Своих учеников александр шалимов в сердцах мог назвать «недоделанными», а во время операций любил напевать песню «сиреневый туман»
За полгода до смерти Шалимова мне довелось слышать, как он разговаривал с неизлечимо больной пациенткой. Я была на консультации вместе с ней. «Александр Алексеевич, посмотрите результаты УЗИ моей печени, — бросилась к хирургу в коридоре Института хирургии и трансплантологии подруга моей мамы. — Скажите своим ученикам, пусть они меня спасут!» Он завел нас в свой кабинет на первом этаже, изучил заключение узистов. «Валечка, тобой занимаются лучшие врачи. Главное, делай то, что они говорят», — в его голосе было столько спокойствия и уверенности, что из глаз больной исчез страх. Я поймала себя на мысли, что голос Александра Алексеевича создает очень теплую атмосферу. Такому доктору невозможно не поверить. Недаром Институт хирургии и трансплантологии (прежде — Институт клинической и экспериментальной хирургии) люди начали называть шалимовским 20 лет назад. Накануне 2007 года приказом Кабинета министров Украины институту официально присвоили имя Александра Шалимова. А ученики всемирно известного хирурга до сих пор называют своего наставника Шефом. Именно так, с большой буквы.
«Шалимов одним движением решал ход операции»
- Если во время операции Шеф напевал «Сиреневый туман», значит, настроение у него было хорошее, окружающие могли расслабиться, — вспоминает ученик Александра Шалимова хирург Юрий Лифшиц, который 20 лет проработал вместе с известным хирургом, затем оперировал в немецких клиниках, а сейчас возглавил хирургическую службу медицинской клиники «Борис». — Когда я работал в Германии, даже заставлял себя не петь эту шалимовскую песню в операционной. Давал установку: «Пой про себя». Но, бывало, увлекался. Сначала мурлыкал под нос, а затем — громче и громче. Всегда сдержанные немцы-хирурги удивлялись…
С Шалимовым в одной группе в Краснодарском медуниверситете учился мой отец. Они выпустились в 1941 году, за десять дней до начала войны. Отец получил распределение в 
Якутию, Шалимов — в Читу. Но каждые пять лет однокурсники собирались в Краснодаре. Затем многие, включая Шалимова, приходили к нам домой. К сожалению, эти встречи мне были мало интересны. Уже когда учился на четвертом курсе того же Краснодарского медуниверситета, отец показал мне хирургический атлас, составленный Шалимовым, с его автографом. В книге были снимки киевского Института клинической и экспериментальной хирургии, который только открылся и в котором работал Александр Алексеевич. Я решил пройти ординатуру именно у него. Это было в 1977 году. Кстати, атлас храню до сих пор и регулярно им пользуюсь. Отец рассчитывал, что через год учебы вернусь, но я задержался на 20 лет.
- Институт действительно был оснащен лучше многих других в Советском Союзе?
- Да. Из разных уголков Союза приезжали смотреть выполняемые у нас операции. По тем временам все соответствовало мировым стандартам. И была правильно подобранная команда сотрудников. От ведущих хирургов до медсестер, инженеров.
- О Шалимове говорят: великий хирург, личность, талант… В чем это проявлялось?
- Александр Алексеевич — человек из многодетной крестьянской семьи, у которого была сумасшедшая жизненная мотивация: победить во всем. Сразу после войны работал в одной операционной с Амосовым. Шеф трудился по ночам, совершенствовался. Во время отпуска ездил к коллегам смотреть новые операции. Был нацелен на новое. Руки — потрясающие! Сколько раз бывало: хирург не мог сделать все как следует. Заходил Шеф — и одним движением решал ход операции.
«Если врач не находил информации о новых методиках, Шеф мог отправить его оперировать животных»
- Шалимов был требовательным, — продолжает Юрий Лифшиц. — Он не учил в привычном смысле этого слова. Нужно было постоянно находиться рядом с ним в операционной. По средам Шеф собирал врачей, и каждый должен был рассказать о новой методике, оборудовании или опыте западных хирургов. Приходилось выкраивать время для медицинской библиотеки после работы, сложных операций. Но если в среду не принес ничего интересного, Шеф мог отправить в виварий тренироваться на животных. Мы ждали его одобрения, но на похвалу Шалимов был скуп. В сердцах мог назвать учеников «недоделанными», но тут же все прощал!
- Оперируя сейчас, ловите себя на мысли, что делаете так, как Александр Алексеевич?
- В Германии семь лет проработал в сердечной хирургии. И когда после этого мне пришлось удалять желудок, перелистал много книг, замечательный немецкий атлас, но сделал вмешательство по-шалимовски.
- Медицина развивается, совершенствуется, однако его методы все еще используют?
- Они относятся к золотому стандарту хирургии. Многие операции по поводу рака поджелудочной железы, на пищеводе разработал Шалимов, их до сих пор выполняют так, как он. Каждый шов нужно было накладывать по определенной схеме. Сейчас некоторые наши хирурги работают как считают нужным, хотя в Германии во всех крупных клиниках, где мне довелось практиковать, врачи строго придерживаются стандартов. При этом подчеркивают, что делают это «по школе». Шеф тоже требовал соблюдения правил операции. Ошибки, которые пережил сам, не позволял совершать ученикам.
- А как появлялись новые методики? Ведь существовал риск, что новое не будет оправдано, человек погибнет…
- В хирургии всегда есть ситуации, когда врач должен принять решение. Шеф рассказывал мне такую историю. Он руководил клиникой в Харькове, туда привезли жену высокопоставленного чиновника. Ее оперировали в Москве, еще где-то и поставили диагноз: неоперабельная стадия рака. Шалимов же сказал: «Не думаю, что это рак. Скорее, панкреатит». Сделал операцию — и оказался прав. А ведь мог согласиться с общим мнением, чтобы не брать на себя ответственность. Каждое новое вмешательство требовало решительности, хирургической смелости и филигранного профессионализма.
Совсем недавно я прочитал, что всего пять процентов людей на планете способны принимать решения и они же являются генераторами идей. Двадцать процентов, наоборот, «гасят» эти идеи. Остальные же — пассивные исполнители. Александр Алексеевич был лучшим представителем первых пяти процентов.
Юрий Зиновьевич достал из портфеля бумажный конверт. В нем он хранит снимок Шефа.
- Фотографию эту всегда вожу с собой, она мне очень дорога, — говорит Юрий Лифшиц. — Замечательный снимок, сделан в Стокгольме корреспондентом местной газеты. В 1991 году мы с Шалимовым прожили в Швеции почти месяц. Поехали в одну клинику, чтобы посмотреть, как проводят лапароскопические операции. Такие вмешательства казались фантастикой, мы просто не верили, что это возможно — удалить желчный пузырь через прокол, а свои действия при этом видеть только на экране! Теперь-то практически во всех клиниках есть лапароскопы. А тогда мы с Александром Алексеевичем пережили настоящее потрясение. Он сразу загорелся идеей. С коллегами из шведской клиники завязалась настоящая дружба. В тот день, когда провозгласили независимость Украины, они пришли нас поздравить и пригласили корреспондента. Статья о нас как представителях нового государства и эта фотография вышли на первой полосе. Мы же приобрели неоценимый опыт, побывав в качестве ассистентов на лапароскопических операциях. Да и другие вмешательства видели. Шеф мог восхищаться кем-то или критиковать, но никогда не оставался равнодушным.
- У Александра Алексеевича было много друзей?
- Он один знал, кого может считать друзьями. Сам же старался поддерживать тех, кого любил и уважал. Как-то попросил меня отвезти его к хорошему знакомому, профессору, которому несколько дней назад удалили опухоль. Заходим в палату. Профессор лежит бледный, равнодушный. Шалимов ему говорит: «Так не годится. Сейчас стол накроем!» Быстро достал привезенные с собой хлеб, икру красную, коньяк. Разговор завязался. Подшучивали друг над другом, вспоминали общих знакомых. Взгляд у пациента изменился, настроение совсем другим стало. Хотя оба понимали, что значил тот диагноз. У Шефа со временем тоже опухоль обнаружили. Он отнесся к этому по-философски.
«Не думай, что ты умнее всех, найдется тот, кто умнее тебя», — говорил известный хирург
В Институте хирургии и трансплантологии отделом хирургии поджелудочной железы и реконструктивной хирургии желчевыводящих протоков, который считается детищем Шалимова, сейчас заведует его ученик — Владимир Копчак.
- На днях я готовился к конференции и нашел статью, в которой Шалимов впервые рассказал о своих первых десяти операциях по поводу рака поджелудочной железы, — вспоминает Владимир Михайлович. — Статья вышла в 1954 году. Очень интересно ее читать. Трудно представить, что такую операцию можно выполнить, используя только спинномозговую анестезию, и получить хорошие результаты. Больше всего в этой статье меня поразил вывод: операция технически не является слишком сложной и может быть рекомендована для широкого внедрения в хирургическую практику. Да на сегодняшний день далеко не все клиники делают ее, настолько она сложна! А Шалимов 50 лет назад считал: вмешательство выполнимо. В этом весь Шеф. Он никогда не зацикливался на том, что уже сделал, чтобы сказать: «Я великий». Все, что придумал, должны были использовать другие.
- Правила, которые завел Шалимов, сохранились в вашем отделе?
- Первое и главное правило: пациент всегда прав. Если больной недоволен, значит, виноват врач. Всегда! В отделении находится тяжелый больной? Значит, у его лечащего доктора нет ни выходных, ни праздников, ни больничных.
- Когда Шалимов перестал оперировать?
- До 80 лет Шеф выполнял хирургические вмешательства. Последние лет пять он был уже очень слабым. Особенно после операции на желудке: у него выявили рак. Но по утрам на пятиминутку Шалимов приходил обязательно. Его более чем 60-летний хирургический опыт бесценен, Шеф делился им безвозмездно и с удовольствием.
- От многих докторов я слышала, что Александр Алексеевич был универсальным хирургом…
- Да, это так. Шеф рассказывал о своей первой больной. Зимой на санях его отвезли в таежную глушь оперировать женщину с разрывом матки. До этого Шалимов никогда не выполнял гинекологических вмешательств. «Изучил кучу книг, по дороге листал справочники», — говорил он. И женщину спас. Он действительно выполнял любые вмешательства. Как-то мы спросили: «Александр Алексеевич, что вы не оперировали?» — «Глаз и один из желудочков головного мозга».
Вспоминал, как в Харькове начинали проводить вмешательства на сердце. Многие пациенты погибали. Шеф никак не мог понять почему. Поехал в Латвию к профессору Марцинкявичюсу. Выяснил, что у нас операции не шли из-за неправильного обезболивания. Послал на стажировку своих анестезиологов, и смертность после операций резко снизилась. Когда-то в районной больнице подсмотрел, как рентгенолог делает исследование желчных путей, и внедрил эту методику у себя. Шеф никогда не стеснялся учиться и не любил людей самоуверенных. «Шапка с головы не упадет, если позовешь на консультацию коллегу. Не думай, что ты сильнее всех, найдется сильнее тебя. Не думай, что ты умнее всех, найдется умнее тебя», — говорил он.
- А каким он был вне операционной?
- Веселый, заводной человек. Желанный в компаниях. Любил петь, анекдоты рассказывать, читать стихи, особенно Омара Хайяма. В своем кабинете храню книгу «Любимые стихи и песни Шалимова». Ее собрали и выпустили друзья известного хирурга. Видите, на ней дарственная надпись Шефа.
- Какие подарки ему делали на дни рождения?
- Самым ценным для Александра Алексеевича было внимание окружающих. Он очень любил цветы, особенно розы. Был у него самый дорогой подарок — золотой скальпель от Харьковского общества хирургов. Шалимов его очень ценил, хранил. Но скальпель украли, когда ограбили квартиру… Его так и не нашли.
- Вы как ученик Шалимова ощущали его известность?
- Однажды поехал с коллегой в Москву на конференцию. Поезд опоздал, и мы не успели к началу. Академики, профессора, отвечающие за развитие науки в России, уже проводили заседание. Мы осторожно заглянули в кабинет и услышали: «О, ребята из Киева приехали, от Александра Алексеевича Шалимова. Объявляется перерыв на 20 минут. Напоим коллег чаем и продолжим работу». Такое внимание нам было очень приятно.
- Каким пациентом был сам Александр Алексеевич?
- Сдержанным. Когда встал вопрос об операции на желудке, отдался в руки своих учеников. Был уверен в людях, которых подготовил. Кто такой учитель? Не тот, кто долбит тебя по любому поводу, а тот, у кого можно научиться. От Шефа каждый день можно было что-то почерпнуть. Рядом с ним оставались только люди, которые хотели чего-то достичь, знать больше. И нам его очень не хватает.
1832Читайте нас у Facebook
