«Фото Ивана на фронте увидела в списке друзей у кого-то в Facebook. Местность показалась мне знакомой. И я написала ему»
«У сына Кости статус ребенка, пострадавшего от российской агрессии, он до сих пор заикается»
— Кристина, как вы познакомились со своей второй половинкой? Ведь Иван из села в Ровенской области, а вы до войны жили в Горловке на Донетчине.
— Впервые мы встретились в июне 2015 года в Тернополе, куда меня с сыном и моими мамой и младшей сестрой занесла война. До этого я там никогда не бывала. Да и вообще мало, где бывала: училась, работала, чтобы оплачивать свое высшее образование, затем училась моя младшая сестра. Она перед войной окончила Горловский институт иностранных языков. Из Горловки нам удалось выехать в июле 2014 года благодаря тернопольчанину, который откликнулся на мой пост в соцсети и выслал нам деньги на дорогу, а затем долгое время помогал «зацепиться» на новом месте. Я ни о чем не просила, лишь поинтересовалась ценами на аренду жилья. Искала в любом уголке Украины, так как родня есть лишь в России. А нужно было спасать сына. Костику сейчас девять лет, а тогда ему еще и трех лет не было.
Вот мы и искали, где жилье можно снять дешевле, и где можно найти работу. Я по специальности экономист, но готова была к любой работе. У нашей семьи не было денежных сбережений, чтобы «пересидеть» обстрелы где-нибудь поблизости, например, на побережье Азовского моря. В то время мы, как и многие наши земляки, надеялись на скорое завершение войны. Но, увы, к концу августа несколько районов Донецкой области были оккупированы. В том числе Новоазовский, в который многие семьи с детьми приехали «пересидеть» на море. Кому-то тогда повезло вернуться в освобожденные города — Краматорск, Славянск, Лиман. Кому-то пришлось искать, куда податься. А кто-то был вынужден вернуться на оккупированную территорию. Все зависело от средств и обстоятельств конкретного человека.
— Сын видел обстрелы?
— Вся моя семья побывала под обстрелами. У Кости статус ребенка, пострадавшего от российской агрессии, он до сих пор заикается. В Сети сохранилось видео обстрела, которое я сняла из своего окна. Кричала своему бывшему мужу: «Ой, стреляют! Иди к ребенку». Это было утром 27 июля 2014 года. Затем обстрел несколько раз повторился. В том числе и вечером, когда наш автобус выезжал города, но нас не задел. А когда в интернете я увидела фото и видео его последствий, то закричала от ужаса прямо в автобусе. Мне и сейчас больно вспоминать об этом. В тот день погибли 22 мирных жителя, в том числе, дети, груднички.
Бывший муж с нами не поехал. С сыном, мамой и сестрой добрались до Константиновки, а оттуда, чтобы добраться до Киева, пришлось ехать в Днепр. Ведь с 29 июля 2014 года железнодорожное сообщение между Киевом и Донецком прекратилось. С тех пор в родном городе мы не были. Покинуть Горловку нам бы пришлось в любом случае. Я осознала это после того, как в апреле захватили городское управление милиции, а спустя три дня прямо с площади перед горисполкомом был похищен и убит депутат горсовета Владимир Рыбак. Я поняла, что людям, которые считают себя украинцами, уже опасно не только оставаться в оккупированном городе, но и озвучивать свою позицию. А мы были за единую Украину и позиции своей никогда не меняли.
— Вы упомянули своего бывшего супруга. Когда развелись?
— Расстались еще до войны, хотя жили в одной квартире. С нами не уехал. Но однажды навестил нас в Тернополе… Где он сейчас — не знаю. Все эти годы он нам никак не помогал. А Иван стал помогать сразу. Еще до того, как мы встретились.
— Как это?
— Прожив в Тернополе год, я так и не завела друзей. Были волонтеры, которые нам помогали, за что им — низкий поклон, но… Мы сложно интегрировались в местное общество. В том числе из-за пропаганды, стигматизирующей вынужденных переселенцев с оккупированных территорий. Увы, случалось слышать в свой адрес, что «из-за нас война началась».
Поэтому стала искать друзей в соцсети в группах, где общалась со своими единомышленниками. Ивана увидела в списке друзей у кого-то из своих контактов в Facebook. На фото он был на линии фронта. Местность на снимке показалась мне знакомой. Написала ему в мае 2015 года: «Привет, я Кристина». Он ответил: «Я Иван. Я служу». Написала ему, что родом с Донбасса, за который он воюет, а сейчас живу с родными в Тернополе. Ни о каком романе, а тем более о замужестве, тогда и не помышляла. Тем более, что интернет в то время был переполнен как призывами настоящих волонтеров помочь армии, так и постами аферистов, которые, представляясь бойцами, клянчили деньги. Иван ничего подобного не требовал. Он первым делом поинтересовался, есть ли у меня средства на жизнь. Спросил, есть ли у меня обувь по сезону, что кушает мой ребенок — могу ли я купить ему фрукты. Я отвечала уклончиво. А Иван вытребовал у меня номер карточки и выслал деньги. Деньги человеку, которого никогда не видел! А потом и вовсе перевел средства на аренду квартиры, когда мы оказались на нуле. Только позже узнала, что это была вся его месячная зарплата! В начале войны оклад рядового солдата был около 900 гривен…
«Не хотел расстраивать маму и уехал в батальон, не попрощавшись. Она подала меня в розыск»
— Что Иван о себе рассказывал?
— Писал, что до войны работал в селе водителем. Что он в разводе, детей в первом браке у него нет. Я спрашивала Ивана, что заставило его поехать на Донбасс, который был так далеко от его родного дома. Он до этого в наших краях никогда и не был.
— Действительно, почему решили пойти на войну? — задаю я вопрос Ивану.
— Не важно, как далеко от меня Донбасс и Крым, это все Украина. Я понял, что нужно освобождать нашу землю от оккупантов. Хотел пойти на фронт еще во время Майдана. А после Иловайского котла понял, что дальше тянуть некуда. Увидел в сети объявление добровольческого батальона «Донбасс» — того, что был создан в составе Нацгвардии Украины. Списался со штабом. В конце ноября 2014-го приехал на базу батальона, которая тогда располагалась в Днепре. Из дому уехал, не прощаясь — не хотел расстраивать маму. Она подала меня в розыск. Так и узнала, что я ушел на фронт.
А вообще у нас в батальоне сейчас служит до 70 процентов ребят родом из Донбасса, в том числе и комбат. Правда, таких старожилов, как я, которые служат с 2014-го года, уже немного.
— Иван, вас не смутило то обстоятельство, что Кристина родом из Горловки?
— Ні! Коли вона мені розповіла, що її Костік засинає під «Сплять кургани темні» російської мовою, я спитав: «І що з того? Це ж не заборонено». Я закохався ще до нашого першого побачення й мене хвилювало тільки одне питання: чи згодна Христинка одружитися зі мною, коли ми зустрінемося, та як до мене буде ставитись її дитина. Я спитав Христину про це ще під час листування у Facebook.
— Я, конечно, ответила, что такое предложение для меня преждевременно: мы переписывались в соцсети лишь третью неделю и еще не встречались! Нас разделяла тысяча километров — Иван тогда служил в районе Мариуполя, — продолжает Кристина. — Но вскоре возможность увидеться представилась. Ваня написал, что едет домой в отпуск и может заехать ко мне в Тернополь.
— Увидевшись, не разочаровались друг в друге?
— Нет! — в один голос отвечают супруги.
— Я не могла привести в дом незнакомца, поэтому сняла для нас квартиру посуточно и, нарядившись в свое лучшее платье, отправилась на вокзал, — вспоминает Кристина. — Поезд протянул вагон, в котором ехал мой будущий муж, к концу перрона. Поэтому вышедший на перрон военный растерянно озирался по сторонам — он сначала не заметил, что я бегу к нему со всех ног. Когда я подбежала к Ивану, мне даже показалось, что у него в глазах стояли слезы.
— Так і було! — подтверждает Иван. — Бачу, ніхто мене не зустрічає. Я засмутився, думаю: «Не з моїм щастям». Коли дивлюся, біжить до мене моя кохана! — вспоминает Иван.
— Я его обняла, поцеловала в щечку, — продолжает Кристина. — Так началось наше первое свидание. А на следующий день Иван попросил познакомить с сыном. Я представила Ваню маме и Костику, а затем мы взяли ребенка с собой и пошли гулять по городу, — Кристина показывает фото с первой совместной прогулки. — Ваня был в форме с наградами — у него с собой больше никакой одежды не было. На озере нас бесплатно прокатили на пароходе, отказавшись брать деньги с защитников Украины. А некоторые прохожие восхищенно перешептывались: «Боже, яка гарна сім’я! Як синок схожий на тата!». А Костик, и правда, на Ивана очень похож. И так он к Ване сразу прилип, будто знал его всю жизнь и больше всех ждал с фронта!
Затем Иван уехал домой и оттуда позвонил: «Жду тебя в селе».
— Как встретили?
— Очень тепло! Мама и сестра Ивана поддержали его: «Якщо тобі добре, то й нам теж! Жити тобі». Да все, собственно, поддержали. Иван со всем селом меня познакомил. Все за него порадовались: за то, что он не очерствел душой на войне и стремится завести семью.
Он у меня очень добрый и отзывчивый. Когда я объявила сбор средств для лечения моей землячки, у которой обнаружили рак, Иван меня поддержал. Поддержал, зная, что девушка находится в оккупированном городе, и что ее родители симпатизируют оккупантам. А ей, чтобы не попасть на подвал, приходится, как и многим там, жить помалкивая. Сказал, что и в оккупации тоже живут украинцы, которые ждут освобождения. За этих людей он и воюет седьмой год. Увы, спасти знакомую мы не успели…
«Якщо я люблю тебе і Костика, то він повинен носити моє прізвище»
— Как вам Иван сделал предложение?
— Я вернулась в Тернополь, Ваня — в Мариуполь. Но уже в июле он написал мне: «Приезжай, тебя ждет сюрприз». Сообщил, что снял для нас номер в курортном поселке Мелекино под Мариуполем, где тогда дислоцировался батальон «Донбасс». Я приехала. Звездной летней ночью Ваня повел меня к морю. Мы зашли в воду, и он надел мне на палец кольцо, снова предложив мне стать его женой.
— Как романтично!
— Я согласилась. Все это происходило под грохот канонады, доносившейся из поселка Широкино. Там шли жестокие бои за освобождение этого населенного пункта. Иван, кстати, награжден за участие в этой операции. И душу мою тогда раздирали мучительные сомнения. Думала: «Имею ли я право на счастье в то время, когда в стране идет война, гибнут люди. Каждый день гибнут те, кто сражается за освобождение Донбасса». Потом я все же решилась. Расписались мы в Тернополе накануне Дня защитника Отечества — 13 октября 2015 года. И я укатила в Мариуполь — поближе к мужу. Устроилась работать. По выходным ездила к Ивану в расположение батальона, варила бойцам борщ. Я всегда приезжала к нему, где бы он ни был.
Но все же вскоре предложила ему перевестись служить в Ровно, чтобы мы могли почаще бывать вместе. Иван согласился. Однако из Ровно, куда поближе к Ване я переехала вместе с моей мамой и сыном, мужа снова командировали в зону боевых действий.
А в 2018-м Ивана пригласили в родной батальон: «Возвращайся, ты нам нужен». Ваня согласился, но с условием, чтобы я служила вместе с ним. Это было и моим желанием. Мы это с ним не раз обсуждали. Командование дало добро и меня направили на курсы молодого бойца. Я приняла присягу и после выполнения первого боевого задания получила право носить шеврон батальона «Донбасс». Несу службу, охраняя вверенные нам объекты. В общем, служим мы сейчас с Ваней в Славянске, но снова не бок о бок и можем не видеться по две недели.
Правда, Ваня вернулся в родной батальон не прямо в тот же день, когда его позвали, а только лишь после того, как суд вынес решение. Процесс длился у нас почти два года.
— Какой процесс?
— По усыновлению моего Костика. Иван настаивал на его усыновлении еще до того, как мы с ним официально стали мужем и женой. Он говорил так: «Якщо я люблю тебе, люблю Костика, то він повинен носити моє прізвище. Костик тепер і мій син й залишиться ним назавжди, будь там що між нами». Костик к тому времени давно уже называл Ивана папой.
— Еще деток планируете?
— Конечно! Как только у нас будет свое жилье. Сейчас мы снимаем комнату в общежитии, в котором нет отопления. Его там никогда и не было.
— Почем такая «роскошь»?
— 400 гривен в месяц. Экономим себе на квартиру. Моя мама пока остается с Костей в Ровно. Там сын ходит в школу и на занятия музыкой. Как только у нас появится свой угол, заберем их. Планируем осесть в Донецкой области. Понимаем, что рядом фронт, и что война продолжается. Но деньги на приобретение жилья в каком-то более «тихом» регионе Украины нам придется копить еще долго. Чем жилье дальше от линии фронта, тем оно дороже. А жизнь-то идет…
— Кристина, если Горловку освободят, поедете в город? Встретитесь с земляками?
— Моя мама вообще намерена в таком случае вернуться в Горловку. Сестра, наверное, уже не вернется. Я же буду жить там, где моя семья. Но непременно хочу принять участие в восстановлении города. И приехать для исполнения своей мечты. Мы с земляками, которые тоже вынужденно покинули город, договорились, что когда Горловку освободят, мы соберемся на площади Ленина. Свалим памятник Ленину, поднимем над зданиями украинские флаги и назовем эту площадь именем Героя Украины Владимира Рыбака, который погиб за то, чтобы над этой площадью реяли украинские флаги.
Фото из семейного альбома
5014Читайте нас у Facebook
