«До сих пор не могу поверить, что мамы нет. Кажется, она вот-вот выглянет из кухни: «Сынок, иди поешь...»

«Мы спали в недострое на газетке. Но мама была счастлива»

— А я все не могу поверить, что мамы нет, — говорит 20-летний сын Александры Костя. — Хочется, чтобы все было, как при ней. Чтобы хоть что-то о ней напоминало. Вот суп сварю. Пирожков напеку. Выгуляю собаку. А потом приду: в доме чисто. Пахнет пирожками. И на секунду покажется, что их делала мама, что вот-вот она выглянет из кухни. И скажет: «Сынок, иди поешь…»

Помню, как мне было три года и мы заехали с мамой в недострой в Киеве. Было лето. Солнце. Мы спали на газетке. Но мама все время улыбалась от радости, что получилось купить свое жилье. До этого, переехав из Харькова, жилье мы в Киеве снимали. Потом в квартиру доставили пианино. Потом — диван. Одновременно шел ремонт. Мама из стройматериалов соорудила мне песочницу на балконе. И я был страшно горд. Только у меня одного в доме была персональная песочница!

Мама много работала. Почти всю зарплату оставляла няням. А когда отправилась в Японию на гастроли, поняла, что беременна моей сестрой Лизой. Говорила: «Как же мне хотелось попробовать все эти японские деликатесы, а не могла! Тошнило…» Зато привезла мне оттуда роботизированную собачку. Ее гладишь — она виляет хвостиком. Я был счастлив.

Детей Александра растила без мужа.

— Во многих вопросах, касающихся самостоятельности, она была достаточно жесткой и требовательной, — вспоминает юноша. — Не хотела, чтобы я вырос нюней, хотя в детстве был болезненным мальчиком, все время по больницам. У меня были проблемы с поджелудочной. Все детство просидел на диете. Однажды поехал к дяде и тайком слопал два маринованных грибочка, запив это дело запрещенной колой. Попал в реанимацию. Потом всю эту беду перерос… А когда уже отпала необходимость в диете, научился вкусненько готовить нормальные блюда. С шести лет мог приготовить диетическую кашку, омлеты. Сейчас вполне могу приготовить и хорошее мясо, и выпечку, и, к примеру, сырный суп для Лизы.

Костя много читал, хорошо учился, поступил на биофак киевского университета. На каникулах подрабатывал в детском туристическом лагере инструктором.

— С мамой рядом как-то все было понятно, знакомо, — признается Костя. — На моем попечении была младшая сестричка, хаски и старенький пинчер. Ему 16 лет. Когда мама вдруг заболела коронавирусом, даже представить не мог, что может случиться что-то серьезное.

Это да. Когда тебе двадцать, мамы кажутся бессмертными…

«Спрашивал: «Тебе делают что-то?» — «Нет, ничего»

Александра Тарасова 20 лет работала в Национальной опере Украины. В 2014 году стала исполнительным директором фонда помощи армии «Крылья Феникса», далее — председателем правления фонда «Вернись живым». С апреля 2015 по март 2018 года возглавляла Управление по делам ветеранов войны и участников АТО Министерства социальной политики.

Вот как вспоминала о Саше ее подруга волонтер Анна Майборода у себя на странице в «Фейсбуке»:

«Був квітень 14-го. Ще не було війни.

Десанти та мобілізовані 95-ї у Доброполлі. Крим окупований. Ми вивозили військових з Криму, допомагали різним підрозділам. Піднімали БТРи, закуповуючи аккумулятори. Намагалися зрозуміти про каски, броніки та разгрузки…

З Oleg Khomenko домовились зустрітися на Трьохсвятительській у Наталії Шолойко — МедМайдан. Мені потрібні були ліки для 2-го бату 95-й, та спитати, де взяти броніки та каски.

— А он Наталю Воронкову спитай.

— Броніки, хм… Ща дам телефон Саші Тарасової. Вона співачка оперного, знає, де їх взяти.

Так у мене з’явився номер Саші Тарасової — волонтера, співачки, подруги, справжньої людини, гарної мами, голови фондів, керівника департаменту, талановитої сильної чарівної жінки. Так ми познайомилися у квітні 14-го.

Робота в фондах, розчарування, навчання, робота в Мінсоці, протезування — я навіть не можу пригадати всього. З тобою було важко сперечатись, ти чітко відстоювала власну думку. Але в суперечках завжди народжується істина, та й всі наші суперечки були на користь військовим, підрозділам, державним рішенням…

Тільки одиниці знають, через що тобі прийшлося пройти з весни 14-го року. Тільки близькі тобі люди знають, як начебто «свої» перетворювалися на ворогів. Але ти знаходила сили. Ти переступала, дужала та йшла. У будь-якій ситуації, попри біль у серці, на твоєму обличчі була посмішка. І будь то день чи ніч — ти на зв"язку, завжди була готова прийти на допомогу".

17 декабря Александра Тарасова попала в больницу с коронавирусом, о чем она сообщила в «Фейсбуке». Одновременно с ковидом слегли дети, Костя и Лиза. И, пока мама первые дни была в относительно стабильном состоянии, подруги-волонтеры обеспечили лечение ее детей — лекарства, пульсоксиметр, питание. «А ко мне пока ехать не надо», — писала Саша.

— Я спрашивал: «Мама, тебе делают что-то?» — рассказывает Костя. — Отвечала: «Нет, ничего». Анализы у нее взяли лишь на шестой день! Но я не думал о страшном, тем более что поначалу мама могла дышать сама. Она была спокойна: доверяла врачам. Мама настоящий альтруист. Столько для них сделала. Сочувствовала, постоянно пыталась достать какое-то оборудование. Лежала в палате и, наверное, не хотела никого нагружать.

Сначала, 19 декабря, мама писала, что ей колют какие-то лекарства, что сатурация нормальная, 95—96, но обострилась астма. Говорила, что тяжелым пациентам больше внимания, а на нее «трохи забили, бо поступила з нормальною сатурацією».

21 декабря женщина сообщила, что ей хуже. Всем, кто пытался к ней попасть, обрывая телефоны горячих линий и врачей, медики отвечали: «У нее все хорошо. У нее ковидные панические атаки. Все под контролем».

Судя по переписке с мамиными подругами, врачи стали активно лечить пациентку лишь 23 декабря. Последнее сообщение от Александры поступило 26 декабря в 9:46: «Переводят в реанимацию». Пневмонический инфаркт…

А в ночь на 2 января Саша умерла. Словно что-то предчувствуя, незадолго до кончины, написала своей подруге, известному волонтеру Алле Чонгар: «В случае смерти опеку на Костю». Алла и поехала с сыном Саши забирать тело мамы из больницы.

«Поки з`ясовували, де тіло, вийшла одна з персоналу зі словами: „Цабе велике померло… В нас сьогодні вихідний. Достала, поки тут в палаті була“. Благо спинили, що я її зі сходів не спустила. Потім почалось пекло з тілом і підготовкою до похорону», — писала с горечью Алла Чонгар в «Фейсбуке»…

По словам волонтеров, врачи в первый же день почему-то не оповестили полицию о смерти больной. В больнице не отдавали Сашины документы, с трудом получили историю болезни. Тело отказывались передавать на вскрытие. Все пришлось делать через связи и скандалы. В заключении о смерти была указана причина: тромбоэмболия легочной артерии.

Родные и близкие в ужасе узнали: лечащим врачом Александры был… патологоанатом. В стране катастрофически не хватает медперсонала.

«Я потрясен. Я чувствую, что мы с Лизой не одни»

Когда умирает близкий, начинаешь себя казнить: что я сделал не так? Хотя, может быть, делал все. И даже больше. По словам известного волонтера и блогера Даны Яровой (которая осенью сама переболела коронавирусом), читая сообщения Саши, что врачи ей уделяют мало внимания при постоянно падающей сатурации, она беспрерывно звонила другим людям с вопросом: что делать?

«Но мне сказали, что Сашу лечат, и она просто в истерике, — писала Дана в «Фейсбуке» после смерти подруги. — Как быть в истерике при ковиде, когда ты задыхаешься, я знаю, поэтому и поверила в эту версию. Потом мне поставили под сомнение ее пребывание в больнице. И вот сейчас спустя четыре часа моего лежания и разглядывания точки на моей стене я думаю: «Почему я вас всех послушала? Почему я послушала Сашу и не понеслась в 17-ю больницу поднимать кипиш? Почему позволила тебе умереть, Саша? Почему ты от нас ушла? Почему ты так упорно отказывалась от помощи?

Может, крик больного ковидом не стоит игнорировать? Может, пусть 50 раз это будет истерика, но один раз это будет не истерика, а реальный крик о помощи? Почему мы все, кто любил Сашу, позволили ей умереть? У меня нет претензий к реанимации 17-й больницы. Совсем. Они ее спасали. Но вот к ее лечению там же в течение недели у меня огромные вопросы.

Сашка, прости нас. Прости, что дети твои остались одни. Прости, что Лиза будет расти без мамы. Прости. Рыдаю, родная".

— Когда мне позвонили и сказали: «Саши ночью не стало», я куда-то провалился, — говорит Костя. — Не понимал, что происходит. Потом собрался и начал делать то, что нужно делать. Оповестил семью дяди. Бабушку. С другом семьи Аллой Чонгар поехали забирать мамины вещи.

Тем временем волонтерское братство взяло опеку над детьми Саши. Вот какой отчет о проделанном за месяц написала в «Фейсбуке» Дана Яровая:

«1. Возбуждено уголовное дело по факту смерти, по заявлению сына Саши, проведена судебная экспертиза — ждем результат (уголовное производство по статье 140 Уголовного кодекса Украины «Неисполнение или недостаточное исполнение медицинским или фармацевтическим работником своих профессиональных обязанностей вследствие небрежного или недобросовестного к ним отношения, если это привело к тяжелым последствиям для больного». — Авт.).

2. Костя написал заявление на вступление в права наследства.

3. Лизе получили идентификационный номер, в понедельник на Лизу будет оформлен депозит в таком же размере, в котором уже оформлен на Костю.

4. Все собранные на карточку деньги аккумулированы и разделены на два равных депозита — на двоих детей в равных долях.

5. Костя подал документы на опеку.

6. Поданы документы на присвоение пенсии по потере кормильца.

7. Выяснены долги Саши Тарасовой в банках, и в ближайшее время они будут закрыты.

8. Оплачены все коммунальные услуги.

9. Будут подаваться документы на льготы по коммунальным услугам.

10. Костю устроили на работу.

11. Все кружки Лиза будет посещать, педагоги — кто бесплатно будет заниматься, кто снизил оплату.

12. Лиза в понедельник идет в школу, пока возить ее будет Костя.

13. Костя собирается сдавать на права.

14. Есть круглосуточная группа, которая знает, где дети, что с ними, что они кушали.

15. Есть бешеная Алла (Чонгар. — Авт.), которая знает, на какой полке у детей в холодильнике стоит сметана и какой она торговой марки.

16. У меня в холодильнике лежит мясо для детей, не успела завезти.

Мы не можем им стать мамами, но мы стараемся каждый день быть Косте друзьями. И больше чем уверена, что каждая из нас, уже поговорив со своими мужьями, приняла решение, что в случае, если не дай Бог Косте не дадут опеку, мы подадим документы на опеку на Лизу. В систему Лизу мы не отдадим.

Очень большая просьба, не дергайте парня, ему и так тяжело становиться очень резко взрослым. Ему нужно пройти свои этапы принятия, как и Лизе.

Есть Наталья Воронкова, я, Alla Chongar, Oksana Shevchenko, Olena Masorina — все вопросы к нам.

Если есть желание помочь детям, пока они начнут получать постоянный доход в виде пенсии и процентов от депозита, вот карточка Кости в «ПриватБанке».

5 168 755 428 921 809 Константин Тарасов-Чаплик".

— Просто поразительно — то, что сделали и делают подруги твоей мамы, — говорю Косте.

— Я сам потрясен. Спасибо им. Я чувствую, что мы с Лизой не одни. Мне еще ведь Лизу поднимать. Ей 11 всего. Помогают и родственники, и моя девушка.

— Ты как? Держишься?

— Выбора нет. Нужно просто брать и справляться. Как учила мама. Тоже пытаюсь делать, что могу. Предлагаю свои услуги репетитора по биологии для подготовки к ВНО (условия есть у Кости в аккаунте в «Фейсбуке». — Авт.).

— О чем думаешь чаще всего?

— О том, что проводили мало времени с мамой. Она была раньше очень крепкой. Но в последние несколько лет слишком истощена работой. Много времени у нее это волонтерство занимало. Понимал, что она делала нужное и важное дело, но постоянно ей говорил: «Когда уже закончится твоя работа?» Мама отвечала: «Дети, настанет мир, и я к вам вернусь. Мы столько времени будем проводить вместе!» Не дожила…

Читайте также: «Мы знали, что COVID-19 — это страшно. Но даже не представляли, что настолько»

Ранее «ФАКТЫ» сообщали о смерти от коронавируса британского ветерана Тома Мура, который собрал для медиков почти 45 миллионов долларов.

Фото со страницы Александры Тарасовой в «Фейсбуке»

Читайте нас у Facebook

Зробіть «ФАКТИ»
обраним джерелом
у Google News