Антонио Бандерас: «Каждое утро по дороге в школу я проходил мимо дома, где родился Пабло Пикассо»
Бандерас четыре года назад удивил миллионы своих поклонников, объявив о разводе с американской актрисой Мелани Гриффит. Они прожили вместе 18 лет и считались идеальной парой в Голливуде, несмотря на разницу в возрасте. Мелани старше Антонио на три года. И для Бандераса, и для Гриффит это был не первый брак. Антонио был до этого женат на Ане Леза. Они развелись в 1995 году, прожив в браке три года. Причиной стал роман Бандераса с Гриффит, с которой он познакомился на съемках комедии «Двое — это слишком». Разведясь с Аной, актер тут же женился на Мелани (свадьба состоялась в Лондоне 14 мая 1996 года), а 24 сентября 1996 года у них родилась дочь Стелла.
Бандерас стал фактически родным отцом и для Дакоты Джонсон, дочери Гриффит от популярного актера Дона Джонсона. Дакота сейчас активно снимается в кино. Она исполнила главную женскую роль в эротической трилогии «Пятьдесят оттенков серого». Кроме того, Антонио занимался воспитанием сына Мелани Александра, отцом которого является актер Стивен Бауэр («Лицо со шрамом»). Александру сейчас 32 года, Дакоте — 28 лет.
Бандерас и Гриффит и их дети выглядели крепкой и счастливой семьей. Мелани даже сделала татуировку на правой руке с именем мужа. И вдруг — развод! А потом Антонио и вовсе покинул Лос-Анджелес, перестал сниматься в блокбастерах, к которым успел приучить своих поклонников. Достаточно вспомнить фильмы «Наемные убийцы» с Сильвестром Сталлоне, «Десперадо», «Тринадцатый воин», «Дети-шпионы», «Маска Зорро». Конечно, он играл и в серьезных картинах («Филадельфия», «Эвита», «Фрида»), но у зрителей сложился стереотип: если Бандерас, то обязательно мачо, герой-любовник, страстный красавец…
Сейчас актер живет недалеко от Лондона. У него есть подруга — Николь Кимпел, 37-летняя женщина-банкир из Нидерландов, занимающаяся инвестициями.
В преддверии премьеры сериала «Гений. Пикассо» «ФАКТЫ» получили эксклюзивное право на публикацию в Украине интервью с Антонио Бандерасом. Право предоставлено The Interview People.
— Режиссер Рон Ховард выбрал вас на роль Пикассо. Утверждает, что вы были кандидатом № 1 и он практически не сомневался, кому отдать предпочтение.
— Это же естественно! Пабло Пикассо и я родились в Малаге. Это Андалусия, юг Испании. Мои родители жили всего в двух кварталах от дома Пикассо. И каждое утро, когда мама вела меня в школу, мы проходили мимо этого дома. А на нем висела табличка: «Здесь родился Пабло Пикассо». Знаете, мое детство, юность пришлись на период фашистской диктатуры. У нас было не так уж много настоящих героев. Пикассо был одним из них. Он оказал огромное влияние на меня. И я благодарен Рону за то, что он сразу предложил мне сыграть Пабло.
* Антонио Бандерас был первым кандидатом на роль Пабло Пикассо и справился с образом гениального художника блестяще
— Вас не смущало, что играете уже зрелого Пикассо? Ведь это не соответствует вашему имиджу мачо.
— Простите, мне 57 лет. У меня уже седина. И я должен сокрушаться, что больше не играю молодых? Это же глупо! Кстати, имидж мачо мне надоел до чертиков. Я вдруг почувствовал, что в Голливуде перестали разделять меня и тех, кого играю. Я перестал быть личностью. Это было невыносимо. И я уехал. Не жалею. Знаете, в конце 80-х мечтал попасть в Голливуд, стать суперзвездой. В Испании я был уже известен благодаря фильмам Педро Альмодовара. Но это совсем другое кино. Никаких шаблонов. Мечта сбылась. Меня заметили, пригласили в Америку. Я вообще не знал английского. Сниматься было очень тяжело. Учил язык практически на слух. Сидеть с преподавателями, учебниками было некогда.
— Вы очень хорошо говорите по-английски. Конечно, акцент небольшой есть.
— Не только акцент. Знаю, что часто использую выражения, которые запомнил из сценариев. Так в реальной жизни почти не говорят.
— Хорошо, вы развелись с Мелани, уехали из Лос-Анджелеса. Почему не вернулись в Испанию?
— У меня есть дом в Марбелье. Мы довольно часто наведываемся туда с Николь. Но нашей главной резиденцией в настоящее время является Кобэм. Он расположен близко к Лондону. А значит, к Нью-Йорку и большинству европейских столиц, что очень удобно.
— Почему так важен Нью-Йорк?
— Я там встречаюсь с детьми. Стелла сейчас учится в Нью-Йорке. Там же бывают Дакота и Александр. Кроме того, я продолжаю сниматься в США. Правда, стараюсь выбирать роли, не соответствующие имиджу мачо.
— А почему тогда не в самом Лондоне?
— Люблю ездить верхом. В Кобэме у нас с Николь свой дом и большой участок земли. Там мне никто не мешает совершать конные прогулки в любое время. Люблю бывать на свежем воздухе. И мне никто не докучает, кроме лисиц.
* Антонио встречается с 37-летней Николь Кимпел — банкиром из Нидерландов. Фото Getty Images
— У вас классический английский особняк?
— Нет, совсем нет. Я бы назвал наш дом модернистским. Мне это больше по душе. А в Лондоне бываю почти ежедневно. Смешно, как и моя дочь Стелла, я тоже студент.
— Вы пошли учиться? Куда? На кого?
— Изучаю дизайнерское дело в колледже Сент-Мартин. Уже три года, между прочим. Несколько лет назад я выпустил свою линию мужских аксессуаров и туалетной воды. Дело неожиданно пошло. Теперь хочу расширить бизнес. Собираюсь выпустить коллекцию мужской одежды. Но мне интересно не просто дать ей свое имя, а участвовать в процессе от «а» до «я».
— Вам это помогло как-то в работе над ролью Пикассо?
— В каком-то смысле. На самом деле я привык делать все сам: скакать на лошади, мчаться на автомобиле, фехтовать, стрелять, драться. Когда узнал, что буду играть Пикассо, мне стало интересно, что чувствует художник, беря в руки кисть. И я попробовал скопировать три или четыре его картины. Нет, я не хочу писать. Но мне это важно. Я буду играть художника, следовательно, должен легко держать кисть, осознанно водить ею по холсту, почувствовать запах красок.
— Что еще вы делали, готовясь к съемкам?
— О, жадно читал все, что написано о Пикассо! У него был очень сложный характер. Не существовало одного Пикассо. Сколько людей о нем говорили или писали, столько и было Пикассо. Он был очень закрытым человеком, совсем не похожим, скажем, на Дали.
— У Пабло Пикассо было множество любовных романов. Две женщины покончили с собой из-за него. Две любовницы сошли с ума. Вряд ли современное общество простило бы ему подобное отношение к женщинам. Или вы так не считаете?
— Знаете, я бы не стал вешать на Пикассо какие-то ярлыки. Я не нашел ни единого свидетельства того, что он жестоко обращался с женщинами. И речь идет не только о физическом насилии или унижении. Негативные воспоминания о Пабло оставили женщины, у которых с ним не сложились отношения. Да, их было немало. Но только ли его вина в этом? Думаю, эти женщины, завязывая с Пикассо отношения, ожидали чего-то другого, на что-то надеялись. А он был предельно честен с ними. Да, возможно, резок и прямолинеен. Но честен.
— А как же его знаменитая фраза: «Женщины — это машины для страдания. Я делю женщин на два вида: богинь и тряпок для вытирания ног»? Вы его оправдываете?
— Повторяю еще раз: я не оправдываю, но и не осуждаю. Не вешаю ярлыков, не выношу приговор. К тому же, работая над любой ролью, я всегда немного влюбляюсь в своего героя. Без этого нельзя. Поэтому мне трудно быть объективным. Да я и не хочу выносить суждения.
— Даже сегодня, когда весь мир обсуждает секс-скандал в Голливуде? Даже после того, как вы поддержали Салму Хайек, с которой вместе играли в нескольких фильмах? Вы же поддержали ее, когда она открыто обвинила продюсера Харви Вайнштейна в сексуальных домогательствах?
— Да, поддержал. Но теперь не хочу обсуждать эту тему. Попробую объясниться. Пикассо жил в XX веке. Тогда существовали иные отношения между мужчинами и женщинами. Вуди Аллен, Харви Вайнштейн и другие, кого сейчас обвиняют в сексуальных домогательствах, тоже выросли в те годы. Да и большинство случаев, которые теперь стали достоянием общественности, относятся к тому времени. С точки зрения так называемых миллениалов, такое поведение недопустимо. Но это их точка зрения. Они воспитываются согласно другим стандартам поведения. Для меня мир не состоит из черного и белого. В нем гораздо больше цветов. В каждом есть плохое и хорошее.
Я, повторюсь, вырос в Испании при фашистах. После смерти Франко на испанцев во всем мире смотрели как на преступников. Был такой стереотип: все испанцы поддерживали диктатора и поэтому они преступники. Они виновны не меньше, чем их Франко. Когда его не стало, я, молодой актер, одним из первых выбежал на площадь и принял участие в массовых акциях протеста. Мы, испанцы, боролись за то, чтобы в стране появилось первое демократическое правительство. Дрались с полицией.
Но было еще одно подсознательное стремление: доказать всему миру, что мы невиновны! В этом запале все забыли о главном принципе — презумпции невиновности. Никого нельзя называть преступником до тех пор, пока его вина не доказана. Когда сегодня я слышу, как на кого-то цепляют ярлык, мне это не нравится. Не могу судить о человеке, не владея всей информацией. И не хочу судить. Не хочу повторять былые ошибки. Я больше не стану ни на кого указывать пальцем. Честно плачу налоги, которые идут, в том числе на содержание полиции и судей. Это их работа — собрать информацию, свести вместе все факты и вынести решение.
Перевод Игоря КОЗЛОВА, «ФАКТЫ»
Читайте нас у Facebook
