Писатель Евген Дудар: "Многие высокие начальники боялись критики в "Перцi", как огня"
Долгие годы журнал «Перець» имел всесоюзную славу и издавался миллионными тиражами. В разное время в нем публиковались Остап Вишня, Степан Олийнык, Павло Глазовый, Евген Дудар и другие известные авторы. Но, к сожалению, в 2013 году издание из-за финансовых проблем закрылось.
И вот новость: журнал опять возродился, только под несколько иным названием — «Перець. Весела республіка». А известный сатирик Евген Дудар — снова среди его авторов.
О том, кого и за что критиковали в журнале «Перець», а также о веселой жизни редакционного коллектива Евген Михайлович рассказал «ФАКТАМ».
— В журнале «Перець» я работал с 1965 по 1981 год, — рассказывает Евген Дудар (на фото). — А до того, обучаясь на пятом курсе Львовского университета, проходил в нем практику. Потом работал во Львове, но так сложились обстоятельства, что решил ехать в Киев. Пришел к главному редактору «Перця» Федору Макивчуку. Он помнил меня, но вакантных мест в тот момент не было. Тем не менее я попросил, чтобы мне дали задание. Первый же мой фельетон Федор Макивчук сразу подписал. И сказал, что берет меня во внештатники. Целый год редакция снимала мне номер в киевской гостинице и даже платила командировочные. А когда я ехал по заданию в какой-то город Украины, то и там оплачивали проживание. Однако я стремился попасть в штат. И когда освободилось место секретаря-машинистки, сразу же попросил взять меня. В трудовой книжке по моей просьбе написали просто «секретарь». А потом редакция в ЦК добилась для меня должности фельетониста.
— «Перець» — для сатирического журнала очень удачное название. «Дати перцю» — ведь значит остро критиковать, проучить.
— Прежде всего перец — это пекучее растение, оно словно дезинфицирует все. В 1922 году журнал назывался «Червоний перець», а после 1941 года стали писать просто «Перець».
— К слову, вы перец в блюдах любите?
— Без перца и чеснока я не могу жить. Правда, предпочитаю черный перец, потому что от красного чихаю.
— Каким же был тираж журнала?
— В 1965 году — три миллиона двести тысяч экземпляров! Журнал был очень популярен и в Украине, и за ее пределами. Когда я ехал во Владивосток, взял с собой пластиковую десятилитровую канистру спирта. Но в аэропорту же проверяют. Пограничник меня спросил: «Что это?» Я ответил: «Перцовка. Ведь я работаю в журнале «Перець». Он удивился: «Да вы что, правда?» Я ему налил чуть-чуть, и он пропустил меня в самолет с канистрой. «Перець» выписывали ведь по всему Советскому Союзу. И украинский язык везде прекрасно понимали: и в Тюмени, и в Ленинграде. В Москве на праздновании столетия Остапа Вишни я читал свои произведения по-украински — и публика мне аплодировала. В зале тогда сидели Борис Олийнык и Раиса Горбачева.
— Говорят, «Перець» мог так «ославить», что мало не покажется.
— Да, многие высокие начальники боялись критики в «Перцi», как огня. Как-то из Черкасской области пришло письмо, что первый секретарь райкома — редкий грубиян и никакой на него нет управы. Я поехал к нему без предупреждения. Прибыл рано утром — и прямиком в кабинет. «А это что еще за чудо такое? Ты из ПТУ?» — спрашивает районный начальник. «Из редакции», — отвечаю. Он набирает номер редактора местной газеты: «Это твой шпингалет здесь у меня?» — и добавляет непечатное слово. Прибегает редактор: «Не мой». «Из какой газеты?» — интересуется первый секретарь райкома. Я ответил, что из журнала. «По животноводству?» — ехидно уточняет он. «Нет, по растениеводству! Из „Перця“!» — говорю. У хозяина кабинета руки затряслись… А потом вдруг после некоторой паузы он промолвил: «Ну, все… хандрец». Тогда я впервые понял, какой силой обладает «Перець» (смеется).
*"Перець" имел огромную популярность не только в Украине, но и за ее пределами. Обложка номера журнала за январь 1961 года
— Слышала, вам приходилось добираться и до куда более высоких чинов?
— Однажды я писал фельетон о министре сельского хозяйства СССР и председателе всесоюзного объединения «Сельхозтехника» — «Браконьерство на высшем уровне». Поводом стало то, что эти два члена ЦК КПСС охотились на оленей на Бирючьем острове в заповедной зоне. Федору Макивчуку позвонил первый
— Вы, наверное, помните Остапа Вишню и Степана Олийныка?
— Остапа Вишню я не застал. А вот с его женой Варварой Алексеевной довелось пообщаться. Как-то я выступал на творческом вечере. Она подошла ко мне и сказала: «Женя, как бы рад был Павлуша (настоящее имя Остапа Вишни Павло Губенко. — Авт.), если бы услышал вас». И это было сказано так искренне. А со Степаном Ивановичем Олийныком я работал. Он любил читать мне свои стихи. Я даже деликатно делал замечания. И что интересно, он прислушивался. Я, кстати, знаком с дочерью Степана Ивановича, иногда с ней созваниваемся. Леся — прекрасный человек.
— Она рассказывала мне, что именно письмо в «Перець», в котором были описаны злоключения браконьеров, послужило основой для фельетона Степана Олийныка. Это произведение легло в основу комедии Леонида Гайдая «Пес Барбос и необычный кросс».
— Писем приходило много отовсюду. Люди любили журнал.
— Читала, что среди иллюстраторов издания были Александр Довженко и Анатолий Петрицкий.
— Увы, их я не застал. А карикатуры действительно были в «Перці» хорошие. Вспоминается одна из них. Милицейская будка. В ней — милиционер. Пьяные валят будку. Милиционер кричит им: «Хлопці, не валяйте дурня!» (смеется).
— У вас экземпляры журнала сохранились?
— Конечно, есть подшивки за те годы, когда я работал. А еще остались «фирменные» редакционные блокноты, выпущенные к Всеукраинскому совещанию сатириков. К тому же в книжном шкафу стоит керамическая статуэтка в виде перца. Я лично ездил на Барановский фарфоровый завод и заказывал эти статуэтки в подарок каждому приглашенному на празднование 60-летия журнала. Со всего СССР съехались тогда редакторы журналов. И вот банкет. На столе стояло много выпивки — горилки, коньяков, вин. И при этом… никакой закуски! Наш главный редактор Федор Макивчук обратился к гостям: «Извините, товарищи, у нас такая традиция: мы пьем, но не закусываем». А люди с дороги, всем хочется есть… После слов Макивчука воцарилась тяжелая тишина. Но когда был произнесен первый тост и подняты рюмки, как начали девчата выносить блюдо за блюдом! На столе места не хватало. И все сразу стали такие веселые! Мы, перчане, любили и выпить, и закусить. Не всякий ресторан мог бы с нами конкурировать. Колбасы, куры, соленья — все у нас было во время застолий.
— Федор Макивчук — легендарная личность.
— Вспоминаю, с каким пиететом его встречали повсюду. К примеру, он очень любил рыбалку. Как-то договорился с директором рыбхоза о том, что приедет порыбачить. На рассвете шофер доставил Макивчука на озеро. А нужно уточнить, что наш главный редактор был невысок и внешность имел неброскую. Сел на берегу с удочкой да и сидит.
А директор рыбхоза предупредил сторожа накануне: «Не пускайте на озеро никого, потому что приедет Макивчук, главный редактор «Перця». И вот обходит сторож свои владения, смотрит: уже сидит кто-то… «Что ты тут делаешь?» — подходит. «Рыбу ловлю». — «А ну-ка давай отсюда! Сейчас редактор «Перця» должен приехать, а ты здесь расселся!» «Да я же и есть редактор!» — ответил Макивчук. «Ты редактор?» — рассмеялся сторож и, недолго думая, ш-шух Макивчука в воду!.. Потом извинялись перед ним — и сторож, и директор.
К слову, Федор Макивчук не умел плавать. Запомнилось, как однажды мы поехали на открытие сезона охоты в Бердянск. Пообедали в ресторане, и я решил искупаться в море. Вода хорошая была — не хотелось выходить. И вдруг вижу: Макивчук ходит по берегу, наматывает круги. Вскоре он не выдержал: «Да выходите уже, потому что я… не умею плавать». Оказывается, переживал, чтобы со мной в воде ничего не случилось. Дело в том, что накануне я сказал, мол, побаливает сердце, а после читал книгу Амосова «Мысли и сердце». Когда мы вернулись в Киев, редактор настоял, чтобы я обследовался в Институте кардиологии имени академика Стражеско, где предварительно договорился с профессором.
— Правда, что в вашей редакции постоянно устраивались розыгрыши?
— Да. Вот, например, была такая история. Приходит как-то в редакцию посетитель и говорит: «Мне очень нужно попасть к главному редактору „Перця“!» «Хорошо, — отвечаем мы. — Только когда будете с ним общаться, кричите — он плохо слышит». А Макивчука предупредили: «К вам посетитель. Говорите громко — он практически глухой». И вот начался их разговор. «Добрый день!» — кричит посетитель. «Добрый день!» — горланит ему в ответ Макивчук. — Что вас ко мне привело?" А мы под дверью животы надрываем! Орали они так, орали… Потом Макивчук вдруг спрашивает гостя: «Почему вы кричите? Я что, по-вашему, глухой?» — «А что же, — отвечает тот, — я глухой?»
Так что есть что вспомнить.
— Не в каждом коллективе сотрудники решились бы начальника разыграть.
— У Макивчука с чувством юмора было все в порядке. Вспоминается еще вот какая история. В редакции существовала традиция: кто последний поступил на работу, тот должен бегать за выпивкой в гастроном. Все сбрасывались, а отправлялся новоприбывший, независимо от должности. Довелось побегать и мне, причем почти год. Но среди нас оказался «доносчик», который писал кляузы в ЦК партии на всех, и на меня в том числе (видно, не мог пережить, что я много печатаюсь). И вот очередной донос: мол, в «Перце» пьют — не просыхают! Макивчука вызвали в ЦК: «Поступил сигнал о том, что снова у вас пьют, а Дударя вы посылаете в гастроном». На что Макивчук отвечал: «А кого я пошлю? Билкуна без ноги?» (Билкун был в то время заместителем редактора. — Авт.).
— В журнале были достойные гонорары?
— Да, я хорошо зарабатывал. На книжке в 1990-е у меня приличная сумма сгорела. К счастью, успел хоть «Запорожец» купить — красный, как пожарная машина! Как-то водитель редактора поехал по какому-то его поручению, а Макивчука срочно вызвали в Центральный комитет партии. Он просит: «Подбросьте меня на своем „кадиллаке“, только к самому ЦК не нужно». Я как нажал на газ! Он кричит: «Куда вы мчитесь?» Отвечаю: «В ЦК. Вас же там ждут…» «Так меня ждут живого, а не мертвого!» — возмущается Макивчук. Высадил его прямо у главного входа.
— Чем порадуете ценителей юмора в новых выпусках возрожденного журнала?
— Афоризмами. Вот некоторые из них: «Свiт глобалiзується, а пiдлiсть стабiлiзується», «Найдорожчий той родич, який має, що дати», «Розумний знає, що говорить, а дурний говорить, що знає»…
1587Читайте нас у Facebook
