«узнав, что артем хочет стать донором печени для сестры, я даже представить этого не смог: двоих моих детей будут оперировать одновременно»
- Я хотела отдать часть печени Лене, — говорит мама девушки Людмила. — Прошла обследование, но оказалось, что из-за аномально расположенных сосудов операцию мне делать нельзя. Доктор сказал: «Такая особенность не вредит вашему здоровью, но донором вы стать не можете». Тогда в Киев из Николаева на проверку решил ехать Артем, старший сын. Уже и билет на поезд взял.
- Но как только я узнал, что сын собрался на обследование, тут же отпросился с работы и вместо него отправился в столичную клинику, — продолжает глава семейства Владимир. — Не мог представить, что оперировать будут сразу двоих наших детей. Благо, все анализы показали: я могу отдать долю печени Лене.
18-летняя девушка слушает нашу беседу, сидя на кровати. На ее правом плече «расположились» прозрачные трубочки с разноцветными краниками. К ним подсоединяют несколько сверхточных капельниц. Каждый день Лена получает 12 различных препаратов. Мы пришли, когда она отдыхала от процедур.
- Аутоиммунный гепатит у дочки обнаружили шесть лет назад, — рассказывает мама. — При этой болезни клетки организма воспринимают печень как инородный орган и атакуют ее. Медикаменты тормозят процесс, но излечиться полностью невозможно. В ноябре минувшего года мы приехали на консультацию в Институт хирургии и трансплантологии Академии медицинских наук Украины. Хирург Олег Котенко однозначно сказал: «Необходимо сделать операцию, и как можно скорее». Пока мы находились на обследовании, видели много тяжелых пациентов, нуждающихся в пересадке. Среди них был и 18-летний парень, донорами для которого стали отец и старший брат. Этот мальчик умер…
- Не страшно было соглашаться на пересадку?
- Другого выхода у нас не было, — отвечает Людмила. — Без операции дочь погибла бы. После трансплантации Олег Котенко сказал мне: «У Лены уже практически не оставалось живых клеток печени. Сплошной цирроз».
- В конце прошлого года, когда у нас погибло двое пациентов после пересадки, мы отменили все запланированные операции, — объясняет заведующий отделом хирургии и трансплантации печени Института хирургии и трансплантологии доктор медицинских наук Олег Котенко. — Вновь приступили к пересадкам печени в конце января. Сделали уже три такие операции. Все они прошли успешно. Трансплантация у Лены стала для нас 46-й. Сейчас идет подбор препаратов, которые не позволяют печени отторгаться. Как только мы убедимся, что они подобраны оптимально, отпустим девушку домой.
«Перед операцией Лена не хотела ни с кем разговаривать»
Я сразу обратила внимание на фотографию, которая стоит на подоконнике рядом с маленьким телевизором и иконой. Сначала подумала, что рядом с Леной ее брат Артем.
- Нет, это Саша, — улыбается Лена. — Мы с ним год встречаемся. Осенью он сделал мне предложение.
- Саша старше Лены, ему 23 года, — добавляет Людмила. — Мы подробно объяснили, что наша дочь тяжело больна. Он поддерживает ее. В Киев приезжал, проведывал. Хороший парень, друг нашего сына. Приходил сначала к нему в гости, а затем начал встречаться с Леной.
… Когда лечащий врач сообщил, что понадобится пересадка печени, родители девушки начали искать информацию о больницах, где ее успешно делают. «Хорошие результаты в клиниках Германии, Франции, Южной Африки», — советовали некоторые.
- Но за рубежом трансплантация стоит десятки тысяч евро, — продолжает мама. — Где взять деньги? Искать спонсоров? Мы бы потеряли время, которое так важно для Лены. Обратившись за советом к киевским врачам, наблюдавшим дочь, когда она была маленькой, я услышала: «Зачем вы ищете клиники за рубежом? В Институте хирургии и трансплантологии делают родственные пересадки». Так мы оказались здесь.
Вмешательство длилось сутки. 8 февраля рано утром в операционную забрали папу Лены.
- Муж шутил, подбадривал нас, анекдоты рассказывал, — вспоминает Людмила. — В 12 часов дня нам сказали, что вскоре заберут и Лену. Дочь очень хорошо держалась, но после этих слов занервничала. Она даже не разрешила мне в коридор выйти из палаты, когда ее повезут в операционную. Не хотела ни с кем разговаривать.
Для Людмилы время потянулось очень медленно. Единственное, чего она ждала, — появления хирурга Олега Котенко.
- Он вышел в 6. 30, — говорит мама. — Выглядел хуже, чем мой больной ребенок после операции: уставший, осунувшийся. Неудивительно — сутки за операционным столом! Но после его слов я успокоилась: все прошло успешно. Через несколько часов мне разрешили войти в реанимацию. Признаюсь: думала, разрыдаюсь, увидев мужа, дочь… Но произошло наоборот. Я собрала нервы в кулак. Разговаривала с Леной и Володей, помогала садиться, кормила. Знаете, чем меня удивила дочка? Придя в себя после наркоза, она первым делом спросила: «Мне теперь можно будет есть болгарский перец и пить томатный сок?» Ведь последние два года из-за болезни Лена сидела на строжайшей диете. Ела только каши: гречневую, рисовую, овсяную…
На третий день после операции Лена уже ходила по реанимационной палате, опираясь на штатив с капельницей.
- Даже танцевала, — улыбается мама. — Папа наш пришел в себя тоже достаточно быстро. Каждый день ему делали УЗИ оставшегося сегмента печени, чтобы убедиться: он растет. Володя дал нашей дочери еще одну жизнь.
- Я уже второй раз спасаю дочку, — говорит мужчина. — В семь месяцев Лена серьезно заболела. Две недели была в реанимации без сознания. И вдруг срочно потребовалось переливание крови. Я стал донором. От моей руки к ручке дочери шла трубочка, по которой текла кровь. Благодаря этому Лену вытянули.
- Тогда у нее были признаки гепатита В, — добавляет мама. — Думаю, именно он спровоцировал развитие аутоиммунной формы этой страшной болезни.
«Я уже пробовала шоколадные конфеты, вкус которых забыла за время лечения»
Лена просит маму подать ей бандаж, который нужно носить, пока шрамы не заживут. Такой же носит и папа.
- Удивительно, но сразу после операции врачи мне сказали: «Никаких ограничений у вас нет, можете есть все, что хотите, только не переедайте и не курите», — говорит Владимир. — Но сигареты я бросил еще перед операцией. Много лет не курил, а когда начались разговоры о пересадке печени у дочери, не выдержал — снова взялся. Как только решили, что буду донором, отказался от вредной привычки навсегда. Теперь не могу проходить через лестничную клетку, где чувствуется табачный дым: испытываю отвращение.
- Лена — вторая наша пациентка с аутоиммунным гепатитом, — объясняет Олег Котенко. — Такая же форма болезни была у Алины из Хмельницкой области (»ФАКТЫ» писали о ней в марте 2003 года), которой мы впервые сделали пересадку печени от мамы. Вот уже четыре года она живет с донорским органом. Но Лена была уникальной пациенткой в том плане, что мы применили сложный комплекс вшивания печени. Послеоперационный период был непростым. Начались судороги, что говорило о чувствительности головного мозга к иммуноподавляющим препаратам. Также у Лены начинался криз отторжения. Справились и с ним.
Сейчас в Институте хирургии и трансплантологии ждут операции по пересадке печени 15 человек.
- Это тяжелые больные, — говорит Олег Котенко. — Их мы готовим к предстоящей операции. Бывает, что пациенты гибнут, не дождавшись ее. Но если мы видим, что состояние кого-то из наших очередников резко ухудшается, срочно назначаем вмешательство. Бывает, приходится переносить трансплантацию на более позднее время. Так, на днях мы отправили домой лечиться ребенка, заболевшего ОРВИ.
- Знаете, иногда люди сами отказываются от пересадки, — добавляет Людмила. — Вместе с нами в клинике находилась семья с больным сыном. Родители решили полечиться у какой-то бабки. На днях они звонили, интересовались, как прошла операция у Лены. Но пока возвращаться не собираются, хотя состояние их ребенка ухудшается.
- Да, есть люди, которые отказываются от хирургической помощи в пользу народных методов, — продолжает Олег Котенко. — Но ведь они при циррозе печени не помогают! И когда к нам привозят пациента, которого лечили травками, иглоукалываниями и прогреваниями, мы уже не в силах помочь, настолько запущена болезнь. Бывает и так, что никто из родственников не может стать донором печени. Тогда мы вынуждены отказать больному. И столкнулись с тем, что некоторые такие люди звонят нашим пациентам, ожидающим пересадку, и отговаривают их, сеют сомнения. Приходится нашим врачам работать психологами, беседовать с пациентами, объяснять необходимость и степень риска операции.
- Мы невероятно благодарны медикам отдела, — эти слова Людмила произнесла несколько раз. — Мои дочь и муж находятся под постоянным контролем. Сразу после операции лечащий врач Александр Коршак буквально не покидал нашу палату. Я его даже как-то спросила: «Вы дома бываете? Ведь и в семь утра на работе, и в десять вечера».
- А я теперь ем «человеческую» пищу, — улыбается Лена. — Строгой диеты можно больше не соблюдать. Правда, томатный сок мне пока нельзя, но шоколадные конфеты, вкус которых за время лечения от гепатита и цирроза забыла, уже пробовала!
464Читайте нас у Facebook
