«я не хотел убивать. Нажал на курок, и дальше пистолет… Стал стрелять сам», — утверждал на суде 21-летний cтудент, из ревности выпустивший в своего 16-летнего соперника… Одиннадцать(! ) пуль
На суде Павел (имя подсудимого изменено. — Авт. ) держался хорошо. Рослый парень в добротном костюме говорил заученными фразами, иногда заглядывая в тетрадку с конспектом речи. Извинился перед мамой Саши за причиненную боль, уверяя, что искренне раскаивается и «не хотел убивать, так получилось… » Улыбнулся своей маме через решетку мягкой обезоруживающей улыбкой. С аппетитом поел в перерыве… Родные и знакомые Павла, пришедшие поддержать его на судебном процессе, глаз не прятали, но общаться с журналистом «ФАКТОВ» не захотели. «Поговорим после суда! — пообещал отец подсудимого. — Я сдвину это дело с места, чтобы люди знали правду. А то преступника из моего сына сделали!»
На вопросы матери по поводу угнетенного состояния Павел отвечал: «У меня никаких проблем»
Поселок Немешаево Киевской области гудел, как растревоженный улей: 14 апреля, ночью, 16-летнего ученика Немешаевского агротехнического колледжа Сашу Матвийчука прямо у стен его дома расстрелял бывший парень его девушки. В состоянии шока Саша, получивший 11 ранений, сумел подняться на второй этаж к себе домой, на глазах оцепеневшей от ужаса мамы попытался смыть кровь в ванной, потом снял джинсы и рухнул на диван… Парня отвезли сначала в местную больницу. И хотя приехавший хирург сказал, что ранения несовместимы с жизнью, больного переправили в Киевский институт нейрохирургии. Родители были готовы бороться за сына, даже если бы шанс выжить составлял один из тысячи…
Люди собирали деньги на лечение Саши целыми классами, детсадами и предприятиями. Старшего из сыновей Матвийчуков (у Саши еще два брата — 13-летний Сережа и шестилетний Юрочка) любили все. Улыбчивый, жизнерадостный, открытый, он был душой компании. По вечерам, после занятий в колледже, подрабатывал официантом в местном баре. Говорят, мать Павла знала Сашу. Вспоминают, что однажды, отмечая с коллегами какой-то праздник в баре, она, увидев, как работает Саша, воскликнула: «Какой хороший мальчик!.. »
Павла задержали в ту же ночь. А поскольку его мать, преподаватель из соседнего населенного пункта, вела уроки в местной школе, о происшедшем скоро знали все. Внешне семья была вполне благополучной. Трудолюбивые родители (отец работал на железной дороге), ухоженный дом, свой автопарк (три машины, мотоцикл, даже трактор). Сам Павел после занятий в институте подрабатывал частным извозом.
Вот только с личной жизнью парню не везло. Полтора года он встречался с Аленой. А потом она от него ушла — к Саше, который устроился на работу в бар, где 24-летняя Алена была администратором. Для 16-летнего Саши это стало первым серьезным чувством. Но, как только они стали встречаться, Алена позвонила Лиле, его маме, и сообщила, что намного старше Саши, и если мать против, то девушка разорвет отношения. Насколько «намного», мама Саши не могла понять. Сначала Саша говорил, что на шесть. Потом признался, что на восемь лет.
Но для Лили это было неважно. Сын любил эту девушку. А мать любила все, что любил он… К тому же Алена ей нравилась. Да и выглядела она лет на 17: маленькая, худенькая, с нежными чертами лица.
Павел, получив отставку, смириться с этим не захотел. По словам Алены, он отравлял ей жизнь, продолжая названивать и писать sms-ки, преследуя ее на такси, когда она шла домой. Приходил в бар и хватал ее за руку, пытаясь вызвать на разговор. «Он не понимал, что все кончено», — сетовала Алена. Позже, на суде, Павел это отрицал: «Я ее не преследовал, она никогда не говорила, что не хочет встречаться и что любит Сашу… » Мать Павла в заявлении следствию писала, что в этот период ее сын очень изменился: выглядел угнетенным, перестал есть, очень похудел, но на вопросы матери: «Может, у тебя какие-то проблемы?» отвечал: «Нет никаких проблем»…
На суде мать спросили, задумывалась ли она, с чем были связаны такие перемены в настроении сына. Очевидно, председательствующий на суде глава Бородянского районного суда Геннадий Стасенко хотел выяснить, могла ли мать как-то упредить трагедию, поговорив с сыном о наболевшем, научив выбраться из любовной зависимости. Женщина перечислила множество версий депрессии сына: от последствий травмы (Павел утверждал, что его избили неизвестные, требовавшие, чтобы он отстал от Алены. Правда, в милицию он об этом не заявлял. — Авт. ) до переутомления на работе и в институте. Даже предположила, что, «может, бабка какая-то пошептала». О несчастной любви — ни слова.
- Почему вы не сказали о своих переживаниях родителям, сестре? — спросил Павла на суде адвокат.
- Не хотел их беспокоить… — ответил подсудимый.
- Проще было убить Сашу! — с горечью заметила Лиля.
«Он сказал, что делает с ней все, что хочет, и я возмутился»
На суде Павел рассказал, что оружие приобрел в Ирпене, когда занимался там частным извозом. Для самозащиты. О том, что на приобретение и ношение пистолета нужно разрешение правоохранительных органов, не знал, сколько пуль было в магазине — не ведал, какие пули — тоже, дескать, не имел представления.
О пистолете в семье знали почти все. А муж сестры Павла, сам имеющий зарегистрированное оружие, даже видел пули. Как заявил он на суде, «пули были резиновые». Тогда откуда в пистолете взялись свинцовые пули, выбившие Саше глаз и разлетевшиеся в голове на множество мелких осколков?
В изложении Павла события в тот роковой вечер развивались так. Павел позвонил Алене (на суде парень, вся его семья и знакомые утверждали, что девушка встречалась с Павлом до последнего, что он сделал ей предложение, и она приняла от него кольцо, «пообещав подумать»). Алена была чем-то встревожена, но не говорила чем. И тогда Павел решил поговорить с Сашей. Взял пистолет, сел на мотоцикл и поехал к дому соперника.
- Увидев, что в 23. 20 к своему дому идет Александр, я обратился к нему и стал говорить, чтобы он не портил моих отношений с Аленой, — рассказывал Павел. — Сказал, что встречаюсь с ней около двух лет, собираюсь жениться, сделал ей предложение и подарил кольцо. Саша, обзывая меня разными словами, ответил, что, тем не менее, «он делает с ней все, что хочет, и она ему не отказывает». Я возмутился, чувствуя себя угнетенным. Еще он сказал, что меня прибьет. Вынул руки из карманов и замахнулся. Я не видел, что у него в руках. Там было темно (мама Саши утверждает, что в том месте за несколько дней до трагедии установили фонарь, который ярко освещал место преступления. — Авт. ). Я нажал на курок, и пистолет… начал стрелять сам. Помню только первых три выстрела…
Саша упал. Что будет дальше, Павел не думал. «Не помня себя», сел на мотоцикл и поехал домой. Дома был в шоке, не мог унять дрожь. Правда, когда ночью позвонил клиент и попросил его отвезти, отказать не сумел и съездил на заказ. А в четыре часа утра за ним пришли…
Мать Павла до последнего думала, что это какое-то недоразумение.
- Даже в институте, когда преподаватели узнали, что Паша попал под следствие, удивились: «Таких, как ваш студент, один на сотню!» — рассказывала мать на суде. — Ведь он учился на «отлично», наперед сдал экзамены, через полгода должен был получить диплом… До 15 апреля я думала, что у меня самая счастливая семья. Я понимаю боль матери Саши, но не хочу верить в то, что мой сын такое сотворил! Пресса пишет, что мой сын готовился к этому — переделывал оружие. Неправда! Мы воспитывали Пашу на принципах человечности и порядочности. А не так, как журналисты расписали! Даже из Москвы мне звонят, просят дать какие-то комментарии!
Правда, на суде мать признала, что однажды, когда сын еще встречался с Аленой, приезжали родители девушки — чтобы поговорить о том, что Павел поднимал руку на их дочь.
- Тогда я позвала Пашу и спросила: «Сын, глядя мне в глаза, скажи, правда это или нет?» И он ответил: «Нет, мама, я ничего такого не делал!» Мы разошлись тогда нормально. Я сказала и Паше, и родителям Алены: «Если они любят друг друга, пусть живут… » Я же относилась к этой девушке, как к невесте сына…
«Врачи говорят, что мой сын ничего не чувствует и не слышит. А я верю: он слышит!»
Алену и ее родителей в суд на первое заседание не приглашали. И неизвестно, что они расскажут по поводу своих отношений с семьей Павла.
Очевидно, остальных свидетелей судья заслушает на следующем заседании, 4 сентября. Пока же, по рассказам семьи подсудимого, ситуация выглядит так: Алена встречалась с их сыном до последнего, дети строили серьезные планы, Павлу она говорила, что у них с Сашей «ничего серьезного, он просто к ней цепляется». Словом, перед нами «коварная искусительница», которая столкнула лбами двух «бедных мальчиков». А значит, и наказание может быть более мягким? Но даже если окажется, что Алена вела двойную игру, изменит ли это суть происшедшего — покушение на жизнь?
Между тем Алена уже четыре с половиной месяца дежурит у постели любимого. Когда «ФАКТЫ» впервые написали о Саше и читатели стали присылать деньги на его лечение, ему стало лучше: восстановились моргательные и жевательные рефлексы, он начал самостоятельно дышать. Мама даже сажала находящегося в коме сына на кровать и в таком положении кормила. Как билось ее сердце от безумной надежды, что он вот-вот откроет глаза!
Но чуда не произошло. После временного улучшения Саше стало хуже.
- А вчера врачи вызвали нас с мужем и сказали: «К сожалению, ваш мальчик медленно умирает… » — рассказывает Лиля. — Муж разрыдался… Выходим все в слезах, а там в коридоре братики Саши Сережа и Юрочка: «Мама, почему вы плачете?» Я им сказала: «Мальчики, ваш братик умирает… » Сережа, средний, ему 13 лет, был в шоке. «Мамочка, этого не может быть!» А он у меня такой серьезный мужичок по натуре. Вытер ладошками слезы: «Мама, как же теперь?» Я ему отвечаю: «Будьте рядом с ним и дарите свою любовь… »
В ту же ночь Сережа захотел остаться в палате вместе с Сашей. Меня сменила Алена и тоже осталась в палате. Смотрю, Сережа то ногу брату погладит, то щекой прижмется и что-то шепчет. «Что ты говоришь, сынок?» — спрашиваю. Он отвечает: «Я говорю, что я его люблю. Ты иди, мама, не волнуйся. Я не буду спать, я буду смотреть за Сашей… »
- Алене уже сказали?
- Да. Она рыдает: «Я не смогу без него жить!» «Тетя Лиля, — спрашивает, — почему такая судьба: встретились, полюбили друг друга, мне так повезло с вами, у вас такая хорошая семья, и так ужасно все закончилось?» «Алена, — отвечаю, — ты не рыдай над ним. Ты лучше говори с ним, говори… » Врачи уверены, что он уже ничего не чувствует и не слышит. А я знаю: он слышит! Мой мальчик слышит…
P. S. В день начала судебного процесса Саше исполнилось 17 лет. Перед заседанием Матвийчуки всей семьей успели рано утром съездить к сыну в больницу в Киев и поздравить Сашу. А возвращаясь в Бородянку, где в десять часов должен был начаться суд, попали в аварию. К счастью, дети не пострадали. Но Лиля очень ушибла голову. Начало судебного процесса задержали. Первым делом на суде Лиля показала судье и матери Павла фотографии Саши. На них было изображено высохшее тело, оплетенное трубками, со следами пулевых отверстий в голове, выбитым глазом и открытым ртом. Все, что осталось от ее сына…
«ФАКТЫ» и дальше будут следить за ходом судебного процесса.
569Читайте нас у Facebook
