что-то не то делать, мама пеняла: «Смотри, будешь, как Вася». Впрочем, это уже когда мы из Киева в Москву переехали, а так особенных привилегий не только у нас, но и у других детей крупных партийных руководителей не было. В школу ходил пешком, в институт на метро ездил до «Бауманской», а дальше висел на подножке 37-го трамвая.
- Охрана за спиной не маячила?
- Ее в то время вообще ни у кого в нашей семье не было, кроме отца. Его сопровождали три человека, за Микояном ходил уже один, а чтобы за мной — такого и представить никто не мог. Никакой охраны, хотя на улицах тогда было, в общем-то, абсолютно безопасно.
- Жен и мужей для детей Хрущева подбирали родители или они в эти вопросы не вмешивались?
- Нет, что вы, была полная демократия — они считали, что мы сами должны выбрать свою судьбу. Когда сестра Рада, будучи студенткой МГУ, нашла себе Алексея Ивановича Аджубея, никто вообще не знал, кто он такой, — его привезли на смотрины, когда они уже собирались жениться. Жених, надо сказать, чувствовал себя не очень уверенно… И я, еще достаточно маленький, над ним тогда подшутил…
В шесть лет у меня развился туберкулез сумки бедра, а лечили болезнь капустным соком, потому что в нем витамин С (лимонов же не было!), свежим воздухом и лежанием на спине. Год я провел, прибинтованный к доске, в гипсе, но и потом врачи велели мне спать на жестком.
В Межигорье у меня была комната с двумя кроватями, но рядом — я же считался уже взрослым! — никто не спал. Моя койка была с фанеркой, накрытой байковым одеялом, поэтому я периодически перебирался на соседнюю — с нормальным матрацем. Никто о моей хитрости не догадывался, да это, хотя я еще в корсете ходил, было, наверное, не так страшно, и вот… Словом, когда Алексея Ивановича привезли, его отправили спать со мной, а я так прикинул: «Ну что же мне, снова на эту фанерку?» — и уложил на нее гостя. Не знаю (смеется), что он подумал, — может, решил, что в хрущевской семье так женихов проверяют.
«После провала бунта сталинистов в 57-м году Каганович позвонил отцу: «Никита, ты не поступишь с нами, как он?»
- Хрущев запустил, как принято говорить, на орбиту первого космонавта. Я видел немало фотографий и кинохроники, где Никита Сергеевич по-отечески обнимает Гагарина, и видно: он очень гордится и весь от радости светится…
- Ну естественно!.. Аджубей мне рассказывал: они писали с отцом к очередному съезду доклад, и тут позвонил Королев — доложил, что Гагарин спускается. Никита Сергеевич не выдержал, закричал в трубку: «Скажите одно — он жив?! Жив?!» Тогда ведь еще не знали, что произойдет с человеком в космосе: не сойдет ли он там с ума, не сгорит ли, а может, у него вообще все внутри оборвется. В «Востоке-1» был пультик такой — надо было нажимать кнопки по коду, чтобы, если космонавт вдруг лишится разума, не дай Бог, не включил бы не в ту сторону двигатели.
- В последнее время нет-нет да и всплывет версия, что Гагарина просто убрали, подстроив авиакатастрофу. Стал, дескать, народным любимцем и при этом настолько самостоятельным и независимым, что от него поспешили избавиться. Как вы считаете, это могло быть?
- Понимаете, вокруг всякой знаковой фигуры и всякого значимого события ходит обычно масса сказок. Рассказывают, например, что Берия отравил Сталина, что Гагарин был не первым, а до него в космос летал старший сын авиаконструктора Ильюшина Володя, что американцы не высаживались на Луне — много таких примеров привести можно.
- Американцы, выходит, высаживались на Луне?
- В этом я убежден.
- Гагарин был первым?
- Конечно.
- И Берия Сталина не отравил?
- Нет, отравления не было.
… Гагарина не убили, потому что он был народным героем, символом, который все оберегали: и Хрущев, и Брежнев. Когда принято беспокоиться? Когда налицо конкурент.
- В данном случае о конкуренции речь не шла?
- Нет, абсолютно. Конкурентом Шелепин был — его и убрали. И Семичастного…
- Хорошо, что не физически — просто отправили из Москвы…
- Физически убирать было трудно — есть просто понятие прецедента. В российской истории конкурентов всегда устраняли, лишая их жизни.
- Традиция такая, да?
- Так было во всех монархиях, только мы задержались попозже. Если возьмете Францию времен д'Артаньяна, они поступали так же, вот и у нас по примеру Ивана Грозного всех убирали: Петр I — своего сына Алексея, Екатерина II — своего мужа Петра III, Александр — своего отца Павла I, Николая II расстреляли, потому что был конкурентом.
Сталин ликвидировал всех, Берию расстреляли — он был бандитом, но в то же время и соперником, его боялись, а потом в 57-м году сталинисты выступили против Хрущева и проиграли. Они, кстати, страшно испуганы были. Каганович отцу позвонил: «Никита, ты не поступишь с нами, как он?», на что Никита Сергеевич ответил: «Да кому вы нужны?!»
- Их, насколько я знаю, просто сослали…
- Отправили с глаз долой из Москвы — кого директором, кого послом.
- Поломал ваш отец традицию…
- … и возник прецедент, поэтому, когда Брежнев пришел к председателю КГБ Семичастному и предложил: «Давай Хрущеву авиакатастрофу устроим», тот ответил: «Нет» — это сам Семичастный рассказывал. Брежнев был человеком слабым, ему было страшно… Ему казалось: вот не станет Хрущева — и все хорошо будет. С самолетом не вышло, он опять: «Может, его отравим?» Семичастный руками развел: «А как? У него все люди в охране верные». Потом, когда Никита Сергеевич возвращался из Скандинавии, у Брежнева новая идея возникла. «Давай, — предложил, — остановим поезд Хрущева, арестуем его и посадим в охотничье хозяйство Завидово». Семичастный, однако, был хитрым. «Леонид Ильич, на что вы меня толкаете?» — переспросил. Он же понимал: «Сейчас я уберу Хрущева, а потом уберут меня»… Поэтому и сказал Брежневу: «Дайте мне письменное указание». На этом все и закончилось, поэтому уже нельзя было физически устранить Шелепина, и по той же причине Ельцин не мог Руцкого убрать. Прецедент — великое дело, и, что ни говорите, 57-й год резко российскую традицию изменил.
«Отказ заплатить мне гонорар Рокфеллер объяснил так: «Если бы мы гонорары платили, не были бы Рокфеллерами»
- Глядя на «огоньковские» фотографии из архивов, просматривая документальные кинокадры, я обратил внимание, как скромно, даже аскетично одевались члены Политбюро тех лет: полувоенные френчи, ремни, сапоги — никакой роскоши, даже намека… Какую одежду предпочитал Никита Сергеевич?
- Роскошь и впрямь не предусматривалась — это неприличным считалось. Кстати, как сейчас в США: здесь это удел нуворишей, Абрамовичей… У вас тоже, наверняка, есть такие — показывают себя, кичатся своими деньгами…
Однажды меня пригласили на семейную конференцию самых богатых людей США — ее вел Дэвид Рокфеллер. Я, между прочим, сказал вам, что выступаю здесь с лекциями, — это принятый бизнес — вот и им объяснил, что беру гонорар. Они наотрез: «Это исключено». — «Тогда, — я в ответ, — не поеду: чего мне там делать?» Организаторы со всех сторон заходили, а потом позвонили президенту моего университета, и он настоял: «Поезжай». Ему-то я отказать не мог, но Рокфеллера все же потом спросил: «А почему гонорар-то не платите? По сравнению с вашими доходами он копеечный, а для меня это дело принципа: раз я у вас, значит… » Тот улыбнулся: «Если бы мы гонорары платили, не были бы Рокфеллерами».
Прибыл туда и Билл Гейтс, еще кто-то — они обсуждали, что со своими миллиардами делать. Детям своим передать? «Нет, — говорят, — слишком большие деньги. Богатство их развратит. Надо самим работать и зарабатывать. Ну, можно им мелочь оставить, миллионов так 30… »
Кстати, я был у Рокфеллеров дома: большая квартира, но с замками на Рублевке или у вас в Конче-Заспе не сравнить, поэтому у каждого свои представления о том, что нужно для жизни.
… У Никиты Сергеевича френча не было, он носил костюм с галстуком — как и я. Любил рубаху украинскую надевать, но только на отдыхе — это тоже сказки, будто он с ней не расставался.
У меня, к слову, тоже была вышиванка: красивая, голубая, а у отца их было много — часто дарили. Что же касается костюмов, то шили их как умели, а потом сфотографировали как-то Хрущева, когда вылезал из машины, и увидели, что сидит на нем костюм мешковато (так, впрочем, и было). После этого постановили: «Шить надо у мира учиться». Был такой хороший закройщик по фамилии, если не ошибаюсь, Легнер, который это дело освоил, и когда в 58-м году в Советский Союз приехал президент Италии Джованни Гронки, жена гостя спросила: «Никита Сергеевич, вы свои костюмы в Италии заказываете?» Отец засмущался, но и пиджаки, и брюки уже и впрямь стали нормальными.
- В то время работа в руководящих партийных органах и трезвый образ жизни были несовместимы — наверх, как известно, просто не пробивались люди, которые не умели крепко принять на грудь. Никита Сергеевич много пил?
- Понимаете, у вас, если честно, некоторая контаминация — этакое смешение нескольких событий при описании. Сильно пить начали потом, уже при позднем Брежневе — он это поощрял, не любил потихонечку посидеть. Помню, когда при нем к нам приезжали начальники, следовало непременно купить бутылку и устроить застолье, а у Никиты Сергеевича не пили, и сам этим он не грешил, поскольку считал пьянку разлагающим делом — до революции был даже в Донбассе ответственным секретарем общества трезвости. Когда его заставляли выпить у Сталина, страшно был недоволен: я дважды видел отца пьяным — и оба раза он приезжал оттуда. Иногда на хорошем приеме, с приятными людьми немного перебрать мог, но чуть-чуть.
- А у Иосифа Виссарионовича сильно перебирать приходилось?
- Сталин любил спаивать в расчете: а вдруг проговорится, язык развяжется, но сам много не пил, хотя иногда напивался — как все. Когда мы говорим: «Не пил», это же не значит, что вообще ни капли…
- До безобразного состояния не набирался?
- Нет, но иногда, повторяю, любил споить, говорил: «Вот тебе штрафной»… Отец рассказывал, что когда он стал разбавлять вино водой, Берия сразу же раззвонил: «Жульничает». Никита Сергеевич объяснил: «У меня почки больные», а Лаврентий Палыч очками сверкнул: «И у меня почки больные, а я пью». Сталин его за усердие вознаградил. «Тебе, — сказал, — фужер коньяку». Отца тоже спаивал, но не целенаправленно — это все сказки, как и то, что Никита Сергеевич танцевал для него гопак.
… Вы можете себе представить, чтобы Хрущев пошел вприсядку?
- С большим трудом…
- А я никак не могу — если с его животом и ногами на корточки сесть, уже не подняться. Вот Буденный такие коленца выкидывал, сплясать мог — я видел. Микоян под любую музыку танцевал лезгинку, городским танцором считался Молотов, гоголем любил пройтись Ворошилов.
- Это правда, что на даче у Сталина были приняты медленные танцы друг с другом?
- Ну нет, никаких шерочек с машерочками друг с другом не было. Они же из другого времени люди, и всех этих «медляков» не знали. Лезгинку, русского или гопак помнили, только сплясать не могли, поэтому в основном не усердствовали: встанут в круг и ходят налево-направо — знаете, как коло танцуют? Ногами, как говорил Никита Сергеевич, двигали — подвигали чуток и разошлись, опять сели, поэтому рассказы о хрущевском унижении гопаком совершенно неправдоподобны.
… Отец еще потому не пил, что имел камни в почках: чуть только норму переберешь, камень начинает идти, а это такие ощущения — врагу не пожелаешь. У отца была семиграммовая рюмочка коньяку — иногда он ее выпивал за обедом, иногда нет (особенно когда шли камни).
- По слухам, жена американского посла подарила Никите Сергеевичу какую-то хитрую рюмочку — на вид обычную, но вмещавшую гораздо меньше жидкости…
- Это была милая женщина, ее звали Джейн Томпсон… У меня, замечу, тоже такая рюмочка есть — купил прямо здесь в магазине. Она просто из толстого стекла: вроде влезает в нее граммов 60, а на самом деле — от силы 15. На приемах отец иногда говорил: «По полной», а иной раз ему наливали боржоми — много было всяких примочек.
- Это правда, что во время застолий у Сталина — этих знаменитых ужинов, нередко переходящих в завтраки — Коба любил бросать в соратников помидорами, а также другими овощами и фруктами — что под руку попадалось?
- Говорили, что иногда Иосиф Виссарионович этим грешил, когда находился в подпитии, но слово «любил» я бы не употреблял. Поскольку то общество было исключительно строгим, это считалось недопустимым, хотя иной раз Сталин мог подложить кому-то на стул пирожное (как, впрочем, и Берия) или кинуть в кого-то морковкой.
- Живые люди, смотрите!
- Представьте себе… Это уже после самоубийства жены Сталин стал другим, совершенно замкнутым человеком. Никите Сергеевичу он говорил: «Я никому не верю (это было уже после войны. — С. Х. ) — я даже себе не верю».
- Кошмар!
- Вождь, например, никогда не приглашал кого-либо к себе с семьей. Отец рассказывал: как-то Сталин вызвал его из Киева на дачу в Сочи. «Я, — вспоминал он, — провел у него пять дней. Все это время Нина Петровна жила на соседней даче, но ее ни разу не пригласили, потому что это не считалось возможным».
На сталинской даче собирался узкий круг, и вот изо дня в день эти люди смотрели одно и то же кино: «Волгу-Волгу», «Музыкальную историю», какой-то ковбойский фильм, — потом садились за тот же стол, ели ту же пищу, пили то же вино. Конечно, когда-то они начинали и развлекаться…
- Когда морковкой бросались…
- … когда чем-то еще. Жданов, к примеру, на пианино играл (или у них там рояль был?) и исполнял частушки, которые, как говорил Никита Сергеевич, даже биндюжники не поют.
«Война Сталина врасплох не застала — он просто был загипнотизирован Гитлером»
- Сегодня из большого объема мемуарной литературы мы кое-что знаем о начале Великой Отечественной войны и о сговоре двух диктаторов в 1939 году (о так называемом пакте Молотова-Риббентропа), знаем также о том, что война застала Сталина совершенно врасплох. Правда ли, что в первые же дни боевых действий он фактически устранился от руководства партией и страной и уехал к себе на дачу?
- Война Сталина врасплох не застала — он просто был загипнотизирован Гитлером. Отец говорил, что вождь был буквально раздавлен после взятия немцами Парижа.
- Испугался?
- Да, страшно боялся войны, думал, что ее оттянет, и не хотел верить в ее неизбежность, но то, что она была для него неожиданной, неправда. Никита Сергеевич рассказывал, как в мае 41-го Сталин ему позвонил и сказал: «Поедьте в Одессу — посмотрите, что там да как. Скоро война, а все, небось, сидят по своим крепостям». Действительно, отец приехал и выгнал военных в поле.
Перед началом войны он был в Москве. «Несколько дней, — вспоминал, — сижу, ничего не делаю. «Товарищ Сталин, — прошу, — можно я в Киев поеду, а то начнется война — меня еще в поезде застанет». Тот кивнул: «Поезжайте». Хрущев прибыл в Киев в субботу…
- … 21-го…
- … да, уже зная, что будет война, поэтому остался ночевать в ЦК. Хотя, если точнее, он не знал это, но предполагал. О нападении Германии, которое произойдет не сегодня завтра, сообщил перебежчик, но Сталин по-прежнему не хотел ничему верить. Понимаете, когда человек загипнотизирован, он и других гипнотизирует — в результате не первый день войны был потерян, а первая неделя.
- Вождь действительно заявил соратникам: «Я ухожу»?
- Сказал, что «дело Ленина мы просрали» (потом эту фразу Хрущеву приписывали, но тот ничего подобного никогда не говорил!), и отбыл на дачу. Со слов Берии (потом это подтвердил Микоян), Никита Сергеевич рассказывал, что несколько дней члены Политбюро провели в одиночестве и, наконец, решили к нему ехать. К струхнувшему Иосифу Виссарионовичу отправились Молотов, Берия (не помню, был с ними Микоян или нет). Сталин встретил их перепуганный, бледный — видимо, думал, что они приехали его арестовывать. Молотов ему сказал: «Коба, не все потеряно — мы решили создать Государственный комитет обороны». Сталин спросил: «Кто председатель?» — и услышал от Вячеслава Михайловича: «Конечно же, ты». Вождь успокоился и уже после этого выступил с обращением к народу. Это было 3 июля — как раз в тот день мы бежали из Киева.
- Правда ли, что в 42-м году Сталин предложил Гитлеру мир в обмен на то, что отдаст ему всю Украину, Белоруссию и часть РСФСР?
- Я в это верю, но наверняка утверждать не берусь…
- Об этом отец говорил?
- Да, хотя тоже ничего толком не знал — это были лишь слухи. Шел вроде бы предварительный зондаж — еще не переговоры! — через посла Болгарии в СССР Стаменова, но Гитлер не отреагировал, потому что готовил удар под Харьковом и ему совершенно не надо было выторговывать Украину — она уже и так у него была. Ему нужен был Кавказ, нужна была Персия, а затем и Индия.
- Даже так?
- Ну да. Почему он на Сталинград двинул, никто до сих пор не знает, а удар-то был направлен прямо туда: Баку, Персия и дальше без остановок до Индии.
P. S. Полностью интервью можно прочитать в еженедельнике »Бульвар Гордона«, начиная с N 24.
1455Читайте нас у Facebook
