«Я пообещал жене: если Рахманов поможет вылечить нашего сына от аутизма, сделаю татуировку на теле — портрет профессора»
Ребенок родился в срок, с оценкой 10 баллов по шкале Апгар, и до полутора лет никаких проблем со здоровьем у него не было. Родители считают, что именно прививка «включила» в организме какой-то механизм: у Олега начались странные проявления болезни.
— Мы заметили, что ребенок, который уже произносил первые слова, после вакцинации перестал говорить, проситься в туалет, начал плакать по ночам, а затем… не смог нормально глотать, ел лишь перетертую пищу, — вспоминает отец мальчика Евгений Гнатышин. — На наших глазах Олежка превращался в растение, мы потеряли с ним контакт, не знали, что делать. Диагноз аутизм сами поставили… по Интернету. Многие признаки на него указывали. В Симферополе (мы тогда жили в Крыму) врачи подтвердили, что у Олега аутизм, но никакого лечения предложить не смогли. Мы даже обращались к целительнице. Надежда вспыхивала, а вскоре гасла. Совершенно измучившись и разуверившись, приспособились жить без надежды. Ночь делили с женой пополам: спали по очереди, так как ребенок кричал и его невозможно было успокоить. А днем, во время еды, даже зернышко гречки, попавшееся в любимом супе-пюре, вызывало у сына рвоту. Время шло, ситуация не менялась. И вдруг знакомый принес вырезку из газеты, в которой речь шла о профессоре Рахманове из Днепра и его методике лечения аутизма. Решили попробовать.
— Я давно заинтересовался проблемой лечения аутизма и уверен, что таким детям можно помочь, — считает директор НИИ детской и семейной психиатрии, психотерапии, психологии, медицинской и психосоциальной реабилитации, заслуженный врач и заслуженный рационализатор Украины доктор медицинских наук профессор Вагиф Рахманов. — Разработанная мною методика лечения аутизма и других заболеваний без медикаментов защищена патентами, признана в других странах. По этой теме опубликовано 500 научных трудов и восемь монографий. Исхожу из того, что головной мозг имеет огромный запас прочности, а используется лишь на пять (!) процентов. Задача врача — заставить здоровые клетки мозга работать вместо погибших или пострадавших. А способы сделать это подбираю индивидуально для каждого ребенка и всегда говорю родителям: «Многое зависит от вашей настойчивости, целеустремленности, желания. Никогда не опускайте руки».
Лечение у профессора Рахманова оказалось очень эффективным, утверждают родители Олега. После первого же курса у них появилась надежда, что сын будет чувствовать себя все лучше. Но три следующих курса (каждый длится 20 дней) с перерывом в четыре — четыре с половиной месяца почти не дали результата.
— Отношения у нас с женой стали очень напряженными, мы взрывались по любому поводу, опять потеряли надежду, нервничали, — вспоминает Евгений. — Мне казалось, что пятый курс лечения проводить бессмысленно и надо смириться с ситуацией. А жена настаивала на том, что лечение надо продолжать. В сердцах сказал ей: «Если доктор Рахманов поможет вылечить сына от аутизма, я сделаю татуировку на теле — его портрет». На самом деле я не очень хорошо относился к татуировкам, и до этого у меня в мыслях не было что-то рисовать на себе. С таким настроением мы вновь отправились к доктору в Днепр. И в первый же день лечения произошло чудо: сын взял со стола яблоко и начал есть. Это было невероятно! У меня на глаза навернулись слезы. Ведь до этого момента Олег все так же не мог нормально глотать, ел лишь протертую пищу, даже хлебный мякиш вызывал у него рвотный рефлекс. Видимо, пятый курс лечения стал решающим, поворотным. Мы заметили: сразу после терапии в поведении появляется небольшая агрессия, но вскоре она уходит, и сын становится послушным, ласковым, уравновешенным. Какое счастье видеть его таким!
Я извинился перед женой, признался, что был неправ, и стал искать мастера, чтобы выполнить свое обещание — сделать татуировку. Однажды в магазине мы увидели парня, на плече у которого была картина: Зевс, сидящий на облаке. Все было исполнено очень профессионально, и я попросил контакты мастера. Оказалось, он больше работает за границей, чем в Украине. Но мы все же встретились. Узнав историю нашей семьи, мастер взялся за работу. Шесть часов я лежал на столе, а Евгений Анацкий переносил портрет доктора Рахманова мне на область печени. Четыре часа я провел под наркозом, а все остальное время пришлось терпеть боль. Кому-то идея с портретом может показаться странной, но для меня она приобрела особое значение, даже символическое. Доктор, совершивший настоящее чудо для нашей семьи, теперь всегда со мной. Благодаря Вагифу Мамедовичу сын постепенно избавляется от серьезной проблемы, осуществляется наша мечта о том, чтобы он стал обычным ребенком, чтобы раскрылись его таланты. Ведь таких детей называют особенными. И еще: доктор Рахманов заставил нас с женой по-другому посмотреть на наши отношения и помог стать гораздо счастливее.
*Евгений Гнатышин: «Те, кто видел состояние Олега до встречи с Вагифом Мамедовичем, не могут поверить, что его метод дал такой потрясающий результат. Вот почему портрет доктора теперь всегда со мной»
— Вернуть счастье в семью, в которой есть проблемный ребенок, — наша главная задача, но чтобы ее выполнить, врач должен использовать все свои знания и опыт, а родители просто обязаны помочь ему в этом, — говорит Вагиф Рахманов. — Успех приходит лишь тогда, когда вся семья верит, что у ребенка все получится, и занимается им, то есть следует всем моим рекомендациям. Это тяжелый труд. Ежегодно в нашем институте проходят лечение около 700 детей. Основные диагнозы, с которыми удается справляться: нарушения слуха, аутизм, задержка психического развития, анорексия, другие тяжелые заболевания. И ни одному ребенку я не назначаю препараты. Обходимся без них. По опыту знаю, что спасать детей, которые длительно получали медикаментозную терапию, особенно сложно, а иногда невозможно. Бывает, на лечение уходят годы упорного труда. Наградой для врача и родителей является здоровый ребенок.
Например, Олега, у которого был диагноз аутизм и на котором врачи фактически поставили крест, я впервые увидел, когда ему было четыре с половиной года. Тяжелый случай. Но отказать, лишить родителей надежды я не мог. К счастью, сейчас мальчик практически здоров, учится в обычной школе. Недавно у него завершился девятый курс лечения. Когда в последний день терапии отец Олега Евгений зашел ко мне в кабинет и показал татуировку — мой портрет, — я был просто в шоке! Не знаю, как оценить этот поступок. Он потребовал от человека мужества: ведь надо было много часов терпеть боль. А еще мужчина выполнил данное себе обещание, и это важно. Мне же приятно осознавать, что семья не распалась, что отношения восстановились, любовь и мудрость в них преобладают, а ребенок растет в гармоничной психологической среде.
*Профессор Вагиф Рахманов: «Если ребенок болен аутизмом, обычно от семейного невроза надо лечить всю семью»
Вагиф Мамедович имеет более чем 30-летний опыт лечения детей и взрослых, имеющих функциональные и органические патологии. Он многие годы руководил отделением Днепропетровской областной психиатрической больницы, а затем создал НИИ детской и семейной психиатрии, психотерапии, психологии, медицинской и психосоциальной реабилитации, в котором лечатся пациенты из всех регионов Украины и из-за рубежа. Опытнейший специалист, имеющий огромный список регалий, стал победителем проходившего в Чикаго (США) ежегодного открытого международного конкурса «Ученый-2016» в номинации «Медицина».
— Я готов поделиться своим опытом и знаниями с теми врачами, которые хотели бы освоить безмедикаментозные методы лечения, готов обучать учеников, — говорит профессор Вагиф Рахманов. — Если врач любит свою профессию, любит своих пациентов и хочет помочь им стать здоровыми, он должен постоянно учиться, совершенствоваться, приобретать новые знания. С работой нашего института можно познакомиться на сайте www.prof-rahmanov.dp.ua, а номера телефонов для связи — (066) 821−46−35, (098) 514−01−69 и (063) 506−76−33. Будем рады найти единомышленников.
Разговаривая с мамой Олега Евгенией (кстати, у родителей одинаковые имена), я понимаю, что она не раз прокручивала в голове все обстоятельства своей беременности, рождения малыша, вспоминала, как доставала самую качественную вакцину, как ребенок среагировал на прививку. К сожалению, природа аутизма мало изучена. Неизвестно, в какой момент мозг превращает обычного ребенка в аутиста. Что является пусковым механизмом? Стресс? Вакцинация? Это лишь предположения. Но не беспочвенные.
— Момент прививки я оттягивала, видимо, инстинктивно, — вспоминает Евгения. — Но когда Олегу было полтора года, сдалась, так как все врачи уверяли, что дифтерия опасна, коклюш, паротит могут дать осложнения. Ребенок был абсолютно здоров, при рождении получил самую высокую оценку, значит, «отличник». Что может с ним случиться? Всех детей прививают, и с ними ничего плохого не происходит. Но с нашим ребенком все оказалось по-другому.
— Как скоро вы заметили изменения в его поведении?
— Они нарастали постепенно. Сначала нас удивило, что ребенок, который говорил «мама», «папа», показывал, как лает собачка, мычит коровка, мяукает котик, вдруг перестал это делать. Затем он стал горько плакать по ночам. Мы думали, что у него болит животик. Но симптомы нарастали. Он уже больше плакал и кричал, чем спал. Когда днем шли на прогулку, начинал сильно плакать, если мы пытались поменять привычный маршрут. Надо было ехать только по одной и той же дорожке каждый день. Затем наступил момент, когда Олег не смог нормально глотать кусочки пищи. А ведь еще недавно он мог спокойно есть морковь, свеклу, грызть яблочко, жевать печенье. У ребенка срабатывал рвотный рефлекс. Врачи не могли ничего объяснить. Мы искали информацию в Интернете — и нашли. Но не хотели верить в то, что у малыша аутизм. Он перестал радоваться нам, смотреть в глаза, а все предметы пытался систематизировать — сложить по порядку. Пропал инстинкт самосохранения — Олег не чувствовал боли, не различал горячую и холодную воду, выбегал на дорогу прямо под машину.
— Вам нужен был невролог…
— Да. И мы нашли замечательного детского невролога в Симферополе — Ирину Ивановну Мовчан. Она объяснила, что предрасположенность к болезни у Олега, видимо, была, а прививка ее «разбудила» — и часть мозга ребенка как бы остановилась в развитии. Препараты в этом случае почти не помогают. Хотя после назначенного неврологом лечения Олег стал лучше спать. Ирина Ивановна сказала нам слова, которые просто необходимы таким родителям, как мы: «Надо искать свой путь к выздоровлению. Ребенок у вас особенный». И мы искали. Когда после первого курса лечения у профессора Рахманова мы приехали к Ирине Ивановне, она поразилась результатам и очень радовалась тому, что удалось сделать Вагифу Мамедовичу.
В 2014 году, сразу после так называемого референдума, мы уехали из Крыма. Это больная для нас тема, тем не менее теперь строим жизнь на новом месте — в Броварах, неподалеку от Киева. И в этом городе встретили много замечательных профессиональных и душевных людей. Сын пошел в школу, поначалу с ним занимались инклюзивные педагоги, помогающие осваивать материал. Теперь же он стал более самостоятельным: свободно общается, ездил с классом на экскурсию на страусиную ферму. Дети воспринимают его хорошо и не чувствуют, что он чем-то от них отличается. Даже тренер по плаванию, с которым Олег занимается в бассейне, не догадывается, что у ребенка были серьезные проблемы со здоровьем. Мы и не мечтали об успехах в плавании, не рассчитывали, что сын сможет читать, считать, общаться с другими детьми, ходить в обычную школу. Но все это произошло.
— Как проходило лечение у профессора Рахманова?
— Начну с того, что при первой же встрече у нашего ребенка возник контакт с доктором. Олег вел себя беспокойно, капризничал, но стоило Вагифу Мамедовичу на него посмотреть, как ребенок успокоился и сел. Позже, когда сын уже начал говорить, то назвал доктора «колдун», вкладывая в это слово восхищение. Поначалу поставить иголочки ребенку было проблемой: мне с трудом удавалось держать вырывавшегося Олежку. Но затем он привык. Многие дети хорошо переносят иглоукалывание: стимулируя определенные биологически активные точки, доктор приводит в норму всю нервную систему. На занятиях дети танцуют. Используется и такой метод, активизирующий органы чувств: ребенку с помощью специальных очков закрывают глаза, и мама идет с ним на прогулку. Так отключается зрение и обостряются другие чувства — слух, обоняние. Но все надо выполнять только под наблюдением врача, чтобы не навредить. Работая с детьми, Вагиф Мамедович одновременно лечит от невроза родителей. Ведь это заболевание обязательно задевает всех членов семьи. Важно понимать, что родительский невроз мешает ребенку выздоравливать.
Могу признаться, что доктор Рахманов спас нашу семью от развода, вернул нам радость жизни, показал, что наша любовь может делать чудеса. Наблюдая за другими семейными парами, приезжающими на лечение с детьми, я заметила: если родители ссорятся, ребенок не выздоравливает, ведь невозможно создать для него благоприятную эмоциональную среду. Но родители этого не понимают и разочаровываются в методе. А те, кто сумел перестроить отношения, получают прекрасный результат. Со стороны заметно, как от одного курса к другому меняются лица детей, становятся радостными, исчезает печать болезни. Профессор Рахманов написал книгу «Семейный невроз». Мы получили ее в подарок и можем сказать, что прочитать эту книгу было бы полезно всем — и пациентам, и врачам, и тем, кого болезнь не коснулась.
*Родители Олега — Евгений и Евгения — считают, что в лечении ребенка многое зависит от того, удается ли в семье создать гармоничные отношения
— По данным статистики, в мире сейчас около 10 миллионов аутистов и, к сожалению, число тех, у кого диагностируют аутизм и заболевания аутического спектра, постоянно растет — на 11—17 процентов ежегодно, — говорит профессор Рахманов. — К тому же многим детям не могут поставить точный диагноз, правильно подобрать лечение. Врачи должны знать, что у детей существуют предвестники аутизма. Это могут быть, в частности, эмоциональная бедность, холодное отношение к родным и близким. Ребенок может скрипеть зубами во сне, вскрикивать, беспокойно спать, сильно потеть. На такие симптомы необходимо обращать внимание и профессионально их трактовать. Медикаментозная терапия при аутизме часто лишь усугубляет ситуацию. Вот почему так важно изменить подходы к лечению различных функциональных и органических патологий у детей, улучшить психосоциальную реабилитацию. Тогда счастливых семей станет больше.
Фото из семейного альбома
17399Читайте нас у Facebook
