Евгений Педаченко: "Сегодня нейрохирург может добраться до глубинных структур мозга с помощью эндоскопа"
Со своим однокурсником Александром Шуляком директор Института нейрохирургии Евгений Педаченко давно не виделся. Вдруг — звонок. «Меня обследовали и обнаружили опухоль мозга, нужна твоя консультация, — обратился с просьбой Александр Петрович. — Головные боли замучили…»
— Я, конечно, сразу пригласил Сашу к себе, посоветовался с нашими специалистами, и мы выбрали метод, который подходит именно в этом случае: щадящую эндоскопическую операцию, — рассказывает директор Института нейрохирургии имени
— Когда мне рассказали, как будет проходить операция, сначала даже не поверил, — вспоминает Александр Шуляк. — Я и сам врач, работаю в военном госпитале. Но о таком методе, применяющемся в нейрохирургии, знал не так уж много. Конечно, соглашаться на хирургическое вмешательство всегда непросто, и все же пришлось: состояние ухудшалось с каждым днем, головная боль усиливалась. Каково же было мое удивление, когда буквально на следующий день после операции я сам смог встать с кровати, прошелся по палате, а через четыре дня был уже дома. И что самое главное — головная боль прошла. А еще оперировавший меня нейрохирург Андрей Гук показал видеозапись операции. Я увидел, как через разрез в мой мозг вводятся миниатюрные инструменты, как хирург по доле миллиметра удаляет опухоль, перекрывшую отток жидкости из желудочка мозга. Смотреть было страшно и интересно. Этот фильм мне подарили на память…
Александр Шуляк (на фото слева): «Из-за опухоли мозга у меня начались страшные головные боли. Я очень надеялся, что мой однокурсник, директор Института нейрохирургии Евгений Педаченко (на фото справа) мне поможет»
Видеозапись операции, которую проводили Александру Шуляку, показали и мне. Комментируя ее ход, заместитель директора Института нейрохирургии Андрей Гук (он выполнял хирургическое вмешательство) объяснил:
— Сначала мы делаем трепанацию черепа, затем через трех-четырехсантиметровое отверстие вводим эндоскоп со светопередающим элементом, микроинструменты. Вот раздвигаем кору мозга, видим объемную опухоль размером около трех кубических сантиметров, которая отличается даже по цвету и занимает практически весь желудочек мозга. Начинаем очень осторожно, специальными кусачками отделять образование от окружающих тканей. Действуем так, чтобы не задеть другие структуры, которые отвечают за эмоции, память. Если мы повредим какие-то ткани, то у пациента могут возникнуть функциональные изменения, он станет не таким, как был до операции. На экране видна вена, и мы очень боимся ее задеть. В данном случае около трех часов работали в напряжении. Наконец опухоль отделена, мы ее вытягиваем, освобождаем отверстие, через которое должна циркулировать жидкость. Кстати, блокировка этого отверстия была главным показанием к операции. Головная боль, скорее всего, возникала из-за того, что опухоль нарушала отток, в желудочке скапливался ликвор и давил на смежные структуры. После операции делаем контрольный снимок, а через три месяца — повторный. Опухоль у Александра Петровича оказалась доброкачественной. Мы ее вовремя удалили. Это была работа целой команды врачей, анестезиологов, всего медицинского персонала. И результатом мы можем гордиться.
Андрей Гук: «На МРТ, сделанном Александру Шуляку через три месяца после операции, видно, что опухоль удалена полностью»
— Для того чтобы внедрять в практику нейрохирургии все более щадящие методы, мы создали научные группы, в которые входят как наши опытные специалисты, так и молодые врачи, стремящиеся совершенствоваться в профессии, — говорит Евгений Педаченко. — В частности, одну из таких групп, занимающуюся эндоскопической нейрохирургией, возглавляет Андрей Петрович Гук. Кроме того, мы развиваем эндоваскулярную (внутрисосудистую) нейрохирургию: с помощью специальных катетеров можем по сосуду добраться до любого образования — аневризмы, мальформации, опухоли, выключить их из кровотока, ввести необходимые препараты. Используется лучевая терапия, «убивающая» как злокачественные, так и доброкачественные новообразования, не задевая здоровые ткани. Наш институт (я возглавил его в 2013 году) считается ведущим в Украине, и мы делимся опытом с коллегами, работающими во всех областях страны. Эта работа проводилась и раньше. Как главный нейрохирург Минздрава с 1993 года я в течение многих лет провожу конференции, цель которых — знакомить врачей с новыми методами, с достижениями в нашей области.
Интереснейшее направление, которым я занимаюсь уже давно, — пункционная хирургия. Она очень эффективна, в частности, при грыжах межпозвонковых дисков. Кстати, первую такую операцию я сделал почти 20 лет назад, 11 января 1996 года.
…Нина Ивановна испытывала просто невыносимую боль в спине, но удалить грыжу все не решалась. Ведь в то время вмешательства на позвоночнике надолго укладывали пациентов на больничную койку. Однажды женщина услышала, что есть и бескровный метод удаления грыж межпозвонковых дисков.
— Мы только готовились к таким операциям, разработанным за рубежом, но Нина Ивановна узнала от знакомых врачей, будто подобные вмешательства у нас планируются, — вспоминает Евгений Педаченко (на фото). — Мне пациентка рассказала, что через две недели у ее дочери должна состояться свадьба, и женщина боялась испортить торжественное событие — не выдержать боли. Нина Ивановна и стала первой пациенткой, которой для удаления межпозвонковой грыжи мы применили метод пункционной нейрохирургии.
— Как проходит подобная операция?
— Под контролем видеотехники, без разреза кожи мы с помощью иглы (ее толщина 1,2 миллиметра) попадаем в саму грыжу межпозвонкового диска. Затем в просвет иглы вводится тончайший электрод диаметром от 400 до 600 микрон и по нему подаются лазерные импульсы. Происходит выпаривание жидкости, находящейся в грыже, и образование в прямом смысле слова испаряется. Оно перестает давить на нервные окончания, боль уходит. Вмешательство длится минут 20. После него человек может в тот же день уйти домой. Наша первая пациентка быстро восстановилась и, как она рассказала, на свадьбе действительно танцевала. Мне было бы интересно с ней встретиться, но, к сожалению, контакты потеряны. Кстати, позже женщина еще раз к нам обращалась: грыжу диска обнаружили у ее сына. Видимо, сказалась наследственная предрасположенность. Мы помогли и ему.
Евгений Педаченко помнит многих своих пациентов. Сразу после окончания медицинского вуза он пришел в Институт нейрохирургии, где работали и его родители. Оперировал пострадавших во время ДТП, тех, у кого обнаружили опухоли, аневризмы. Тогда в основном делали открытые операции. А со временем появились и малотравматичные.
— Не бывает легких нейрохирургических операций, — говорит Евгений Георгиевич. — Даже если они малотравматичны для пациента (а именно к этому мы стремимся), врач каждую секунду находится в напряжении, ведь в его руках жизнь человека, его будущее. Чего боится пациент, идя на операцию на мозге? Что станет инвалидом, не сможет сам передвигаться, будет обузой для семьи. Я понимаю этот страх и свою ответственность. Этому меня научил отец. У нас медицинская династия. Мы с женой — третье поколение, наши дети — четвертое. Так что определенные традиции сформировались. Во-первых, надо всегда помнить, что медицина не терпит равнодушных. А еще важно использовать любую возможность учиться новому, чтобы качество жизни прооперированных тобой людей оставалось высоким.
— Как вы узнали о том, что в мире проводятся щадящие вмешательства на позвоночнике?
— В 90-е годы наших специалистов начали приглашать на международные конференции, семинары, стажировки. Будучи на конференции в Мексике, я услышал доклад одного американского нейрохирурга о щадящем методе и очень заинтересовался. Хотел встретиться с этим врачом, но никак не получалось. Расстроился, конечно. И вдруг со мной заговорила по-украински сидящая в зале женщина. Мы стали обсуждать доклады. Я посетовал, что не получается поговорить с коллегой, рассказавшем о методе пункционной нейрохирургии. Оказалось, докладчиком был муж этой женщины. Словом, информацию я получил полную, встретился с нейрохирургом, выяснил, какая техника нужна для проведения подобных операций, как они выполняются. Как-то сразу почувствовал: такая нейрохирургия — это мое. Новые методы в этой области меня восхитили.
— Вы владели английским?
— Да, поэтому мог свободно общаться с врачами из разных стран. Я стажировался в США, Германии, Австрии. К украинским медикам тогда очень хорошо относились зарубежные коллеги. Мы ведь только обрели независимость, нас поддерживали. Благодаря доброму отношению стажировки проходили насыщенно, неформально. Для меня очень памятно общение с известным австрийским специалистом профессором Ашером. Мы вместе с хирургом нашего института Михаилом Хижняком жили у него дома, пользовались его библиотекой. От нас у него не было профессиональных секретов. Так мы в течение двух лет освоили спинальную пункционную нейрохирургию. Одна компания помогла приобрести нашему институту необходимую аппаратуру. На сегодняшний день сделаны уже тысячи успешных операций.
— При каких еще диагнозах используется пункционная нейрохирургия?
— Благодаря совершенствованию диагностических технологий — магнитно-резонансной, компьютерной томографии — мы увидели, что очень распространенными являются сосудистые опухли — гемангиомы. Их выявляют практически у каждого десятого пациента. Гемангиомы бывают агрессивными — увеличиваясь в размерах, вызывают сдавливание определенных нервных структур, и у человека появляются сильные боли, нарушаются функции спинного мозга, возникает слабость в ногах, становится тяжело ходить. Когда я был молодым специалистом, то участвовал в тяжелейших открытых операциях, в ходе которых мы удаляли гемангиому. Кровопотеря составляла в среднем три-четыре литра (!), операция длилась несколько часов. Но нейрохирурги шли на риск, так как пациенты без операции уже не могли выносить страшную боль, передвигаться.
Когда мы начали вовремя выявлять грыжи диска, гемангиомы, запущенных случаев стало гораздо меньше. А щадящие методы — пункционный, эндоскопический — сводили к минимуму послеоперационные травмы и осложнения. Причем мы пациента излечиваем полностью и, откровенно говоря, уже начали забывать о тех вмешательствах, которые проводились раньше. За последние несколько лет я могу вспомнить только одну операцию, при которой эта же гемангиома, опухоль позвоночника, была настолько запущена и велика, что потребовалась традиционная операция. Понадобилось удалять позвонок, замещать его специальной конструкцией. Но хирурги блестяще справились, пациент восстановился и чувствует себя хорошо. Мы же сейчас ратуем за амбулаторную нейрохирургию: сделали операцию — и в тот же день человек отправляется домой.
— Для людей непосвященных словосочетание «амбулаторная нейрохирургия» звучит необычно…
— Тем не менее можно в течение одного дня выполнить пункционную или эндоскопическую операцию и выписать человека. Это направление мы активно развиваем, приобретаем более совершенное оборудование для щадящих эффективных операций. Я получаю огромное удовольствие, когда рассказываю об этом. Читаю много лекций за рубежом — в Австрии, Испании, Германии, США, Швейцарии, других странах, делюсь опытом. В 2013 году на Всемирном конгрессе нейрохирургов в Сеуле (Южная Корея) меня избрали вице-президентом Всемирной ассоциации нейрохирургов. Для меня это и огромная честь, и большая ответственность. Открываются большие возможности не только передо мной, но и перед нашим институтом. Мы в числе первых узнаем о самых передовых направлениях в области нейрохирургии, о технологиях, которые только разрабатываются, о лабораторных исследованиях, которые дадут новое понимание работы мозга.
Приведу пример: есть такое важное направление медицины, как генная терапия. Один из моих учеников сделал очень интересную работу, которая касается ее возможностей. Известно, что в мозгу находятся миллиарды нейронов. В результате травмы или инсульта нарушается мозговое кровообращение, и сотни миллионов нейронов (например, 10 процентов) погибают. Вокруг очага поражения иногда образуется достаточно большая зона, где нейроны находятся в спящем состоянии: они не умерли, но и не живы. Наша задача — «разбудить» их, применив разные методы — медикаментозные, физиотерапевтические или другие. Пока идут эксперименты, фундаментальные исследования. С американскими коллегами мы участвуем в мультицентровом проекте. А в будущем, надеемся, благодаря генной терапии можно будет максимально использовать резервы мозга, чтобы после травмы или инсульта человек мог вернуться к нормальной жизни. Новых направлений в медицине много. Они очень интересны тем, кто сегодня лишь начинает путь в профессию. В нашем институте мы стараемся создать условия не только для нейрохирургической практики, но и для научного поиска, как делали в свое время наши учителя.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
5635Читайте нас у Facebook
